– Гнида, а не человек. – Базиль скривился. – Таких мочить надо. Сбросились бы всем отделом на киллера…
– Мы подумаем над этим, – вполне серьезно сказал Митрофан. – А пока надо как-то выбить ордер…
– Зачем?
– Как зачем? Ты же сам видишь, что следы ведут в «Экзотик»…
– Ну и что? Пусть ведут, а мы по ним тихонечко, осторожненько, с оглядочкой…
– Опять туда пойдешь? – взвился Митрофан. – Опять будешь из себя Бонда корчить? Нет уж! Помог – спасибо, но теперь я сам!
– Митя, послушай меня… – Базиль подсел к сыну, обнял его за плечи. – Даже если Слонов подпишет ордер, ты все равно в «Экзотике» ничего не найдешь…
– Я найду Марго, это во-первых…
– Перед тем как подписать ордер, прокурор позвонит Мадам. И к тому моменту, как вы приедете, в особняке никого не будет…
– Мы установим наблюдение. Будем осматривать все машины.
– И в конец запугаете девочку.
– Ничего страшного. Глядишь, напуганная, она что-нибудь вспомнит! – Митрофан повернулся к отцу, посмотрел ему в глаза. – Ей ничего не грозит, папа! Она не убивала, я в это верю. Мне просто надо ее допросить…
– Не следует пороть горячку, Митя. Прошу тебя.
– Какую горячку? Мы топчемся на месте третий день! У меня нет ни одной путной версии. – Он стукнул кулаком по столу. – Ни одного свидетеля, кроме бомжа-шизофреника, ни одного отпечатка – я тебе не говорил, что их очень старательно затерли? – ни одной улики! Была надежда на обгоревшую записку в пепельнице, но даже ее не смогли восстановить…
– Я упоминал об охраннике из «Бонапарта», поговори с ним, он парень наблюдательный, может, что-то видел… Сходи завтра в ресторан «Монреаль», его хозяин был постоянным клиентом Афы, вот тебе и свидетель!
– У меня целый список этих клиентов имеется! В нем пятнадцать человек.
– Смотри, как хорошо!
– Ничего хорошего! Потому что в нем такие фамилии, что я даже не знаю, на какой козе к этим господам подъехать…
– Выбери кого попроще, к тому и подъезжай…
– С двоими сегодня имел беседу, – прищурившись, выпалил Митрофан. – Ни тот, ни другой не сознался в том, что был клиентом Афродиты. А доказательств у меня, как ты понимаешь, нет!
– К ресторатору все же сходи, – настаивал Базиль. – В ночь, когда Афродиту убили, он наведывался в «Экзотик» и имел с ней секс…
– Откуда ты об этом знаешь?
– Марго сказала. Еще она болтнула про какого-то Коня. Знаешь такого?
– Гришка Коньяков, по кличке Конь? Знаю, он был так называемым продюсером Афродиты. Завтра у меня с ним встреча.
– Видишь, как много у тебя завтра дел! Вот и занимайся ими, а Марго предоставь мне.
– Нет.
– Митя, дай мне хотя бы сутки. Я поговорю с ней, она меня послушает.
– Нет.
– Пойми, ты ничего не добьешься, действуя своими методами! Мадам сама не будет помогать милиции, и девочкам не даст… – Он схватил сына за руку. – Вечером я опять съезжу в «Экзотик» и поговорю с Марго. Поверь, если она что-то знает, скажет мне…
– Хорошо. Даю тебе сутки. Если за это время ты ничего не узнаешь, я схвачу твою драгоценную Марго и упеку в кутузку! Даже Мадам не поможет, ясно?
– Ясно, – кивнул Базиль.
– А теперь давай есть. Я тоже проголодался…
Базиль снял с плиты сковородку, открыл крышку, из-под нее тут же выбился сизый дым, и пахнуло гарью.
– Сгубили котлеты, – констатировал Василий. – Два горе-сыщика сгубили полкило первоклассных телячьих котел…
– Придется есть сыр с плесенью. Больше у нас ничего нет.
Базиль брезгливо сморщился, но, посмотрев на почти полную бутылку «Матрицы», бодро сказал:
– А ладно, давай свой сыр. Под водку и плесень сойдет.
Марго
Только Марго распрощалась с Базилем, только прилегла на кровать, чтобы подремать, как в дверь постучали. Пришлось вставать и открывать. Это была Ева Браун. Как всегда в черной коже: корсете, шортах, ботфортах, перчатках до локтя и фашистской фуражке. Ее роскошное тело блестело от пота, большая грудь вздымалась, рука, державшая плеть, подрагивала. Очевидно, Ева только что закончила пороть очередного клиента.
– Можно у тебя умыться? – спросила она, убирая плетку за голенище сапога. – Вспотела, сил нет!
Марго посторонилась, Ева влетела в комнату, сорвала маску. В этот момент тот, кто не знал, какова Браун на самом деле, не смог бы сдержать стона разочарования, потому что лицо ее, в отличие от безупречно прекрасного тела, было жутко некрасивым: грубым, рябым, носатым.
– Фу! – выдохнула Ева, утирая пот со лба. – В этой коже можно сдохнуть от жары!
– Раковина там, – Марго указала на дверь в ванную комнату.
Ева кивнула и удалилась. Марго проводила ее взглядом, еще раз поразившись тому, как прекрасно Ева Браун смотрится со спины. Просто валькирия!
«Мое б лицо, да к ее телу, – не без грусти подумала Марго, – получилась бы идеальная женщина! А так две несчастные уродки, годные только на то, чтобы обслуживать похотливых козлов!»
Хотя зачем обобщать? Ева совсем не чувствовала себя несчастной. У нее были родители, муж, сын, все такие же некрасивые, как она. У нее были квартира, машина, дачка и тяжелая, но хорошо оплачиваемая работа… Пришла Ева в «Экзотик» тридцатилетней женщиной с ненужным дипломом преподавателя рисования. До этого она год стояла на бирже, продавала газеты, штамповала пуговицы, выращивала вешенки на своей лоджии, выгуливала чужих собак за смешные деньги. А еще тянула на себе дом, огород, стариков родителей, мужа лентяя и несовершеннолетнего сына.
Мадам заприметила Еву, когда та выбивала половики во дворе. Стояла в легком халатике перед забором, на котором висел палас, и лупила по нему с такой силой, с такой бешеной энергией, что Мадам не смогла проехать мимо. Ей как раз нужна была «девушка» на роль «хозяйки», «госпожи». А эта крупная, длинноногая женщина, с ударом приличного бейсболиста, подходила на такую роль, как никто. Мадам даже не расстроило Евино уродство – подумаешь, рябая, подумаешь с носом-рубильником, все это прекрасно скроет маска. А жидкие рыжеватые волосенки можно спрятать под иссиня-черным париком и фуражкой со свастикой. Единственное, чего опасалась Мадам, так это отказа. Ей казалось, что такая добропорядочная матрона ни за что не согласится работать в борделе…
Она ошиблась! Ева согласилась сразу, как только услышала сумму почасового гонорара.
С той судьбоносной для Евы и ее семьи встречи прошло шесть лет. За эти годы ни муж, ни сын, ни родители даже не заподозрили жену, мать, дочь в постыдном занятии проституцией. Наивные (или коварные) родственники были уверены (либо делали вид), что Ева работает барменшей в ночном клубе…
Тем временем Браун вышла из ванной, вытирая лицо махровым полотенцем. Марго протянула ей стакан с соком и участливо поинтересовалась:
– Руки не болят? А то у меня «Финалгон» есть, могу дать…
– Не надо, я привыкла… – Она залпом выпила сок, промокнула кроваво-красные губы салфеткой, поправила парик. – А ты чего сидишь тут, носа не кажешь? Заболела?
– Да, есть немного…
– Подцепила, что ли, чего?
– Нет, что ты! – Марго трижды плюнула через левое плечо. – У меня ноги что-то в последние дни сильно болят… Ходить совсем не могу…
– Это на нервной почве, – со знанием дела изрекла Ева. – Ты, наверняка, сильно Афину смерть переживаешь – вы ведь дружили…
– Я любила ее, как сестру…
– Ну вот! Все ж болезни от нервов! Даже триппер! – Ева басовито хохотнула и начала пристраивать маску на лицо. – Между прочим, не одна ты по Афке так убиваешься…
– Я знаю. – Марго вспомнила заплаканное лицо хозяйки. – Мадам тоже ее любила…
– При чем тут мадам? Я не о ней говорю…
– А о ком?
– О Жизели. – Ева согнулась в три погибели, что приблизить рот к самому уху Марго, и доверительно зашептала: – Я видела, как она рыдала… Представь – Жизель плакала! Я думала, она, как робот, ни на какие эмоции не способна, а тут такой водопад!
– Чего это она?
– О! Так ты еще не знаешь? – Ева возбужденно всплеснула руками. – У них же роман был! Головокружительный!
– Да ладно врать-то!
– Точно тебе говорю! Почти год Жизель и Афа встречались! Причем не только ради секса – они действительно любили друг друга. Даже хотели жить вместе… Но что-то между ними произошло, не знаю – что имено, но разбежались они вмиг!
– Странно, что мне Афа об этом не рассказывала…
– Она никому не рассказывала. Более того, весь год они с Жизель тщательно скрывали свои отношения…
– Тогда откуда ты о них знаешь?
– Мне Венера рассказала.
– А ей кто?
– Ты разве не знаешь, что в нашей Вальке умер шпион? Она же знает все обо всех! Все! Обо всех! Чужие тайны для Венеры все равно, что шоколад – без них она жить не может… – Ева ткнула пальцем в драпировку, за которой скрывалась потайная дверь. – Если б я не была уверена в том, что Валька ни за что не пролезет в эту кроличью нору, то думала бы, что она шастает по ходу и подслушивает чужие разговоры…
– Да как она может пролезть в эту дверь – ключ был изготовлен только один, и он сейчас лежит в тюремном сейфе.
– Я тоже слышала об этом, – кивнула головой Ева. – Только, сдается мне, второй ключик все же существует…
– С чего ты взяла?
– У тебя никогда не создавалось впечатления, что за нами кто-то постоянно подглядывает? – Марго отрицательно мотнула головой. – А мне все время мерещится чей-то пристальный взгляд… А эти звуки: тихие шаги, шорохи, скрип, шуршание! Ты их разве не слышишь?
Тут уж Марго не могла ответить «нет», потому что отдаленные шаги, приглушенные шорохи ей слышались постоянно. Она всегда считала, что это по чердаку бродят кошки, но теперь начала сомневаться.
– Думаешь, кто-то ходит по потайной лестнице? – поежившись от накатившего страха, спросила она.
– Не кто-то, а Афродита!
– Мертвая? – в ужасе воскликнула Марго.
– Какая мертвая – живая! До того как умереть, Афродита, как пить дать, утюжила эту лестницу каждый день! Неужто ты не замечала, что она все время исчезала неожиданно. Только вроде в комнате своей была, уже нет! А начнешь ее искать – фиг найдешь! Это она в Моцартову нору ныряла… – Ева отдернула портьеру, за которой скрывалась дверь, наклонилась к замочной скважине, дунула в нее, затем уверенно сказала: – Точно у нее был ключ! Смотри – в скважине даже пыли нет, значит, замок открывали не так давно…