Группа скользила под серовато-черным сводом облаков. Видимость была почти нулевой, иногда лишь 30 метров над покрытыми лесом вершинами. Необходимо было с огромным вниманием следить за летевшим впереди, чтобы его воздушный поток не поймал вас и не закрутил словно увядший листок.
Видимость несколько улучшилась. Темные, мрачные руины какого-то города проскользнули внизу подобно призраку. Небольшая река – и за ней канал. Это был Хамм с каналом Липпе.[177] Настало время, чтобы изменить курс вправо, полеты над Руром на малой высоте при такой отвратительной погоде были невозможны из-за аэростатов заграждения.
Начался сильный снегопад, лишивший нас видимости. Это было адское путешествие.
– Говорит Вайсс. Мы должны набрать высоту. Держитесь вместе как приклеенные, иначе будет плохо. Сохраняйте свою позицию. Курс 180°. Скороподъемность шесть метров в секунду. Никаких изменений скорости. Я сообщу, какие у вас должны быть обороты двигателя.
Командир группы продолжал давать новым пилотам детальные и точные инструкции.
Мой «Фокке-Вульф» довольно спокойно летел во мраке. Я хладнокровно наблюдал за приборами на приборной доске. В такие опасные моменты нельзя было ни на секунду давать волю нервам, иначе каждого неизбежно ждало несчастье.
Отталкивающая темнота окутывала нас. Это, должно быть, был очень толстый слой облаков. Синоптики говорили – до 1800 метров.
900, 1000 метров…
Нельзя было не думать о том, что в твою машину может врезаться твой же товарищ. У меня на лбу от напряжения выступил пот.
1400 метров…
Не менее толстые серые волны тумана. Ох! Крылья начали покрываться молочно-белыми кристалликами. Обледенение! Это должно было случиться. Пилоты боялись этого, машина в таких условиях вела себя непредсказуемо и ненадежно. С каждой минутой элероны и рули становились все менее послушными, поскольку их схватывал лед. Аэродинамика полностью изменялась, летные характеристики значительно отклонились от нормы и в любой момент «ящик» мог свалиться в пикирование, словно сложившая крылья утка.
1800 метров…
Я начал дышать спокойнее, поскольку внезапно стало светлее. Было уже видно, как мимо кабины, подобно плывущему покрывалу, дрейфовали облака. Из молочного тумана показались первые темные пятна – силуэты самолетов.
2000 метров…
Появились первые голубые пятна неба. Туманная дымка сверху замерцала словно серебряная. В любой момент мы могли выйти из облаков.
2200 метров…
Слепящая белизна резала наши глаза. Сверкающие облака проносились под нами, а вокруг, насколько могли видеть глаза, было яркое голубое небо. Впереди перед группой в глубине облачного горизонта лежал оранжевый диск зимнего солнца. Внизу проплывали словно сделанные из ваты облака – очаровательный зимний пейзаж с причудливыми пиками и возвышающими холмами. Искрящиеся отражения света, мягкие зеленые и фиолетовые тени, золотистые вершины и сверкающие блестки.
«Чудо, – сказал я сам себе. – Мы действительно хорошо справились с этим». Бок о бок в четком строю, эскадрилья за эскадрильей продолжали свой путь на юг.
Где мы?
Вайсс вызвал наземный пункт управления и попросил засечь наше местоположение.
Он спокойно начал отсчет. На цифре 9 это стало скучно, и он перешел на алфавит. Антон, Берта, Дора, Эмиль…
В этот момент его прервали.
– Вы в секторе Ида – Зигфрид – Три.
Вероятно, все пилоты сделали одну и ту же вещь – посмотрели на свои карты, на которых, словно сетка, были квадраты, отмеченные зеленым и красным цветом.
«Ида – Зигфрид – Три». Один момент. Да, Зауэрланд, западнее Арнсберга.[178]
Командир группы выполнил правый разворот и лег на новый курс, 230°. Мы летели этим курсом в течение сорока минут. Теперь мы должны находиться над Эйфелем, и если облака над линией фронта не рассеются, как пророчили синоптики, то вся наша миссия потерпит фиаско, поскольку никто не решился пикировать сквозь эту «грязь», когда не знаешь, где заканчиваются облака и начинается земля.
Через пять минут появились первые ожидаемые темные пятна среди белой волшебной страны. Чем дальше на запад летели истребители, тем больше облака дробились, и скоро через огромные разрывы мы смогли ясно увидеть заснеженный пейзаж, темные, грязные следы дорог и рек, а затем и город.
– Вайсс – Крумпу. Снижайтесь и посмотрите, сможем ли мы благополучно пройти через разрыв.
– «Виктор». – 7-я эскадрилья, круто развернувшись, нырнула в разрыв.
– Крумп – Вайссу. Сильный зенитный огонь. Следуйте за мной.
– Меняем курс, точно на запад. Следуйте за мной.
Снижая обороты двигателей, звено за звеном пикировали сквозь промежуток в облаках. Нижняя кромка облачности была на 550 метрах. Яркое волшебство дневного света исчезло. Нас приветствовал бешеный заградительный огонь зениток. Мы мчались сквозь него в западном направлении.
Впереди Петер Крумп покачивал крыльями своего самолета.
Короткая передышка, чтобы уточнить нашу позицию. Мы должны были быть уже далеко во вражеском тылу. Прямо впереди, параллельно реке, бежала двухколейная железная дорога. Это Маас? Нарисовались неясные очертания разбомбленной станции, а затем промелькнул большой город. Зенитки. Черт, они выбрали свои позиции хорошо. Два «Фокке-Вульфа» взорвались.
– Дортенман – Вайссу. Это – Арлон.
Так что это был не Маас. Это, должно быть, его приток.
Мы добрались. Смотри в оба. Талли-хо! Охота началась. Здесь было множество хорошей дичи: склад, обширное поле с палатками и бараками, переполненными снаряжением всех видов, загружающиеся джипы. На опушке леса громоздилась огромная куча контейнеров.
– Вперед!
Обстановка для «Зеленого сердца» была простой, почти никакой противовоздушной обороны. Не торопясь и стреляя, как будто на полигоне, «Фокке-Вуль-фы» уничтожали свои одиночные цели.
Смертоносный дождь с пикирующих и резко взмывающих вверх машин, выполнявших атаку за атакой, продолжался пять минут. Непроницаемое, уродливое облако желтого дыма скрыло горящий укрепленный лагерь.
Позднее добычей истребителей стали две длинные колонны грузовиков. Разбитые, хаотично разбросанные автомашины заблокировали дорогу.
Мы пронеслись мимо большой деревни. Стоп – что это было?
Она была переполнена войсками.
Повсюду мы могли видеть танки, наспех и плохо замаскированные. Это была моя первая штурмовка населенного пункта. В Нормандии мы всегда жалели дома и деревни, но здесь было все по-другому. Там, где в больших количествах прятались танки, забота о человеке отступала на второй план. Это слишком важная военная цель, да и кто беспокоился о гражданских жителях в немецких городах?
Мы оставили позади себя гигантское море огня.
Затем «Зеленое сердце» достигло линии фронта. Нижняя кромка облачности здесь была на 370 метрах, и, чтобы истребители не стали легкой целью для зенитной артиллерии, Вайсс приказал нам лететь на бреющей высоте. С земли немедленно потянулись красные и желтые трассеры.
Две машины из 10-й эскадрильи получили попадания и разбились.
Внезапно «Зеленое сердце» оказалось вовлеченным в «собачью схватку» с «Тандерболтами». В то время как Вайсс с оставшимися двумя эскадрильями поспешно уходил, вражеские истребители пикировали на нас со всех сторон словно сумасшедшие осы.
Топлива было мало. Мы должны выйти из этой драки, иначе не сможем долететь до дому. Легче сказать, чем сделать, в таком ожесточенном бою. Крик Крумпа: «Талли-хо!» Поздравляю. Были сбиты по крайней мере двенадцать «Тандерболтов» и «Мустангов», но и «Зеленое сердце» получило взбучку и потеряло пять «Фокке-Вульфов».[179]
Я оглянулся на своего ведомого. Он держался сзади. Юный Зандельмейер. Это был его первый боевой вылет, и он вел себя хорошо.
«Фокке-Вульфы» уходили один за другим.
День прошел хорошо, подумал я, вытирая пот с лица тыльной стороной кожаной перчатки. К этому моменту лидер уже должен был быть над Эйфелем.
– Обер-лейтенант, внимание! Заходит с правого борта!
– Переворот через крыло. Держитесь за мной, Зандельмейер, иначе вас сделают.
С ожесточенной решимостью мой ведомый и я развернулись в лоб шести «Тандерболтам». Янки это не понравилось. Они спасовали и дрогнули, подобно собакам, когда вы смотрите им в глаза.
Огонь! Активно использую рули, чтобы рассеять очереди, огонь.
Что это? Проклятье! Боеприпасов больше нет. Ленты пусты. Ничего, хотя это угнетает. Отвратительное чувство, когда твое оружие становится бесполезным и не остается ничего другого, как трусливо и торопливо лететь домой.
Приведенные в замешательство градом огня «Тандерболты» ушли вверх, два «Фокке-Вульфа» прошли в нескольких метрах ниже их, и теперь словно сумасшедшие мчались над долинами и вершинами Эйфеля. Боеприпасов больше не было. Будем надеяться на Бога и на то, что никто не спикирует на нас сверху.
Зандельмейер выругался. Он отставал. Его двигатель не тянул, вероятно, он получил прямое попадание.
– Тяните сколько можете. Я доведу вас до Бонна.
Я снизил обороты своего двигателя, и две машины
медленно заскользили над лесами и деревнями в направлении Рейна. Благодаря Богу погода улучшилась.
– Зандельмейер, следите за показаниями приборов. Прежде всего за сигнальным индикатором шасси. Если вы будете вынуждены приземлиться, а он горит красным цветом, не теряйте самообладания. Вы сможете выполнить аварийную посадку. Если же стойки шасси выйдут только наполовину и вы не сможете их снова убрать, то вы должны будете приземляться парашютированием на довольно большой скорости, чтобы они сломались.
– Понял, герр обер-лейтенант.
Теперь мы по двусторонней связи слышали Вайсса, который приказывал группе снова собраться вместе над Кёльном. Так что группа все еще летела раздробленно.
Рейн. Какой замечательный вид. Левый разворот…