– Ай, все! Спелись они! Пойдемте внутрь.
– Как вас много сегодня! – удивился Ледовский, стоя перед телом Петрова.
– Одна голова хорошо, а четыре лучше.
– Тогда начнем. В крови никаких препаратов не найдено, алкоголя тоже нет, но это вы видели из экспресс-теста. Причина смерти… Если не углубляться в детали и дополнительные обстоятельства, то умер он от разрыва аневризмы артерии. Забрюшинная гематома прорвалась в животе. Человек уходит минут за пять при таком раскладе. Наступает резкая слабость, пульсирующая боль в животе, бледность, черты лица заостряются.
– Ясно, но по нему не было видно, что ему больно, – вспоминая видео с камеры наблюдения, сказал Чехов. – Он был счастлив, а потом упал.
– А тебе откуда известно?
– Мы видели с камер его последние минуты, – ответил сыщик за Ваню.
– За живот не хватался?
– Не-а, он был занят другим, – добавил Карсонов.
– Кто этих живых поймет? А я тебе говорю то, что мне его тело показало.
– А его можно было спасти? – спросил Леонид и забросил в рот подушечку жвачки.
– Не-а, – мотнул головой Ледовский.
– А прозреть он мог перед смертью? – на всякий случай спросил сыщик.
– Не мог, – жестко отрезал Максим.
– Интересно получается. Фелион говорил, что Валов умер бы от рака на следующий день, вне зависимости от того, случилось ли с ним что-то накануне или нет. Теперь мы узнаём, что Петров умер от разрыва аневризмы. И это абсолютно не связано с насильственной смертью. Ведь так, док? Нельзя же как-то искусственно заставить эту аневризму разорваться? – анализировал демонант.
– Только если бы было внешнее воздействие, которое могло спровоцировать разрыв. Но на теле нет никаких повреждений, – подытожил Ледовский.
– Получается, мы расследуем дела тех, кто и так умер бы в ближайшее время без помощи посторонних. И если бы не странности, которые происходили перед смертью, то это никак нельзя отнести к категории «убийство». То есть дела нужно закрыть за отсутствием состава преступления. Шикарная история, на которую мы уже бесполезно потратили средства участка и время! – высказался Карсонов.
– Что значит «бесполезно»?! Нельзя так ни о человеческой жизни, ни о смерти! – Ледовский уставился на сыщика.
– И это мне говорит работник морга? – Несмотря на то что Леонид приправил свою интонацию дерзостью, к напору патологоанатома он не был готов.
– Оттого и говорю, – складывая руки на груди, пробурчал Ледовский.
– Хорошо. Забыли. Не хочу спорить на эту тему.
– Тогда не говори о бесполезности расследования чьей-то смерти, – никак не унимался патологоанатом. – Впрочем, не будем продолжать. Пустой разговор.
– Спасибо и на том, – насупившись, сказал Леонид.
– А теперь я покажу то, что не знаю как объяснить, – доктор поправил перчатки на руках и снял кусочек черепа. – У Валова не было сердца. Вместо него, как ты помнишь, мы увидели пучок из сосудов и артерий. Здесь же у умершего нет мозга. Вместо него точно такое же переплетение.
Доктор показал внутренности черепа Петрова.
– Офиге-е-еть… – протянул Чехов, протирая глаза.
– При этом черепная коробка не была вскрыта, – добавил доктор.
– Может, это как-то связано с его прозрением? – почесал затылок Леонид.
– Даже не хочу комментировать твою глупость, – скривил лицо Максим.
– «Не у каждого есть память», – вспомнил демонант записку, найденную у Петрова. – Вот и подтверждение. А слова на окне в квартире Валова говорили о сердце.
– Как кто-то может извлекать внутренности без вмешательства и следов? – недоумевала Элла.
– Не знаю. Но как мне это описать в отчете? Я тут про сердце у коллег поспрашивал, так меня вначале засмеяли, а когда я фото показал, сказали, что я это подстроил. Представляете, мол, это муляж какой или как это по-модному – фейк. Я – и фейк, ядрёна вошь!
– Придется как-то описывать, Макс. Теперь эти дела на контроле у храмовников. А ты знаешь, они не любят недомолвок.
– Вот черт. Тогда опишу в подробностях.
Сыщик только кивнул.
– На этом, надеюсь, все? – Карсонов уставился в одну точку.
– Да, больше вас не задерживаю, – доктор снял перчатки и выбросил их в специальное ведро.
– Спасибо, – Леонид поблагодарил доктора.
Выйдя на улицу, Карсонов первым делом достал сигарету и молча выкурил ее, стоя у крыльца здания. К машине Леонид идти не торопился. Его губы беззвучно двигались, а глаза, не моргая, смотрели вперед.
– О чем думаешь, Лень? – поинтересовалась Элла.
– О том, что я впервые в жизни не знаю что делать. Если смотреть формально, я должен закрыть дела. – Сыщик почесал щетину, полез в карман за жвачкой и стал теребить и так мятую упаковку. – Но это же неестественные смерти. Физиологические причины – да, но не обстоятельства. Я знаю, что это убийства, что кто-то стоит за этим. Вот только зачем убивать тех, кто умирал? Не понимаю… Из жалости, чтобы помочь им? Но у Петрова не было рака или чего-то такого, от чего он бы мучился невыносимыми болями. А слепота – так он от рождения такой. Кому это нужно? Без видимого мотива. Ни денег, ни собственного жилья, ни чего-то ценного. Месть или из ревности? Сомневаюсь. – Сыщик мотнул головой, приходя в себя, и повернулся к Элле. Она стояла рядом с демонантом. Слишком близко. Леонид оценил это ухмылкой. – А ты как? Не каждый день такое увидишь.
– Я шокирована, честно. Но это не самое страшное, что я видела за время работы. Искалеченные дети куда хуже.
– И то правда. Надо бы у дока поскорее заключение взять и отправить храмовникам. Может, они что-то скажут.
– Будет сделано. – Чехов вытянулся по струнке, наполняя свой голос бодростью. При этом лицо и красные глаза по-прежнему выдавали, что он провел тяжелую ночь.
– А мне надо еще перед Кравцовым отчитаться. Может, он вообще скажет закрыть дела немедленно. Против начальства я не пойду. Пусть будет как будет. – Сыщик махнул рукой и направился к машине.
– А если будет огласка? – спросила Элла.
– Не думаю. Обе жертвы никому не нужны. До них нет дела.
Карсонов шумно закрыл водительскую дверь, поправил зеркало заднего вида и завел машину. Михаил хотел было сесть на переднее сиденье, но туда уже забрался Чехов. Райлиев выдохнул и сел рядом с Эллой, отвернувшись к окну. Ему было неудобно, длинные ноги упирались в переднее сиденье, но он не хотел соприкасаться с ней. Не хотел давать ей или себе ложную надежду, особенно после того, что было вчера. Демонант уверял себя, что это была просто физика, удобренная коньяком, подстегнутая переживаниями. Но при взгляде на Эллу он словно чувствовал ее прикосновения, ее поцелуй, и от этого становилось только больнее.
– Лень, а может, сердце и мозг – это плата? Смотри, они будто бы загадали свои самые сокровенные желания перед смертью, – предположил демонант, чтобы отвлечься.
– Кто-то создает Франкенштейна?
– Не знаю. Хотя можно проверить, нет ли пропавших тел, – усмехнулся Михаил, и Чехов тоже хихикнул.
– Не смешно, – оборвал их Леонид.
– А если это магия, но она не совсем про сказки и добро? Может, она спрятана в артефакте и исполняет желания, но взамен лакомится органами и душами? – беспокойно спросил Чехов.
– Черная магия, которая возвращается в наш мир? Ущипните меня прямо сейчас! Нам что, демонов мало?! – выругался Леонид.
Глава 9
Правило № 1.
Никогда не отождествляйте демона с человеком. Они живут в наших телах, дышат, говорят, изображают чувства. И это сбивает с толку. Мы начинаем ассоциировать их с нами.
И это главная ошибка демонанта.
Райлиев бросил долгий взгляд на улицу, по которой они ехали. Университет, рынок, торговый центр. Места скопления людей, следы демонов и, конечно, сами демоны. Михаил часто видел некоторых на рынке. Они торговали всем подряд, кто фруктами и овощами, кто мясом или молочкой. Зачем? Чтобы каждый день наслаждаться тем, что обманывают покупателей. А если начинался скандал, было только слаще.
Демонант видел их и знал, что демоны понимают, кто он такой. Они натыкаются на него взглядами и… кто-то морщится от неприязни, кто-то, напротив, расплывается в широкой хитрой улыбке, а некоторые спешили отвернуться, чтобы не выдать себя.
Заметив, как ветер гнал по асфальту купюру, Михаил насторожился. Но она была чистая. Хотя низшие демоны очень любят прилипать к потерянным деньгам. Стоит только подобрать находку и положить себе в кошелек, и он заставит потратить все до последней копейки. На то и примета есть, что найденные деньги или не бери, или сразу трать. Неважно, на что. И ни в коем случае не клади себе в кошелек.
Низшие демоны далеко не самые слабые. А иногда и посильнее прислужников, демонов второго ранга, у которых, в отличие от всех остальных, не было никаких способностей. Один раз Райлиев даже спас университетского друга от отчисления. В его тетради сидел демон. Он убеждал своего временного хозяина ничего не делать, не учиться и не заниматься. Внушал: все уладится само. Положи тетрадь под подушку – и сдашь экзамен.
Райлиев всматривался в дорогу, пытаясь разглядеть следы демонов. Они всегда имели разный цветовой оттенок и форму. Где-то волна, где-то прямая, где-то дугообразная линия. Всего и не перечислить. Зато отличить можно было запросто. Элла дотронулась до его руки, и Михаил вздрогнул.
– Ты что там увидел? – спросила она, разрушая тишину в машине.
– Ничего, – отмахнулся он.
– Слушай, а каково это, быть демонантом?
– Не знаю. Я никогда не был обычным человеком, чтобы знать разницу.
– Вот это ответ, Рай! Ты мастер объяснений! – вставил Леонид.
– А как я должен был ответить? – растерялся Райлиев. – Демоны всегда были в моей жизни, с самого детства. Я вижу их, а они видят меня. Это часть меня. Моя особенность или, может, болезнь. Я будто бы ощущаю их, знаю, на что они способны. Чувствую их попытки проникнуть в мысли.
– Звучит не очень приятно, – сказала серьезно Элла и с сожалением посмотрела на Михаила.