Михаил видел, что по щекам Эллы текут слезы. И только в этом тусклом желтом свете, когда на ее бледное лицо падали тени веток, он наконец прозрел. Она не была Кирой и не пыталась ею стать. Она не собиралась занять ее место, затмить ее или всучить демонанту новые воспоминания. Элла просто была здесь и сейчас. Такая же одинокая, отрешенная, потерянная и… пустая. Вставая по утрам, она надевала маску, как и Михаил, и шла в новый день. А вечером стягивала ее и пряталась в квартире, задергивая шторы. Он и Кира были как металлические трубки в подвеске «ветерок», которые звенели даже от легкого ветерка, соприкасаясь друг с другом. Те словно были созданы, чтобы быть рядом, быть вместе. А он и Элла были оторванными трубками из разных ветерков и разных материалов. Их можно было бы поместить рядом, но они никогда не смогут рассыпать в пространство красивую трель. Ни с кем уже не смогут. Но зато они могут быть рядом, беззвучно встречать ветер.
Демонант взял холодную руку Эллы и сжал ее в своих. Она посмотрела ему в глаза, но ничего не ждала. Михаил притянул ее к себе и поцеловал. Это не был романтический поцелуй или поцелуй любви. Это был голодный клич одиночества. И Элла отозвалась, позволив Михаилу впиваться в ее мягкие пухлые губы, обнимать ее сильными требовательными руками. Через какое-то время девушка оторвалась от демонанта и прошептала:
– Пошли ко мне.
– Хорошо. Только Леню предупрежу, чтобы утром не заходил.
К восьми утра Михаил уже был у здания архива Обители. Он стоял на крыльце и смотрел на ухмыляющегося Леонида, который шел к нему.
– Выспался? – спросил сыщик.
– Тебя это не касается.
– Конечно. Только, Рай, прошу, не утащи ее за собой, – уже серьезно произнес сыщик.
– Вот, значит, какого ты обо мне мнения.
– Ты мой друг, поэтому я тебя знаю намного лучше, чем ты думаешь.
– Лень, остановись. Прошедшая ночь ничего не значит. Мы взрослые люди и просто…
– Понял, принял.
Демонант и сыщик зашли в здание, прошли все утомительные проверки, и та же женщина-администратор проводила их вниз. Она открыла дверь, Михаил переступил порог и замер в проходе.
– Рай, двигай давай.
Демонант не отвечал и продолжал стоять, словно его парализовало. Сыщик протиснулся мимо и удивленно посмотрел на мужчину, сидевшего за столом. Это был отец Михаила – председатель Совета Валентин. Он изучал какую-то толстую книгу в кожаном темном переплете и выписывал что-то в блокнот.
Женщина отодвинула Михаила чуть в сторону и вошла в помещение.
– Председатель соблаговолил оказать вам помощь, уважаемые. Присаживайтесь на свободные места. Как меня вызвать, вы знаете.
– Доброе утро, – сказал сыщик, прошел до стола и пожал руку председателю.
– Доброе, сыщик Карсонов. Так, вот эта книга для вас. Написана достаточно простым языком, я думаю, стоит начать с главы десятой, не ранее.
– Понял. Спасибо за помощь, – ответил Карсонов, взял том демонологии и взглянул на Райлиева. Он уже пришел в себя и тоже подошел к столу.
Валентин протянул ему руку, демонант замялся, но все же пожал ее.
– А вот эта для тебя, Миша, – сказал председатель и придвинул к нему папку. Райлиев открыл ее и посмотрел на старые листы, запечатанные в файлах.
Усевшись на стул, демонант достал блокнот и ручку, а Валентин придвинул ему огромную лупу. Михаил старался не смотреть на мужчину, который сидел напротив. Когда-то он преклонялся перед ним, боготворил и считал великим человеком. А потом, в какой-то миг, возненавидел его всем сердцем. И эта ненависть с каждым словом отца, с каждым его поступком только разрасталась. Михаил пытался вчитаться в древние записи, но все мысли были об отце.
«Что он тут делает, зачем пришел? Это еще одна насмешка в мою сторону? Он хочет доказать, что я ни на что не способен, не справлюсь даже с этим? Он опять решил показать мне, что я пустое место, ничто? Это я знаю и без него. Я потерял все, что у меня было, а он опять тыкает меня в это лицом, как щенка!»
Михаил сглотнул, отодвинул папку и посмотрел на отца.
– Что ты здесь делаешь?
– Помогаю вам, – ответил отец, даже не поднимая взгляда от книги.
– То есть ты настолько в меня не веришь, что решил контролировать и тут? Да?
Леонид поднялся из-за соседнего стола и подошел к ним.
– Рай, я на перекур. Вы тут поговорите с глазу на глаз, выясните отношения. А то у меня уже от напряжения плечи ломит.
Михаил кивнул, и сыщик вызвал администратора.
– Вернусь через десять минут, – добавил Леонид и вышел из комнаты.
Демонант тут же вскочил со стула и поставил ладони на стол, нависнув над отцом.
– Зачем ты пришел?
– Я уже ответил на этот вопрос, – сухо проговорил отец и сделал какую-то пометку в своем блокноте.
– Чушь!
– Миша, – отец серьезно посмотрел на него и тоже поднялся. Обошел стол и встал напротив демонанта, будто хотел протянуть руку, но остановил себя.
– Нет, даже слушать не хочу. Я знаю, зачем ты пришел. Знаю. Ты… ты…
– Я хотел извиниться. Так я пытаюсь попросить прощения за все, – еле слышно сказал Валентин, и его сильные плечи опустились, спина ссутулилась, и он закрыл лицо руками.
Михаил уже планировал наброситься на отца, закидать его едкими словами, чтобы защищаться, как делал это раньше. Но эти слова оглушили его. Он не ожидал извинений, даже не думал, что когда-то услышит их от него. Михаил хотел высказать все. Он столько раз мысленно произносил свою речь, швырял в образ отца всю свою ненависть и злобу. Демонант так мечтал оглушить его своим напором, показать, что он уже мужчина, а не маленький мальчик. Что может постоять за себя. Но в горле застрял ком. Ему не нужно было бороться и обороняться. Михаил словно забыл все слова, а его язык прилип к нёбу, и он только ощущал сухие губы, которые чувствовали каждый вдох и выдох. Лучше бы отец стоял на своем, оставался тем, кого можно винить. Тем, на кого можно выплескивать обиду. Но вот перед ним стоит отец без брони и высокомерия. Его плечи вздрагивают, и он прячет лицо.
– Сын, – совладав с собой, произнес Валентин. – Я так виноват перед тобой. Так виноват… Гордыня ослепила меня. Я всегда считал, что ты должен быть посвященным, у тебя были такие способности, такая сила и задатки. Я завидовал тебе. Ты мог видеть зло, мог бороться с ним. А я оставался слеп. Поэтому, когда ты пришел в тот день и сказал, что влюбился, что нашел девушку, ради которой готов на все, я не выдержал. Я столько раз представлял твое посвящение и думал, что ты тоже хочешь этого.
– Я хотел, – выдавил Михаил. – Пока не встретил Киру. Наверное, ты был прав. Я должен был исполнить свой долг. Тогда бы Кира… Она…
Слова вновь застряли в горле. Михаил столько раз винил себя, столько раз думал о том, что если бы он тогда ушел от Киры, то она была бы жива.
– Нет, сынок. Это я ошибся. Твоя мама повторяла раз за разом, что судьба каждого предрешена свыше. Что каждому даны свои испытания и свои дни радости. Но я не слушал и не слышал ее. Я подвел вас.
– Подвел. Ты был мне нужен, – задыхаясь, наконец признался Михаил. – В тот день, когда я провожал в вечность свою жену и дочь, ты был мне нужен, – закричал демонант, и его лицо исказилось от гнева, который раздирал его когтями изнутри. Михаилу казалось, что сейчас из него вырвется демон. Черный и маслянистый, с длинными когтями на костлявых пальцах, с острыми зубами и горящими пламенем преисподней глазами.
– Я не знал, но должен был знать, – глухо ответил отец, рухнул на колени и горько заплакал, а Михаил отшатнулся, ухватился за стул и согнулся. Его тошнило от эмоций и от того, что они оба столько потеряли. Потеряли из-за гордости, из-за упрямства, из-за того, что последние семь лет пытались доказать друг другу свою значимость и самодостаточность. Они обдавали друг друга ледяным холодом, бежали друг от друга, думая, что там впереди свет, но на самом деле только погружались во тьму.
Михаил вспомнил Киру и то, как она хотела, чтобы он помирился с родителями. Как она пыталась поговорить об этом и убеждала его, что сделать первый шаг – не трусость, а сила.
«– Миша, любимый, он же твой папа. Он любит тебя всем сердцем, я знаю.
– Если бы любил, то не отрекся бы от меня.
– Да он сгоряча, а теперь жалеет об этом. Но ты сам говорил, отец всегда был главой семьи, и ему тяжело сделать первый шаг. Может, у него суставы болят, – смеялась она. – Вот он сидит весь такой хмурый и одинокий, смотрит на вашу фотографию и ждет, когда ты придешь. Ты моложе и должен быть гибче.
– Не могу, не сейчас».
Михаил всегда заканчивал разговор своими коронными «не могу» и «не сейчас». И вот прошло время, а это «сейчас» так и не наступило. И демонант уже не знал, почему так остервенело противился сделать шаг. Хотя бы попробовать. Почему не обратился за помощью, почему не позвонил, когда узнал о смерти Киры и Лизы, почему не успел попрощаться с мамой.
Михаил подошел к отцу, поднял его с пола и крепко обнял. В этот момент демонант ощутил, будто вырвался из темной, сырой тюремной камеры на опьяняющий своей свежестью воздух. Словно вышел из заключения, где провел долгие годы. И вот он на свободе, там, где и не думал уже оказаться.
– Сын, нет мне прощения. Нет. – Валентин схватился за плечи сына и смотрел на него, как на мессию, в которого верил вопреки всему и вот наконец увидел собственными глазами.
Михаил хотел извиниться, но дверь открылась и вошел Леонид. Он оглядел их и выдохнул.
– Все живы и целы. Слава богу.
Валентин кивнул, отпустил сына и, отвернувшись, быстро вытер лицо. Тяжело дыша, он подошел к столу. За Леонидом в зал заглянула женщина-администратор.
– Тоня, принеси, пожалуйста, воды, что-то я не очень себя чувствую.
– Конечно-конечно, председатель. Сейчас сбегаю. Может, давление опять атакует? – Она расстроенно опустила голову и ушла.
– Ты в порядке? – спросил демонант.
– Да, – усмехнулся Валентин. – Бывает последнее время.