Миновать пост охраны просто так не получится. Он расположен в вестибюле, в двух шагах от переполненных лифтов. Можно было бы рвануть к их постоянно открывающимся и закрывающимся дверям, но дежурный охранник выше меня сантиметров на тридцать. Ему не составит труда в два шага преодолеть вестибюль и перегородить мне дорогу.
Так что я со свернутой газетой в руке направляюсь прямо к нему и заявляю:
– Мне нужно увидеться с Джоной Томпсоном.
– Имя?
– Куинси Карпентер.
– Вы с ним договаривались?
– Нет, – отвечаю я, – но я знаю, что он захочет со мной увидеться.
Охранник смотрит какой-то список, звонит по телефону и велит мне подождать у картины напротив лифтов. Она выполнена в стиле ар-деко и изображает силуэты манхэттенских зданий в приглушенных тонах. Я все еще разглядываю ее, когда за спиной раздается голос:
– Куинси, – говорит Джона Томпсон, – вы передумали и решили поговорить?
Я вихрем поворачиваюсь к репортеру, и от одного его вида у меня в жилах закипает кровь. Одет он модно и с претензией: в клетчатую рубашку и узкий галстук. Подмышкой пухлая папка, вероятно, грязные секреты его следующий жертвы.
– Я пришла выслушать твои извинения, сукин ты сын.
– Значит, вы уже видели новый номер.
– Теперь весь долбаный город знает, где я живу, – продолжаю я, размахивая журналом у него перед носом.
Он моргает глазами за очками в массивной оправе, скорее весело, чем тревожно.
– Ни в статье, ни на снимках нет никаких сведений о том, где вы живете. Я за этим проследил. И даже название улицы не упомянул.
– Но зато показал нас. Раскрыл, кто мы. Теперь кто угодно может зайти в «Гугл» и посмотреть, как выглядим я и Саманта Бойд. А значит, любой псих может устроить за нами слежку.
Об этом он не подумал. Проступившая на его лице легкая бледность явственно об этом свидетельствует.
– Я не хотел…
– Ну конечно не хотел! Ты думал только о том, сколько экземпляров удастся продать. Как тебя повысят. Сколько денег тебе предложат крупные таблоиды.
– Дело вовсе не в этом…
– Я могу на тебя в суд подать, – вновь перебиваю его я, – мы обе с Сэм. Так что молись, чтобы с нами ничего не случилось.
Джона тяжело сглатывает застрявший в горле ком.
– Значит, вы пришли сюда сообщить, что подаете в суд на наш журнал?
– Я пришла сюда предупредить, что вы все разоритесь, если появится хоть еще одна статья обо мне, Саманте Бойд или о том, что с нами случилось много лет назад! Оставь нас в покое.
– По поводу этой статьи я должен кое-что вам рассказать, – говорит Джона.
– Засунь ее себе в задницу.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он хватает меня за руку и тянет назад.
– Не прикасайся ко мне!
Джона сильнее, чем может показаться, хватка у него опасно крепкая. Я пытаюсь вырваться и до такой степени выкручиваю руку, что чувствую в локте боль.
– Послушайте меня, – говорит он, – это касается Саманты Бойд. Она вас обманывает.
– А ну пусти!
Я отпихиваю его от себя. Сильнее, чем мне того хотелось. Достаточно сильно, чтобы привлечь внимание охранника.
– Эй, мисс! – рявкает он. – Вам необходимо покинуть помещение.
Будто я и сама не знаю. Будто не понимаю, что чем дольше я нахожусь рядом с Джоной, тем сильнее бешусь. Так бешусь, что когда он опять подходит ко мне, я толкаю его снова – умышленно сильнее, чем в первый раз.
Он грохается навзничь, папка выскальзывает у него из рук и раскрывается в воздухе, выплевывая свое содержимое. На пол веером рассыпаются десятки газетных вырезок, их заголовки на разные лады выкрикивают одну и ту же историю.
«Сосновый коттедж». Резня. Выжившая девушка. Убийца.
Большинство статей сопровождают скверного качества фотографии. Для кого-то другого они не значат ровным счетом ничего. Копии с копий, сплошные квадратики пикселей, размытые пятна и тесты Роршаха. И только я вижу, что на них в действительности изображено. «Сосновый коттедж» снаружи, сначала до, потом после совершенных в нем убийств. Позаимствованные из выпускных альбомов снимки Жанель, Крейга и остальных. Моя фотография. Та самая, что против моей воли украсила обложку журнала «Пипл».
Он там тоже есть. Его портрет напечатан прямо рядом с моим. Это лицо я не видела десять лет. С той самой ночи. Я закрываю глаза, но все равно не успеваю. Один-единственный взгляд на него вздымает внутри какую-то волну, затаившуюся рядом с тем местом, куда Он вонзил нож. Из груди рвется наружу хрип, эта загубленная часть моего естества – густая, черная и желчная – устремляется вверх, к горлу подкатывает тошнота.
– Меня сейчас вырвет, – предупреждаю я.
Это и происходит, и я извергаю содержимое желудка на пол до тех пор, пока под ним не скрываются все до последней газетные статьи.
«Сосновый коттедж» 18:18
Куинси и Жанель стояли на кухне, отделенной от большой комнаты стойкой, доходившей им до пояса. Жанель предложила, чтобы каждая из них приготовила часть ужина. Это было довольно неожиданно, если учесть, что Куинси в жизни не готовила ничего сложнее заварной лапши.
– Может, просто возьмем побольше хот-догов и потом их разогреем? – предложила Куинси, когда они планировали поездку. – Мы ведь едем на природу.
– Хот-догов?! – возмущенно воскликнула Жанель. – Только не в мой день рождения.
В итоге они теперь толкались на кухне с Эйми и Бетц, которым было велено пожарить курицу и приготовить несколько гарниров. Обязанностью Куинси был торт, и по такому случаю она притащила с собой целую сумку принадлежностей для выпечки. Форму для тортов. Все необходимые ингредиенты. Кондитерский мешок со сменными насадками. Конечно, мать и отчим Жанель оплатили аренду коттеджа, но Куинси была полна решимости внести свой вклад в виде торта.
У Жанель была необременительная должность бармена. Пока Бетц и Эйми суетились вокруг курицы, а Куинси украшала торт, она извлекла на свет божий несколько бутылок ликера. Распространенный, дешевый сорт, продающийся в пластиковых бутылках, он как раз подходил для одноразовых красных стаканчиков, которых Жанель привезла великое множество.
– На сколько ты позволишь остаться Джо? – прошептала ей Куинси.
– На сколько он захочет, – ответила ей Жанель, тоже шепотом.
– Типа на всю ночь? Серьезно?
– А что? Уже поздно, места у нас полно, может, получится весело.
Куинси придерживалась другого мнения. Как и остальные, молча выражавшие свое неодобрение. Эта идея, похоже, не привела в восторг даже Джо, с его странными модуляциями и замаранными очками, за которыми совсем не было видно глаз.
– А ты не подумала о том, что Джо, может, хочет побыстрее вернуться домой? – спросила Куинси. – Правда, Джо?
Их незваный гость сидел на потертом диване в гостиной и наблюдал за тем, как Крейг с Родни, стоя на коленях у глубокого камина, пререкались о том, как лучше развести огонь. Осознав, что его о чем-то спрашивают, он испуганно посмотрел на Куинси и сказал:
– Мне не хотелось бы доставлять вам неудобства.
– Никаких неудобств, – заверила его Жанель. – Если только тебе не надо куда-то ехать.
– Нет, не надо.
– Ты, наверное, проголодался, да?
Джо пожал плечами.
– Наверное.
– У нас полно выпивки и еды. К тому же есть диван, не говоря уже о свободной кровати.
– А еще машина, в которой мы сложили мобильные телефоны, – сказала Куинси, – Крейг мог бы вызвать эвакуатор или отвезти его, куда он скажет. Ну, типа, к его собственной машине. Или домой.
– Он потратит на это несколько часов. К тому же Джо, возможно, хочет присоединиться к вечеринке, – Жанель посмотрела в сторону парня, пытаясь понять, разделяет ли он эту мысль. – Мы ведь все уже подружились.
– Строго говоря, он для нас все еще незнакомец, – произнесла Куинси.
Жанель бросила на нее сердитый взгляд – как всегда, когда ей казалось, что подруга ведет себя как пай-девочка. Точно такое же выражение на ее лице Куинси видела перед первым в своей жизни глотком пива и первой затяжкой травки. Оба раза Жанель воспользовалась своей несгибаемой силой воли, чтобы заставить ее делать то, чего ей совсем не хотелось. Но сейчас ее недовольство усугублялось ситуацией. Все, связанное с этой поездкой, – коттедж, ее день рождения, полное отсутствие контроля со стороны родителей – сделало Жанель немного истеричной.
– Мы приехали развлекаться, так ведь? – сказала она.
Голос ее звучал обвиняюще, будто только ей одной хотелось хорошо провести время.
– Значит. Давай. Развлекаться.
Эти слова положили спорам конец. Джо мог оставаться сколько угодно. Именинница получила, что желала.
– Чем будешь травиться? – спросила Жанель Джо, когда импровизированный бар был готов.
Тот растерянно моргал, глядя на бутылки, смущенный и ослепленный богатством выбора.
– Я… честно говоря, я не пью.
– Серьезно? – спросила Жанель. – Вообще совсем?
– Да, – нахмурился он, – в смысле нет.
– И в чем дело?
– Может, ему просто не хочется, – сказала Куинси, снова выступая голосом разума, ангелом-хранителем, вечно реющим за плечом Жанель, – может, Джо, как и я, предпочитает контролировать свои умственные способности.
– Ты не пьешь потому, что тебе слабо и твои папочка с мамочкой разозлятся, если узнают! – заявила Жанель. – А вот Джо совсем не такой, правда?
– Просто… я никогда не пробовал, – сказал Джо.
– Даже с друзьями?
Джо запнулся, пытаясь выдавить из себя ответ, но было уже поздно. Жанель набросилась на добычу.
– Что, у тебя и друзей нет?
– У меня есть друзья, – колючим голосом ответил Джо.
– А девушка? – задорно спросила Жанель.
– Может быть. Я… я не знаю, кем ее считать.
– Видимо, воображаемая, – прошептала за спиной Куинси Бетц.
Жанель сердито зыркнула на нее, опять повернулась к Джо и сказала:
– Значит, когда вы с ней в следующий раз увидитесь, тебе будет что рассказать.
Потом взяла стаканчик, щедро плеснула в него ликера из разных бутылок и долила доверху апельсиновым соком. После чего протянула Джо и заставила сомкнуть пальцы на красном пластике.