К сожалению, несмотря на героическое сопротивление разрозненных советских частей, они были лишены главного – единого управления и поддержки артиллерией. Генерал-майор Т.К. Коломиец, комендант 3-го сектора, полностью утратил управление войсками. Левый фланг 3-го сектора разваливался и отступал. В описании боев немцы называют некоторых советских бойцов жаргонным словом, обозначающим партизана. Возможно, в боях участвовало и местное население.
Немецкий 30-й корпус продвижения не имел. В дневном донесении корпуса утром 24-го числа отмечен контрудар в районе «Орлиной высоты». Рано утром 24 июня на правый фланг 7-й бригады морской пехоты был переброшен резервный 3-й батальон 9-й бригады с задачей контратаковать противника и отбить высоту 74,0.
Из воспоминаний Е.И. Жидилова: «Правее нас высоты Карагач обороняет 9-я бригада морской пехоты, которая оперативно подчиняется мне. Она только что прибыла на кораблях из Новороссийска. Командует ею полковник Николай Васильевич Благовещенский – образованный, инициативный офицер, за плечами которого большая школа строевой службы и опыт боев на Керченском полуострове.
Я поручаю ему выбить противника с высоты 157,6, покинутой 1330-м стрелковым полком. Это очень выгодная позиция, и оставлять на ней немцев опасно. Бойцы и офицеры бригады Благовещенского приложили все старания, чтобы взять высоту. Ночью бесшумно подошли к ней, охватили с трех сторон, с боями поднялись по склону. Но утром оказалось, что занята лишь небольшая часть высоты. Отбив многочисленные атаки гитлеровцев, бригада возобновила наступление в следующую ночь, но сил не хватило, и пришлось отойти. Тем временем наши разведчики пытались блокировать занятый немцами дот у самого подножия Сапун-горы. Не раз моряки подбирались к этой огневой точке. Немцы без выстрела подпускали их шагов на десять, а потом из амбразуры вылетала синяя ракета, и тотчас со стороны противника следовали прицельные залпы минометов прямо по доту. Разведчики несли потери. Тогда начальник химической службы бригады капитан Владимир Васильевич Богданов предложил использовать ампулометы. Стеклянный шар выстреливался устройством, похожим на миномет. При ударе шар разбивался, содержимое его вспыхивало жарким пламенем. Разведчики после многократных попыток ухитрились попасть ампулой в амбразуру. Немцы выскочили как ошпаренные, и победители прочно обосновались в доте. 23 июня нам приказывают отойти с Федюхиных высот на Сапун-гору. В центре нашего участка находится теперь Ялтинское шоссе, спускающееся серпантинной лентой вниз. Пятый батальон занял позицию левее дороги, четвертый – правее, первый – во втором эшелоне на склоне горы. Соседями с флангов у нас части 386-й стрелковой дивизии полковника Кутейникова[225] и 9-й бригады морской пехоты»[226].
В результате атаки немецкой 72-й пехотной дивизии противнику удалось захватить железнодорожный мостик в районе ориентира 60[227].
В этот день командующим немецкой 11-й армией был издан приказ по армии по подготовке наступления против внутреннего пояса укреплений крепости Севастополь. Наступление было намечено на 27 июня.
В связи с подавлением советской авиации штаб немецкой дивизии ПВО, поддерживавшей 11-ю армию, был отправлен под Курск. Но 11-я армия продолжала пополняться войсками. В адрес 11-й армии были отправлены 36, 57 и 116-й полки из 9-й дивизии, а также 9-й саперный батальон. Официально дивизия находилась в состоянии переформирования[228]. Тем не менее прибытие этих частей в Севастополь фиксируется многими документами. Кроме них прибыли в Бахчисарай 2-й и 3-й батальоны 360-го полка, которые были отправлены пешим маршем в Нижний Чоргунь[229]. В Симферополь прибыл 284-й армейский береговой дивизион (всего 3 батареи 15,5-см французских пушек), который был подчинен 30-му корпусу. Вместе с дивизионом было доставлено 6 тысяч снарядов к орудиям.
По состоянию на эту дату, в составе немецкой бронетехники числилось:
в 197-м дивизионе – 10 штурмовых орудий;
в 190-м дивизионе – 6 штурмовых орудий;
в 30-м корпусе – 6 штурмовых орудий;
в 3-м батальоне 204-го танкового полка – 3 танка PzKpfw IV, 1 танк PzKpfw III, 9 танков PzKpfw II, 17 танков 38t (3,7-см пушка, 12 тонн). Потеряно: 2 PzKpfw IV, 4 38t. Придано 50-й пехотной дивизии 3 PzKpfw IV и 5 38t. Батальон отведен в тыл[230].
В 23.00 в Севастополь снова прибыли лидер «Ташкент» и эсминец «Безупречный». На лидере «Ташкент» доставлено 1142 бойца, вооружение и боезапас 142-й стрелковой бригады и 10 тонн концентратов; на эсминце – 365 бойцов, вооружение и боезапас для 142-й стрелковой бригады, 5 тонн концентратов. Уже в 01.45 25 июня лидер «Ташкент» и эсминец «Безупречный», приняв на борт 1650 раненых и 270 эвакуированных, вышли из Севастополя в Новороссийск. Г.И. Ванеев отмечает приход этих кораблей в Севастополь дважды: вечером 23-го и вечером 24 июня.
Расчет времени рейса говорит о том, что вряд ли они могли обернуться за сутки «туда и обратно», но так получается по документам.
В 1.05 из Новороссийска прибыл эсминец «Бдительный», который доставил две роты 142-й стрелковой бригады в количестве 364 человек. Кроме того, было доставлено: пулеметов ДШК – 3, пулеметов станковых – 2, ручных пулеметов – 7, винтовок – 200, противотанковых ружей – 12, автоматов ППШ – 60, 76,2-мм пушек – 4 и зарядов к ним – 1600, а также 20 тонн боезапасов для Приморской армии. После разгрузки, приняв 556 раненых, в 4 утра «Бдительный» вышел из главной базы в Новороссийск.
Вечером 24 июня на главную базу прибыли также подводные лодки: Л-24 – из Туапсе и Щ-205 – из Новороссийска. Они доставили боезапас и 94 тонн бензина. В ночь с 24 на 25 июня вылетело 13 ПС-84. 2 вернулись из-за «потери ориентировки» и «неисправности мотора». 11 ПС-84 доставили 17 567 кг боезапаса, обратно вывезли 196 человек (в том числе 168 раненых).
В связи с подготовкой к отправке из-под Севастополя немецкого 300-го танкового батальона особого назначения был подготовлен отчет об использовании спецмашин. Судя по отчету – успехи их были весьма скромными. Наибольшим успехом стало уничтожение трофейным «Бреном» артиллерийского дота[231]. Командир 22-й пехотной дивизии дал крайне негативную оценку новому оружию, указав, в частности, на его слабое бронирование. В его отзыве о применении этих машин особо отмечалось их слабое бронирование и сложность их применения в условиях пересеченной местности.
По донесению 306-й комендатуры, в течение дня вела только одна береговая батарея на Стрелецком мысу (№ 14). Достаточно любопытна сводка по боеприпасам к артиллерии корпусного и армейского подчинения. По состоянию на этот день 42-см мортиры М-1 имели в запасе 52 снаряда 30,5-см мортиры 135 снарядов, 28-см пушки – 121 снаряд. К береговым 28 см гаубицам осталось 58 снарядов, 28-см гаубицам 146 штук, 24-см боезапаса нет, к 19,4-см – 311 штук, к 15,5-см (французским) – 1209 штук, к 15-см пушкам – 326 снарядов, к 15-см гаубицам – 1451 штука, к 10-см пушкам «Шкода» – 1129 снарядов. В дивизионной артиллерии осталось по 1,5–2 тысячи снарядов на дивизию. 50-я дивизия доложила о том, что почти весь боезапас израсходован. То есть 11-я армия исчерпывала свои резервы.
Еще одной интересной деталью в данных по боезапасу, является появление у «Доры» еще пяти снарядов[232]. По некоторым данным, 20–21 июня 1942 года были подвезены еще пять экспериментальных шрапнельных снарядов, но эта информация нуждается в уточнении. Так или иначе, 22-го, 23-го и 24-го в перечне оставшегося боезапаса у «Доры» числится 5 снарядов, а 25-го числа к вечеру боезапас вновь отсутствует. То есть получается, что «Дора» выстрелила эти снаряды 25 июня. Достоверной информации по этому вопросу пока нет. В материалах 11-й армии сохранилась докладная записка по пяти экспериментальным разрывным гранатам и их судьбе. В записке утверждается, что по техническим причинам «снаряды выпущены в сторону моря». Правда, чисто технически, «Дора» стрелять «в сторону моря» не могла. По другой версии, из пяти экспериментальных снарядов сработал только один[233]. В этой ситуации есть еще одна любопытная деталь: ночью 25 июня 50-я пехотная дивизия отмечает стрельбу очень тяжелым калибром по своим позициям в районе «Серпантина», и, как это ни странно, выстрелов было ровно пять. Вопрос требует уточнения, но, возможно, о последних выстрелах «Доры» ничего не пишут в связи с тем, что в результате ошибки снаряды легли на свои позиции.
23 июня под Севастополь прибыли пять немецких маршевых батальонов (каждый численностью около 800 человек), но их прибытие не компенсировало потери. Исчерпывались резервы и у советской стороны. Потери за сутки составили 261 человек убитыми и 801 ранеными.
25 июня 1942 года
Продолжались немецкие атаки на хутор Гайтани. В строю в 3-м секторе севастопольской обороны оставалось совсем мало бойцов. Фактически, боеспособность сохранял только 3-й полк морской пехоты, все остальные части представляли собой сводные подразделения. В связи с этим в 3-й сектор был переброшен батальон резервного 778-го стрелкового полка, смененный в противодесантной обороне частями прибывшей в Севастополь 142-й отдельной стрелковой бригады подполковника Ковалева. Но введение в бой одного советского батальона положения не изменило. Фронт 3-го сектора разваливался.
В журнале боевых действий 11-й армии указывалось: «Вскоре после обеда были захвачены восточные склоны высоты «Шпета»[234]