. Думаю, какое-то время нам лучше не общаться. Прости.
Вот и все. Десять лет дружбы, покровительства и идолопоклонства улетучились за одну ночь. Выброшенные точно так же, как эта записка, которая теперь, смятая, летит в мусорную корзину. Но я промахнулась, так что я подползаю ближе, поднимаю ее с пола и кладу внутрь.
Потом поднимаю корзину и швыряю ее через всю комнату.
Когда она шмякается о стену и падает на пол, хватаю новый предмет. Пульт. Он тоже отправляется в полет, врезается в спинку кровати и разлетается вдребезги.
Я набрасываюсь на смятые простыни, свисающие с кровати до пола, дергаю на себя, наматываю на сжатые кулаки и подношу ко рту, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания.
Купа больше нет.
Я всегда допускала, что этот день рано или поздно все равно наступит. Черт, в сущности, мы и так друг от друга уже отдалились, но то письмо с угрозами вновь втянуло его в мою орбиту. Но я не готова к жизни, в которой не будет Купа, когда он мне понадобится. Не уверена, что смогу справиться в одиночку.
Однако теперь у меня попросту нет выбора. В моей жизни больше не осталось никого, кроме Джеффа.
Вот черт!
Джефф.
Осознание моего страшного предательства накрывает меня тошнотворной волной, выворачивающей наизнанку, разрывающей внутренности. Это его убьет.
Я сразу решаю никогда, никогда не говорить ему о том, что я сделала. Это единственный выход. Я найду способ забыть эту затхлую комнату, эти перекрученные простыни, прикосновение Купа к моей груди, его жаркое дыхание в моем ухе. Как с «Сосновым коттеджем». Я изгоню все воспоминания.
И когда опять посмотрю Джеффу в лицо, он ничего не заподозрит и увидит перед собой привычную, хорошо знакомую ему Куинси. Нормальную Куинси.
Составив план, я сажусь, пытаясь не обращать внимания на ворочающееся внутри чувство вины. К этому ощущению придется привыкнуть.
Потом беру в руки телефон, обнаруживаю в нем три пропущенных звонка и одну непрочитанную смс от Джеффа. Его голосовые сообщения я слушать не в состоянии. Звук его голоса добьет меня окончательно. Но зато читаю смс, каждое слово которого пропитано тревогой.
Почему не отвечаешь на мои звонки? У тебя все в порядке?
Я тут же строчу ответ:
Извини. Вернулась домой и тут же отрубилась. Чуть позже позвоню тебе сама.
Сначала добавляю «Я тебя люблю», но тут же удаляю, опасаясь, как бы он чего-нибудь не заподозрил. Ну вот, уже начала мыслить, как заправский обманщик.
Кроме Джеффа, мне звонил еще один человек. Джона Томпсон. Сразу после восьми. Примерно час назад. Я набираю его номер, и он снимает трубку после первого же гудка.
– Ну, наконец-то, – говорит он.
– И тебе доброго утра, – говорю я.
Джона не реагирует.
– Я тут кое-что накопал на Саманту Бойд, также известную как Тина Стоун. Думаю, тебе будет очень интересно узнать, что мне удалось найти.
– И что же ты выяснил?
– По телефону будет трудно объяснить, – говорит Джона, – тебе нужно самой все увидеть.
Я вздыхаю.
– Фонтан Бетесда. Через двадцать минут. И захвати кофе.
«Сосновый коттедж» 23:49
Луна спряталась за облака, и лес стал еще темнее. Куинси боялась сбиться с пути, ноги заплетались в бесформенной мешанине опавших листьев, засыпавших подлесок. Но ей все же удалось выйти на дорожку, ведущую к вершине. В икрах тяжестью отдавались чрезмерные усилия.
Плана у нее не было. Ей просто очень хотелось поговорить с ними начистоту. Подняться на эту скалу, встать над их запыхавшимися, исполосованными луной телами и сказать, как ей больно.
Нож заставит их ей поверить. Он их напугает.
Вскоре Куинси уже преодолела половину пути. Сердце гнало по венам горячую кровь. Из груди рваными хлопками вырывалось дыхание. Взбираясь наверх, она никак не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Это было лишь легкое покалывание в затылке, свидетельствующее о том, что она не одна. Девушка остановилась, огляделась вокруг. Хотя она ничего не увидела, ей так и не удалось избавиться от чувства, что в нее вперился чей-то взгляд. Это навело на мысль о призраках индейцев, по слухам, бродивших в здешних лесах. Сейчас она встретила бы этих мстительных духов с распростертыми объятиями, страстно желая привлечь их на свою сторону.
До ее слуха донесся какой-то звук. Шуршание стремительных шагов в опавшей листве. В какой-то момент Куинси показалось, что по лесу действительно прячутся призраки, что целая их орава двинулась на нее. Она бросила через плечо взгляд, ожидая увидеть, как они мелькают среди деревьев. Но дух был только один и очень уж походил на человека. Он дышал еще тяжелее, чем она. Вскоре звук раздался прямо за ее спиной, и она резко обернулась.
Перед ней стоял Джо, наспех одетый. Свитер он натянул задом наперед. Когда он посмотрел на Куинси, у него дернулся кадык.
– Мне надо побыть одной, – сказала она.
– Не делай этого, – с трудом произнес он, все так же жадно хватая ртом воздух.
Куинси отвернулась. От одного его вида ей стало дурно. Она все еще чувствовала его в своем лоне. Жжение между ног и смущало, и возбуждало ее.
– Ты же не знаешь, что я собираюсь делать.
– Знаю, – ответил он, – но оно того не стоит.
– Откуда тебе знать?
– Я и сам так делал. И чувствовал то же самое, что сейчас чувствуешь ты.
– Оставь меня в покое.
– Я знаю, ты хочешь причинить им боль, – сказал он.
Плотный черный туман, окутывавший Куинси, вдруг рассеялся, у нее закружилась голова, она не понимала, где находится и что с ней происходит. Потом посмотрела на нож в своей руке и с шумом втянула воздух. Она не могла вспомнить, зачем его взяла. Неужели действительно собиралась ранить кого-то из ребят? А может, себя?
Ее обжег стыд. Она потрясла головой. Перед глазами темным пятном расплывался лес.
– Ты ошибаешься… – начала она.
– Да?
– Я не…
Куинси осеклась, понимая: что бы она сейчас ни сказала, все будет бессмысленно. Ей не хватало слов.
– Они меня обидели! – сказала она и вновь заплакала.
– Знаю, – ответил он, – именно поэтому тебе надо вернуться.
Куинси вытерла глаза, ненавидя себя за то, что позволила себе перед ним расплакаться. За то, как ей было с ним хорошо. За то, что из всех в этом доме он один разглядел настоящую Куинси.
– Хорошо, я вернусь, – сказала она, – а ты куда собрался?
Джо уставился вдаль, будто пытаясь разглядеть что-то за стеной деревьев.
– Домой, – сказал он, – тебе тоже нужно вернуться домой.
Куинси кивнула.
И выронила нож.
Он мягко упал рядом с ней на подушку опавшей листвы.
Потом она быстро зашагала обратно той же дорогой, которой сюда пришла, и обогнула Джо, стараясь не обращать внимания, что в лунном свете стекла его очков стали совсем матовыми. Будто затянутые туманом.
Через двадцать пять минут после телефонного разговора с Джоной я оказываюсь в Центральном парке – торопливо шагаю по галерее, ведущей к террасе Бетесда. Вскоре за ажурной аркой я замечаю его. Он сидит на краю фонтана. Розовая рубашка, синие брюки, серый пиджак. Над ним реет Ангел Вод, на его распростертых крыльях примостилась стайка голубей.
– Извини за опоздание, – говорю я, присаживаясь рядом с ним.
Джона втягивает носом воздух.
– Ничего себе, – замечает он.
Я тоже чувствую этот запах. Мне еще в отеле хотелось принять душ, но в нагревателе не осталось горячей воды, и я довольствовалась лишь тем, что зачерпнула в раковине пару пригоршней воды, точечно плеснула на себя и надела ту же одежду, которая была на мне вчера.
Попутно я думала о том, сколько миль этот наряд преодолел за последние двадцать четыре часа. От Чикаго до Манси и обратно. От Чикаго до Нью-Йорка, потом до этого спартанского позорного чулана. А теперь вот оказался в Центральном парке – воняющий, с проступившими на нем пятнами пота. Похоже, после сегодняшнего дня я его сожгу.
– Бурная ночь? – спрашивает Джона.
– Давай ближе к делу, – отвечаю я, – и где мой кофе?
У его ног стоят два пластиковых стаканчика. А рядом с ними большая сумка, содержащая в себе, будем надеяться, достаточно сведений о Сэм, чтобы вышвырнуть ее моей жизни. Если же нет, мне придется довольствоваться малым и вышвырнуть ее хотя бы из квартиры.
– Выбирай, – говорит Джона, поднимая стаканчики, – черный или с сахаром и сливками?
– С сахаром и сливками. Желательно внутривенно.
Он протягивает мне стаканчик, помеченный крестиком. Я залпом выпиваю половину его содержимого и делаю глубокий вдох.
– Спасибо, – говорю я. – Сколько бы ты сегодня ни совершил добрых дел, это тебе уже не переплюнуть.
– Посмотрим, что ты скажешь через минуту, – говорит Джона и тянет руку к сумке.
– Что ты накопал?
Он расстегивает на сумке молнию и вытаскивает из нее бежевую папку.
– Настоящую бомбу.
Внутри нее несколько дюжин разрозненных страниц. Он быстро перебирает их пальцами, и я могу лишь мельком видеть ксерокопии газетных статей и распечатки из Интернета.
– В результате поиска по Саманте Бойд я получил привычный набор сведений о событиях в «Найтлайт Инн». – говорит он. – Единственная оставшаяся после той бойни в живых девушка исчезла восемь лет назад и объявилась лишь совсем недавно.
– Это мне и без вас известно, – говорю я.
– А вот с Тиной Стоун совсем другая история. – Джона наконец находит в папке нужный документ и протягивает его мне. – Это вырезка из «Хэзлтон Игл». Двенадцатилетней давности.
Когда я бросаю на нее взгляд, сердце начинает гулко колотиться. Она мне знакома. Точно такую же я видела дома у Лайзы.
ХЭЗЛТОН, штат Пенсильвания. – Вчера был обнаружен труп зарезанного мужчины. Преступление произошло в доме, где убитый жил вместе с женой и падчерицей. Приехав по экстренному вызову, полиция Хэзлтона обнаружила на кухне в доме на Мейпл Стрит тело 46-летнего Эрла Поташа. Жертва получила множественные ножевые ранения в грудь и живот. Власти квалифицировали этот случай как преднамеренное убийство. Расследование продолжается.