– Не только. Фелион выбирал тех, кто искренне хотел загадать желание и не боялся отдать за это последние минуты жизни.
– Но люди – не демоны. Мы другие, я другой.
– Да ну? Ты уже три года мусолишь воспоминания о жене, вместо того чтобы посмотреть, кто и что тебя окружает. Ты же первоклассный демонант. И, потеряв семью, мог бы пойти к храмовникам, пройти посвящение, примириться с отцом и помогать другим. А ты…
Райлиеву нечего было ответить, демон был прав.
– Осталось последнее желание, Рай. Знакомься, это созданный артефактом демон-вещь, – Селестий достал из сумки стеклянный кубик. – Красивый, жаль, долго не живет. А сумка, как тебе? Моя идея. Ну, не совсем моя, опять же храмовников. Спрятать у всех на виду. Демон-вещь был у вас перед глазами, но вы все равно его не видели. Ничего не видели.
– А как мы могли увидеть? Сумка закрывала все следы.
– Да, но заглянуть-то в сумку человека, который был на каждом месте и у каждой жертвы! Ну же, Рай! Вы просто недоработали.
– Согласен. Ты провел нас всех. Меня, полицию, храмовников и даже демонов. Мастерски провел. Пообещал артефакту Вейдона, этого надменного придурка, чтобы самому не марать руки. А я все это время бегал по городу, выискивая крошки, которые ты раскидал, – с неподдельным восхищением проговорил Райлиев. Ему нужно было разговорить демона, чтобы понять, где Селестий прячет фреску с гнилью, в сумке или нет. А лучший способ – ослепить его лестью, которой он дышал. – Ты, наверное, и артефакт отдал этому болвану Зенину, который даже не понимал, какие сокровища носит в чертовой сумке.
– Не-е-ет, – протянул Селестий. – Артефакт был у меня в комнате, в одной из пустых коробок. – Он залез в сумку и вытащил небольшую старинную фреску. – Превосходная. Я несколько столетий за ней охотился. Искал во всех хранилищах, в каждой Обители.
– Но как ты узнал, что именно она – артефакт? Как ты догадался, что в ней гниль?
Селестий гордо задрал подбородок.
– Подойди ко мне, Рай. Только не пробуй нападать на меня, а то Фелиону придется тебя подстрелить. И тогда я буду вынужден убить еще кого-то. Мы же этого не хотим? – Райлиев мотнул головой и подошел к демону. – Посмотри внимательно на сцену в нижнем левом углу.
Райлиев нагнулся и всмотрелся в изображение. Сейчас он видел мелкие детали, которые не пропечатались на подделке. Из-за ствола дерева за телом девушки выглядывал черт с рогами, копытами вместо ног и хвостом.
– Это я. Не думай, тогда я был так же, как и сейчас, в теле человека. Но люди любят утрировать.
– Ты уже пытался возродить гниль?
– Ага. Но мне не дали закончить, – нахмурился Селестий. – С посвященным демонантом очень сложно договориться. И он, в отличие от тебя, Рай, знал обряды. Был таким самоотверженным. Думаю, их раньше как-то по-особенному настраивали. Или они лучше видели нас, больше верили в свои силы. Сейчас демонанты ни во что не верят. Но да ладно, мне же лучше. Этот, – он показал на храмовника на фреске, – лишил меня тела, но не успел отбелить. Ему нужно было схватить гниль. Почему вы придумали такое ужасное слово для самого совершенного воплощения тьмы? – Селестий посмотрел на Райлиева, но, не получив ответа, продолжил: – Я все видел! Видел, как демонант заточил ее в артефакт, в эту чертову доску, на которой было только центральное изображение и сдерживающие строчки. На меня объявили охоту, пришлось бежать. Поэтому я не знал, где спрятали мой артефакт. Какое-то время пришлось скрываться, а потом я начал поиски.
– И нашел.
– Да. Столько воспоминаний храмовников из разных Обителей пересмотрел за эти сотни лет, но ни одной похожей фрески не видел. Пока не наткнулся на Антонину. А теперь хватит болтать и давай к делу! – Селестий поцеловал фреску и машинально положил ее на стол вниз изображением. Михаил мимоходом взглянул на строчки, написанные на обороте.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил Райлиев и сжал цепочку в руке.
– Чтобы ты загадал желание. – Селестий взял кубик и протянул его Михаилу. – Ничего сложного.
– Все что угодно? – спросил Райлиев, надел на лицо кривую ухмылку и забрал кубик.
– Почти.
– Она может изменить прошлое?
– Увы.
– А воскресить мою жену и дочь?
– Это прошлое, Рай.
– Но у меня нет других желаний.
– Подумай хорошенько.
– Почему я? – спросил Райлиев, чтобы еще потянуть время. Незаметно демонант сделал крошечный шажок к Селестию. Тот встал с кресла и смерил его взглядом.
– Потому что тебе нечего терять, Рай. Ты готов рискнуть всем, ведь твоя жизнь ничего не стоит. Ты сам так считаешь. Этим желанием ты можешь облегчить свою ношу. Наконец попросишь у жены прощения. Ведь именно это тебе нужно? Вымолить у нее прощение за то, что она погибла из-за тебя.
Райлиев задохнулся от его слов, тошнота поднялась к горлу, грудь сдавили тиски. Он чувствовал спертый воздух и запах подвала. Чувствовал, как во рту оседает мерзкий вкус вины и потери.
– Хватит уже смотреть воспоминания. Извинись перед женой в реальности. Ты ведь мечтаешь об этом, – давил демон. – Давай, исполни свою мечту.
Стеклянный предмет в руке Райлиева стал блестеть странным образом. Демонант заглянул внутрь и увидел смеющуюся Киру. В ушах стучало, и так хотелось отпустить себя и оказаться рядом с ней. Райлиев словно слышал, как Кира звала его.
– Пора загадывать желание, Рай. Тем более что ты все равно скоро умрешь. Я знаю это.
Райлиев опешил. Неужели он тоже чем-то болен и ему действительно нечего терять?
– И тебе повезло больше всех, – сладко напевал Селестий. – У тебя будет больше времени, чем у других. Целая ночь вместе с женой. Целая ночь, чтобы раскаяться, попросить прощения и попрощаться. Или загадай избавиться от воспоминаний. Артефакт сотрет тебе память, и последние часы ты будешь счастлив. Решайся, Рай.
Но в голове Райлиева уже стучал строгий голос отца: «Демоны всегда лгут».
А потом и слова Эллы растеклись по мыслям: «Каждая минута жизни – бесценна». Он стал произносить про себя слова оберега от внушения демонов, и давление Селестия ослабло.
– Не тяни – каждая минута на счету, – говорил демон, ступая вокруг демонанта, словно пытаясь окутать его коконом своих слов.
Но Райлиев его уже не слушал, он что-то нащупал внутри себя, но никак не мог ухватиться за эту спасительную нить.
– Скорее, Рай! – поторапливал его Селестий.
Михаил согласно кивнул и закрыл глаза. Но он не стал загадывать желание, а начал вспоминать Киру. Ту, кого он любил. Их причал, где она отпускала на свободу старую лодку. Ту Киру, чья лучшая подруга обожала трупы. Киру, которая не хотела пышной свадьбы, а мечтала, чтобы он помирился с отцом. Киру, которая умела любить и принимать.
– Демоны врут, Селестий. Слишком часто. Вам нравится проверять людей, играть с ними. Да, я мечтаю избавиться от чувства вины, мечтаю все исправить. Но прошлое не изменить, и это мой крест, с которым я проживу весь остаток жизни. А мои извинения не вернут Киру и дочку. Они погибли. Да, мнимое прощение могло снять с меня ношу, облегчить мою жизнь. Но этого я не хочу. Я сам себе судья. И только я могу вынести обвинительный приговор или оправдать.
– Тогда избавься от воспоминаний! – настойчиво потребовал демон.
– И этого я не хочу. Моя семья живет в моих воспоминаниях. И я хочу помнить о них, – спокойно сказал Михаил и сжал кубик, свет внутри которого стал затухать.
– Это бред, Рай! Зачем тебе мучиться, когда можно все изменить?
– Потому что мы – люди. Иногда бессердечные, иногда самоотверженные. Эгоистичные или, наоборот, великодушные и сочувствующие. Мы умеем любить, ненавидеть, обвинять и прощать. Мы живые и смертные. Каждая минута нашей жизни – это и миг, и бесконечность. Ты, Селестий, разбудил меня, вырвал из кокона моей жизни. Да, мы не идеальны, но в мире нет ничего идеального. У всех есть свои черные бездны и слабые стороны. Вейдон говорил, что у каждого артефакта есть своя загадка. Я думаю, он имел в виду недостаток, брешь, которую если найти, то все начинает сыпаться. Моя брешь – эгоизм. А у артефакта – исполнение желаний. Ты опять наступил на те же грабли, Селестий. Дело не в том, что демонант знал обряды или во что-то верил. Проблема была в том, что он не верил тебе. Как и я. Все на виду. Как и артефакт.
– Что ты несешь, Рай?! Загадывай свое чертово желание!
Райлиев усмехнулся и посмотрел на Фелиона.
– Самое сложное в этом деле – выбрать нужных людей. Тех, кто обязательно загадает желание. Вот зачем тебе был нужен Фелион. Он искал тех, кому нечего терять. Кто не откажется в последний миг. Иначе ты бы не шантажировал его. Ты бы выбирал первых встречных и перебирал бы людей, ища тех, кто отважится загадать. Но ты так не сделал, потому что знал об этом изъяне.
– Нет, это не так! – завопил Селестий.
– Потому что, если человек, которому ты дал демона-вещь и которого предоставил артефакту, отказывался…
– Фелион! – завопил Селестий. – Стреляй в него. Убей, пока он не отказался!!!
Но Фелион только смотрел на Селестия и ничего не делал.
– Я отказываюсь от желания, – громко сказал Михаил и, увидев, как стеклянный кубик в его руке пошел трещинами, бросил его в Селестия. Тот попытался поймать кубик, а демонант в это мгновение быстро размотал с ладони цепочку и резким движением накинул ее на Селестия.
– Тварь! – крикнул Селестий в адрес Фелиона. – Нет, нет, не-е-ет!
Фелион бросил Райлиеву пистолет, подмигнул и бросился бежать. Михаил схватил оружие и приставил его к груди демона.
Кубик рассыпался в руках Селестия, и демонант увидел гниль, которая растеклась по полу. Черная и вязкая, она словно клякса ползла к Селестию.
– Дернешься – убью, – спокойно сказал Райлиев. – Из тела тебе не выбраться.
– Отпусти меня. Убери цепь и дай мне уйти.
– Ну уж нет! Ты это заварил, и тебе это расхлебывать. Прошлый раз гниль не успела до тебя добраться, но в этот раз я позволю ей сделать это.
Демон отшатнулся от подползающей к нему гнили.