– И он был счастлив. Я бы предпочла думать, что твой отец был счастлив все эти годы, а не тосковал в одиночестве. По крайней мере, у меня была ты.
– Но этого было недостаточно, не так ли? – Я замечаю, что она превращает утверждение в вопрос.
– Достаточно. Для меня – более чем достаточно. Я была счастлива. – Я прижимаю ее ладонь к своей щеке и смотрю в глаза дочери с молчаливой мольбой поверить мне.
– Но все-таки чего-то не хватало. Я это чувствовала, – настаивает она.
– Да, – признаю я. – Истории твоего отца. Дети чутко улавливают такие вещи, и ты не исключение. – Я замолкаю, перебирая в памяти свои моменты грусти, и напоминаю себе о том, как важно отныне быть честной с ней. – Мне было больно оставлять тебя по воскресеньям. Но я всегда с нетерпением ждала выходных, возвращения к тебе. Я так сильно по тебе скучала!
– Но почему ты выбрала работу так далеко от дома?
– Это все, что я смогла найти в то время, и Бофоры были добры ко мне. Думаю, постепенно это стало рутиной, и я была спокойна, зная, что ты счастлива и о тебе хорошо заботятся. Я видела, как сильно Суазик любила тебя… любит тебя, и радовалась тому, что все у нас идет гладко.
– Но была ли счастлива ты, мама?
– Да, я была счастлива. Временами мне было одиноко, но ты дарила мне столько счастья, столько удовольствия, что это того стоило. И со мной останутся наши августы. Это лучшая часть моей жизни.
Жозефина улыбается, ее слезы почти высохли.
– Да, мы отлично проводили лето. Я любила те долгие вечера, когда мы оставались на пляже столько, сколько хотели.
– И у нас впереди еще много таких летних вечеров. Целая жизнь.
– Я заключаю свою дочь в объятия; мое сердце переполнено любовью. В голове проносится мысль: Что, если бы я утонула? Как я могла быть настолько поглощена своим горем, чтобы не разглядеть ее горя?
Глава 78
Бретань, 12 июля 1963 года
Элиз
Суазик вместе с Жозефиной приезжают забрать меня из больницы. Я сижу на переднем пассажирском сиденье, обозреваю поля и маленькие каменные коттеджи, ловлю отблески воды, когда мы пересекаем небольшой мост, что ведет через эстуарий в Трегастель.
– Мы приготовили твой любимый ужин. – Радость Жозефины плещет через край.
– И что же это? – Я заинтригована.
– Confit de canard с зеленой фасолью. На десерт – tarte au citron[134]. – В ее голосе звучат торжествующие нотки.
– Предполагался сюрприз. – Суазик смеется.
Confit de canard; блюдо, которое я выбрала в тот единственный раз, когда мы с Себастьяном ужинали в ресторане. Забавно, с чего вдруг она решила, что это мое любимое. Вообще-то я предпочитаю баранину, но помалкиваю об этом.
– Жду с нетерпением, – говорю я. И это правда. Я жду не дождусь, когда мы вчетвером сядем за стол, как семья. Полагаю, что Себастьян приглашен. Если это не так, я буду настаивать. Я не позволю Суазик вычеркнуть его из нашей жизни. Никогда больше.
Ближе к вечеру, пока Жозефина и Суазик готовят угощение, мы с Себастьяном босиком прогуливаемся по мелководью пляжа, позволяя волнам разбиваться о наши ноги. Он игриво брызгает на меня водой, и я брызгаю на него, потом он берет меня за руку, как будто мы старые друзья, и нам легко и просто друг с другом. Тепло его прикосновения разливается по моему телу, зажигает меня, пробуждает к жизни. Впервые за многие годы я чувствую себя живой и знаю, что он тоже это чувствует.
Я отдергиваю руку, заправляя волосы за уши, и вглядываюсь в горизонт, напоминая себе об осторожности. Он засовывает руки в карманы и смотрит на море.
– Здесь красиво, – мечтательно произносит он. Я наблюдаю за тем, как он щурится от солнечных бликов, играющих на поверхности воды, и знаю, о чем он думает. Это место, где он хочет быть. Со мной. Со своей дочерью. Но в его истории есть и другая половина. Сыновья. Жена.
– Да. Красиво. – Мое сердце переполнено уже тем, что он просто стоит здесь, рядом со мной. Мне хочется протянуть руку и прикоснуться к нему, тронуть щетину на его щеке, погладить его губы, но я этого не делаю. – Себастьян, – говорю я. – Может, нам пора вернуться?
– Пора вернуться? – повторяет он, как будто не может до конца понять два простых слова.
– Да, вернуться домой.
– Домой? – Он дергает головой, словно вытряхивая какую-то мысль. – Да, конечно. – Я слышу нотку сожаления в его голосе. Быстро отворачиваясь от горизонта, я шагаю прочь.
Но он хватает меня за руку. Мое сердце подпрыгивает, и я поворачиваюсь к нему. Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Я ощущаю его теплое дыхание на своей щеке. Он кладет руку мне на затылок, прикасаясь губами к моим губам. Волны плещутся у наших ног, пока мы растворяемся в поцелуе, и я чувствую, как он снова вдыхает в меня жизнь. Я слышу крики чаек и шум моря, но эти звуки как будто принадлежат другому миру.
Глава 79
Бретань, 13 июля 1963 года
Себастьян
После завтрака в отеле Себастьян отправляется к дому, но вместо того, чтобы зайти внутрь, заглядывает в коровник, вдыхая землистый запах животных. Лиз повела Жозефину на шопинг: «Прогулка для девочек», – объявила она, улыбаясь. Он отпустил их с легкой душой, радуясь возможности побыть одному. Ему нужно подумать. Крепко подумать.
Он хочет держать Лиз в объятиях, целовать ее снова и снова, шептать ей на ухо, что любит ее больше жизни, всегда любил. Он жаждет этого, и физическая боль желания невыносима. Но душа его разорвана в клочья. За каждой улыбкой, каждым смехом, каждым разговором скрывается смятение. Он не говорит об этом Лиз, но она знает.
Как он может оставить ее? Это разобьет ей сердце. Разобьет сердце и ему. Они могли бы притвориться, что останутся хорошими друзьями, даже лучшими друзьями. Но их всегда связывало нечто гораздо большее, чем дружба.
И каждую ночь она по-прежнему будет ложиться спать одна, зная, что он ложится спать со своей женой. Это причинит ей только боль, пока она не найдет в себе силы порвать с ним окончательно. Или пока не обретет новую любовь. Он рад бы пожелать ей счастья с кем-то другим. Но желает ли на самом деле? Похоже, ему невыносима даже мысль об этом. Он должен искренне хотеть для нее счастья в любви. Только вот сама она этого не хочет.
Чей-то кашель позади него заставляет Себастьяна обернуться. Суазик стоит, наклонив голову набок, как будто присматривается к нему, оценивает. Ни один из них не произносит ни слова.
Наконец корова издает долгое глубокое мычание, как будто чтобы заполнить тишину.
– Хочешь кофе? – предлагает Суазик. Он кивает, и они возвращаются на кухню, где она вручает ему мельницу для кофе. – Мои запястья уже не те, что раньше, – говорит она.
– Пока я здесь, можете меня эксплуатировать на тяжелых работах. Я мог бы починить стену в том месте, где она начала разрушаться.
Суазик смеется.
– Ой ли? Возведение каменной стены – это целое искусство. Ты ведь теперь офисный работник, не так ли?
– Не совсем. Я – инженер.
Суазик поджимает губы. Он берется за мельницу.
– Почему ты вернулся туда? – спрашивает она.
– В Англию? Мне казалось, так будет правильно. Что-то вроде искупления.
Суазик пожимает плечом, словно отмахиваясь от его слов.
– И там ты встретил свою жену?
– Мэгги. Да. – Ее имя повисает в воздухе тяжело и ощутимо. Себастьян заканчивает перемалывать зерна и возвращает мельницу Суазик.
– Какая она из себя?
Себастьян удивлен ее вопросом.
– Добрая. Сильная и терпеливая.
Суазик протягивает ему чашку кофе.
– И когда ты обратно? Не советую затягивать с отъездом. Дальше будет только сложнее.
– Я знаю. – Он смотрит на нее. – Но не знаю, как уйти.
Суазик вздыхает.
– Ну, это лучше, чем когда тебя оплакивают как мертвого. По крайней мере, ты жив.
Он не может не улыбнуться ее прагматизму.
– Иногда любить кого-то – не значит быть с ними, – продолжает она.
Он понимает, о чем она говорит. Дочь и мужа забрали у нее самым жестоким образом, и она была бы счастлива просто знать, что они живы, пусть и находятся где-то далеко.
– Элиз все равно останется здесь, но твоя жизнь теперь в другом месте. Чем дольше ты будешь это откладывать, тем тяжелее будет для всех. Courage[135], Себастьян, – бормочет она. – Ты должен сказать ей поскорее.
Суазик впервые назвала его по имени, и он знает, что за этим стоит. Она приняла его.
Глава 80
Бретань, 15 июля 1963 года
Жозефина
В понедельник утром Жозефина просыпается рано, ее переполняют волнение и предвкушение. Сегодня она, как и все остальные дети, вместе с родителями придет в школу, чтобы узнать результаты выпускных экзаменов. Она представляет себе, как ее школьные друзья увидят Себастьяна и все поймут, но ей совершенно все равно, что они подумают. Скоро она покинет этот городок, где всех вечно интересовал вопрос, не бош ли ее отец, хотя никто не осмеливался говорить об этом вслух.
Суазик отвозит их в школу; отец на переднем пассажирском сиденье, а Жозефина и ее мать сзади, их руки переплетены; никто из них не произносит ни слова. Жозефина знает, что мама понимает, как она нервничает, насколько важен для нее этот шаг. Мама смотрит на нее и подмигивает, сжимая ее руку. Все будет хорошо, говорят мамины глаза.
Суазик паркует машину.
– Я подожду здесь. – Она поворачивается к Жозефине. – Bonne chance[136].
– Разве ты не пойдешь с нами? – Она хочет, чтобы Суазик тоже присутствовала на церемонии.
– Нет, ты пойдешь с мамой и папой.
– Но… – Жозефина хочет сказать, что всегда считала Суазик родным человеком и ей нужно, чтобы та была рядом в столь ответственный момент. Для полноты картины. – Я хочу, чтобы ты пошла. – Она откидывается на спинку сиденья.