(ясно, безоблачно, жарко, +35)
Противник начал получать резервы из группы армий «Юг». Из донесения немецкой 11-й армии в группу армий: «Первый транспортный взвод 318-го полка (213-й охранной дивизии) прибыл в Бахчисарай и подчинен 30-му корпусу. 1-й и 2-й батальоны 72-го полка (46-я пехотная дивизия) прибыли на станцию Бельбек. Первый взвод 437-го полка отправлен в Керчь. 3-й батальон 204-го танкового полка отводится в Заланкой в резерв корпуса. 420-й полк (125-й дивизии) полностью прибыл в Севастополь…
Состояние танковых войск:
30-й корпус: половина танкового батальона № 300 в составе 9 танков PzKpfw III;
54-й корпус: 3-й батальон 204-го танкового полка – 7 танков PzKpfw II, 18 танков 38Т, 1 танк PzKpfw III, 2 танка PzKpfw IV (короткие); половина 300-го танкового батальона и трофейные танки – нет доклада»[115].
Из журнала боевых действий немецкой 11-й армии: «Перед группой Маттенклотта[116] были произведены две попытки высадки с 7 кораблей в районе Юракова Кута (Керченский полуостров), корабли отогнаны артиллерийским огнем»[117].
Продолжалась осада 30-й батареи, блокированной противником. Из донесения 173-го саперного батальона: «19.06.42 г. Был произведен подрыв 500-кг боезапаса, сложенного внутри башни на уровне 1-й платформы. Хороший результат – некоторые бронеплиты 30-см толщины (площадь 3 кв. метра) были отброшены на 50 м. Один ствол поднялся под углом 45 градусов. Долгий и сильный пожар. За 1,5 дня всего 7 перебежчиков. Они сообщили, что комиссар охраняет входной тамбур с пистолетом.
Возобновились попытки взорвать обе башни стокилограммовыми зарядами и бензином. Около 15 часов на входе появился говорящий по-немецки кавказец и предложил разрешить выйти нескольким русским. После заверения о том, что стрелять не будут, вышло 115 большевиков с поднятыми руками. Многие из них были закопчены и обожжены. Среди них были лейтенант и старший лейтенант. Как объяснил переводчик, часть из них – это бойцы с нижележащих разбитых полевых позиций, но большая часть – из гарнизона. В форте остались около 114 русских, среди них – 1 майор, 6 женщин, 1 ребенок. Кроме того, в помещениях батареи около 100 мертвых (в основном задохнувшиеся).
Форт состоит из двух блоков, входы в которые простреливаются, они соединены подземным ходом длиной 600 м с «Бастионом»… Вокруг каждого блока орудийной башни 4 помещения – картузные погреба. В них еще оставался боезапас, кроме того, на батарее сложено очень много продовольствия. Уничтожение противника было продолжено 1-й ротой 173-го саперного батальона»[118].
Уточнение о составе гарнизона из отчета 213-го полка: «В настоящее время в батарее находятся 114 человек и около 100 убитых; среди них – 1 майор, 1 старший лейтенант, 1 врач, 1 обер-инженер, 1 комиссар (возможно, застрелился), 2 политрука, 6 женщин (медперсонал), 50 раненых, 11 солдат, 1 ребенок. Среди пленных солдаты 90-го полка (около 60 человек, лейтенант и старший лейтенант)…[119]
Продолжились бои и вокруг массивов бывших батарей № 16 и 24 («форт Шишкова»). Остатки советских войск засели в массиве бывшей 16-й батареи в трех южных погребах боезапаса. В связи с тем, что 132-я пехотная дивизия получила приказ о дальнейшем продвижении вперед, к «Батарейному мысу» (мыс Толстый) часть саперных подразделений была снята с этого участка и придана 97-му пехотному полку[120]. Подавление укрепления было поручено 3-й роте 132-го саперного батальона. Окончательно укрепление было зачищено только к ночи с 19 на 20 июня. Противник сообщил о захвате 18 ручных, 5 станковых пулеметов и нескольких минометов.
П.А. Моргунов указывает: «Командующий СОР принял решение: отвести все тылы 95-й стрелковой дивизии и частей береговой обороны, находящиеся на Северной стороне, на южный берег, а в ночь на 21 июня – командованию и штабу 95-й дивизии отойти в Севастополь.
Оставшимся боевым частям, в которые был включен годный личный состав из всех тыловых и специальных частей армии и флота, береговой обороны, ПВО и ОВР, приказывалось вести бои в созданных опорных пунктах, уничтожая живую силу противника. Были созданы три основных опорных пункта: Константиновский равелин, куда входил личный состав ОХРа, 95-й стрелковой дивизии и береговых батарей № 2 и 12; Михайловский равелин – личный состав 110-го зенитного полка, береговой батареи № 702 и авиачастей; в районе Инженерной пристани и его равелина – личный состав Местного стрелкового полка во главе с его командиром подполковником Н.А. Барановым и остатки некоторых других частей. Кроме того, был создан опорный пункт в Северном укреплении, занятый 178-м инженерным батальоном БО, остатками частей ПВО и частью бойцов 95-й дивизии; туда также был выслан один взвод (около 50 человек) от Местного стрелкового полка. Баранову было приказано поддерживать с этим опорным пунктом связь по подземному кабелю, идущему от Инженерной пристани в Северное укрепление, а с Барановым командование поддерживало связь до последнего дня с помощью подводного кабеля, проложенного через бухту. Были также созданы отдельные опорные пункты в доме телефонной станции «Голландия», в районе лагеря учи лища Береговой обороны и батареи № 702, на Братском кладбище и в других местах. Нужно сказать, что все эти пункты в течение двух-трех дней вели ожесточенные бои и уничтожили много врагов. К исходу 20 июня противник занял Северную сторону, за исключением указанных опорных пунктов…»[121]
Немецкие документы дают несколько иную картину. Если нанести на карту положение немецких частей, то получится, что и 19, и 20 июня бой шел не в опорных пунктах, а по линии рва и вала, центром которого являлось Северное укрепление. Правый фланг этой позиции был частично застроен, и бой шел в городских кварталах. Опорными пунктами обороны стали строения верфи, военный городок Местного стрелкового полка, здание школы и т. д.
В районе поселка Голландия и здания Электромеханической школы учебного отряда ЧФ также образовался очаг сопротивления. Здесь оборонялись персонал школы и раненые из медицинских учреждений Приморской армии, которые располагались в штольнях. Этот отдельный очаг сопротивления прикрывал левый фланг гарнизона Сухарной балки. Таким образом, советская оборона на Северной стороне была отсечена от основных сил и разделена на две части. Основным «опорным пунктом» стала сама Северная сторона. Вторым очагом сопротивления стала оборона поселка Голландия и Сухарной балки.
Основные бои завязались в районе Северного укрепления и на участке между ним и морем, где на позициях старого форта ПВО еще действовало одно орудие 366-й зенитной батареи.
Бой вокруг Северного укрепления был не боем вокруг какого-то отдельного опорного пункта. На этом рубеже сражались остатки 95-й и 172-й стрелковых дивизий и флотских частей. Правда, при этом рассыпается красивая флотская легенда о пятидневном героическом бое «флотских» частей в опорных пунктах. Но, судя по немецким документам, это действительно легенда. У этой истории совсем другие герои, и, к сожалению, их имена пока установить не удалось. Из немецкого отчетного документа «Борьба за Севастополь»: «Построенное в 1831 году Северное укрепление служило преградой со стороны суши на пути к многочисленным старым береговым батареям легкого и среднего калибров. Эти батареи, расположенные к югу от Северной бухты и к северо-западу от выступающего в Черное море мыса, господствуют над входом в порт. В плане укрепление имеет форму восьмиугольника. Оно окружено рвом с каменными стенками, шириной 5 метра и глубиной 3,2 метра. За ним насыпан вал высотой 4 метра и шириной около 10 метров. Диаметр укрепления составляет 500–600 метров.
Северная, южная, восточная и западная оконечности укрепления представляют собой выступающие вперед углообразные бастионы. На них устроены пятиконечные парные валы с прикрытиями против действия настильного огня с боков и с тыла. Строения по обеим сторонам от южного бастиона предназначены для обстрела атакующих частей, спустившихся в ров. Из нижних казематов могут обстреливаться длинные стороны рва между бастионами, а из казематов, расположенных на противоположных узких сторонах, – короткие стороны рва.
Заграждений амбразур и прочих устройств для флангового обстрела рва в казематах не имелось. Казематы перекрыты каменными плитами толщиной в 1 метр, некоторые
из которых в последнее время перекрыты бетоном. Подходы к ним облицованы камнем и деревом, входы расположены либо в бастионах, либо с внутренней стороны вала и закрыты металлическими воротами. Старые крепостные верки при отражении немецких атак были усилены полевыми укреплениями. Во внешних стенах бастионов устроены две пулеметные точки деревянного или каменного типа, а на эспланде – большое количество передовых опорных точек, амбразуры которых прикрыты досками и мешками с песком.
В нижних зонах внешних и внутренних подпорных стенок рва оставлены ниши, нижние кромки которых достигают оснований стенок. С помощью установленных орудий можно с фланга обстреливать ров и вал, однако для этого они должны быть прикрыты от прямых попаданий снарядов и осколков. В укреплении имеются старые и новые одно– и многоэтажные казармы с телефонами и беспроволочными телеграфами. Они приспособлены для обороны, а подвальные помещения использованы для складов. Из тяжелого вооружения в укреплении были лишь минометы. Устарелость и скудность обустройства укрепления возмещались упорным сопротивлением большевиков. 18 июня части 3-й моторизованной роты 88-го саперного батальона ворвались внутрь укрепления, но не смогли удержаться вследствие сильного сопротивления противника, который успел оправиться от внезапности атаки»[122].
Противник оценивал численность гарнизона в 200–300 человек. Однако это лишь тот личный состав, который защищал само укрепление. Общую численность защитников Северной стороны противник оценивал в 4–5 тысяч бойцов.
Чтобы прикрыть войска на Северной стороне, в ночь с 18 на 19 июня в район Михайловского форта была переброшена последняя сводная батарея 114-го зенитного артдивизиона (110-й зенитный артполк), включавшая остатки 219-й и 227-й батарей (два 76-мм орудия образца 1931 года и два образца 1938 года). Сюда же отошел штаб 110-го зенитного артполка и было пернесено одно полустационарное 45-мм орудие 552-й зенитной батареи. На 79-й зенитной батарее старшего лейтенанта Алюшина бойцы смогли восстановить одно 76-мм орудие. В районе Константиновской батареи еще действовал один зенитный автомат и два орудия на 2-й и 12-й береговых батареях (одно 130-мм и одно 100-мм). Помимо этой артиллерии в районе Михайловской батареи находилось два 122-мм орудия А-19 из состава 101-го (52-го) армейского артполка. В районе Инженерной пристани и «старой» батареи № 4 действовали одно 152-мм и одно 122-мм орудия.
Батарея № 706 (112) была приведена к молчанию, оба ее орудия были выведены из строя. При послевоенном обследовании Нахимовских погребов, которые использовались для хранения боезапаса этой батареи, были найдены 58 штук 130-мм снарядов.
Подавлением советского сопротивления на Северной стороне занимались две немецкие дивизии – 132-я (от берега моря) и 24-я (восточнее, с фланга 132-й). Границей между ними являлся северо-западный угол Северного укрепления. Сильно ослабленная 132-я пехотная дивизия наступала на очень узком участке силами 2-го батальона 436-го полка и прибывшего с Керченского полуострова 97-го полка (46-й пехотной дивизии). Им противостояли остатки советского 161-го полка, бойцы 110-го зенитного артполка, остатки роты 30-й батареи (старший лейтенант Теличко). Правее укрепления оборонялись остатки 172-й стрелковой дивизии и 90-го стрелкового полка. Кто командовал этими частями на тот момент, к сожалению, пока не ясно. Донесения пока разыскать не удалось. Но оборона, однозначно, носила организованный характер.
Противник попытался прорваться между берегом моря и Северным укреплением. Из отчета командира 132-го саперного батальона, приданного частям 132-й пехотной дивизии для атаки: «132-й батальон 19 июня в 9.00 получил приказ, требующий после окончательного захвата «форта Шишкова», одной ротой поддержать 2-й батальон 436-го полка, который прорывался на юг южнее ориентира 631[123].
2-й роте 132-го саперного батальона была поставлена задача обеспечить двумя ударными взводами захват 5 укрепленных позиций на участке от северо-западного угла Северного укрепления до берега моря.
Около 11 часов был получен приказ: остальными силами батальона (1-й и 3-й ротами) совместно с 97-м полком, после прорыва линии обороны от форта до моря, атаковать батарею западнее «Ленина»[124] с дальнейшим захватом укреплений на Батарейном мысу.
Немецкий удар начался около 17 часов, после огневого налета артиллерии. Командир ударного подразделения указывал в своем отчете: «В связи с тем, что левый сосед не захватил Северное укрепление, противник фланкировал нашу атаку. Командир батальона вынужден был выделить 1-ю и 3-ю роты для отражения вражеской контратаки, последовавшей с северного вала укрепления. 1-я рота вместе с атакующим батальоном достигла вала, но была остановлена…»[125]
Неорганизованная оборона почти всегда носит пассивный характер. Контратаки советских войск являются явным признаком организованности обороны Северной стороны. При этом следует отметить, что штаб 95-й стрелковой дивизии уже находился на Северной стороне.
132-й пехотной дивизии силами приданного свежего полка 46-й пехотной дивизии, прибывшего с Керченского полуострова, удалось прорваться через проволочное заграждение форта «Ленин», но, как указано в документах, полк «вынужден был отойти после контрудара противника, поддерживаемого двумя танками». По документам, советских танковых подразделений на Северной стороне не было. Танки, скорее всего, были взяты обороняющимися из танковых мастерских, находившихся рядом с авиамоторными мастерскими на Северной стороне. Кроме того, в составе разведроты 95-й стрелковой дивизии числились четыре «танкетки». На немецких фото действительно запечатлены как минимум два танка Т-38 на фоне зданий Северной стороны, то есть танки действительно были. Сам факт того, что советские войска смогли предпринять контрудар, говорит о том, что части не потеряли управления и вели организованный бой.
На «пригород» и Северное укрепление наступала немецкая 24-я пехотная дивизия. По немецким донесениям, ее 31-й полк завяз в бою в районе «Кюстендорф»[126]. Бой для немцев оказался исключительно тяжелым: «Противник, включая гражданских лиц, оказывал упорное сопротивление, защищая каждый дом, каждую позицию. Левый фланг полка прорвался на юг, в связи с чем появилась возможность атаковать «Кюстендорф» с востока». Прорыв 22-й пехотной дивизии к доку действительно позволил противнику обойти минно-торпедные склады ЧФ с востока, но продвинуться дальше они не смогли. К вечеру части немецкого 31-го полка смогли подавить сопротивление на южных скатах «Проволочной горы», но понесли потери, и полк был сменен 24-м разведбатом[127].
Северное укрепление и поселок находились в полосе наступления 102-го пехотного полка. Рано утром 3-я моторизованная рота 88-го саперного батальона, подавив сопротивление в форте «ЧК», в полной уверенности, что Северное укрепление уже захвачено, въехало внутрь форта через открытые Симферопольские ворота. Попав под перекрестный огонь, рота, понеся потери, была вынуждена отступить[128].
Около 7 утра началась артиллерийская подготовка силами дивизионной артиллерии 24-й пехотной дивизии и приданных частей реактивной артиллерии. До обеда 3-й батальон 102-го полка несколько раз возобновлял попытку наступления. Сопротивление советских войск тем не менее оказалось сильным, и батальон в 10 часов вынужден был отойти, не добившись успеха. Несмотря на то что укрепление было архаичным (в реальности, оно было построено в 1812 году), советские части продолжали удерживать позиции.
Правда, спустя час 102-й полк нанес удар вдоль дороги с другой стороны Северного укрепления, захватив, по немецким данным, «небольшое укрепление и группу домов в районе ориентира 659»[129]. Но контратакой советских войск захваченный люнет был отбит[130].
Общий фронт к вечеру 19 июня проходил по северной границе Северного укрепления, дальше – на запад до моря, то есть противник не смог прорвать «Тотлебеновский вал». Действовали советские орудия на «Батарейном мысу» (1 – 130-мм и 1 – 100-мм), 79-я зенитная батарея, действовало одно орудие на 366-й батарее («Ленин»). В сводной зенитной батарее оставалось 4 орудия (две сводные батареи свели в одну). Было восстановлено еще одно 122-мм орудие, но для 122-мм пушкек не было боезапаса; действовало одно 152-мм орудие 134-го гаубично-артиллерийского полка, установленное недалеко от «старой» 4-й батареи.
Части 22-й, 50-й немецких пехотных дивизий и 4-й румынской горнострелковой дивизии действовали отдельно от фронта 24-й и 132-й дивизий, от бухты Голландия, полукольцом охватывая Сухарную и Маячную балки. 22-я пехотная дивизия имела в первой линии всего один (65-й) пехотный полк. 16-й и 47-й полки были отведены на вторую линию в связи с большими потерями. Далее против войск левого фланга 3-го сектора стояли 50-я пехотная дивизия и 4-я румынская горнострелковая дивизия. Против центра и правого фланга советского 3-го сектора (54, 31 и 3-й морполки) находилась 18-я румынская пехотная дивизия, особой активности не проявлявшая.
Собрав остатки подразделений 138-й бригады и 345-й дивизии в тоннелях, советские части вновь попытались контратаковать. Бой вокруг железнодорожных тоннелей – это отдельная героическая и трагическая страница истории битвы за Севастополь. В журнале боевых действий немецкой 11-й армии отмечалось: «В течение ночи последовал вражеский удар в составе одного батальона против фронта 4-й горнострелковой и 50-й пехотной дивизии, также последовал слабый удар против 1-й горнострелковой дивизии»[131]. Кроме того, 22-я пехотная дивизия отмечает удар из Сухарного тоннеля в направлении «Нефтебазы». Удар был отражен огнем полковой и дивизионной артиллерии. Еще один удар был осуществлен на стыке 50-й пехотной и 4-й румынской горнострелковой дивизии. Он наносился силами двух-трех рот советской 345-й стрелковой дивизии в 3 утра, на участке 18-го горного батальона (правый фланг 4-й горнострелковой дивизии) и правого фланга 50-й пехотной дивизии (122-й пехотный полк).
Около 8 утра последовал повторный удар на том же участке. Советским частям удалось прорваться на стыке, но противник снова прикрылся артиллерией. Захвачено 18 пленных 1163-го полка. Почти одновременно с этим, около 7.30 утра, советские части силой до батальона (345-я стрелковая дивизия) атаковали центр 50-й пехотной дивизии (123-й полк).
Около 11.30 последовала атака силами двух рот при поддержке пяти советских танков 125-го танкового батальона против 4-й горнострелковой дивизии румын в районе ориентира 50/44[132]. Удар был отражен румынским 18-м горным батальоном при поддержке артиллерии.
Как пишет Г.И. Ванеев, «попытки 345-й стрелковой дивизии и 138-й стрелковой бригады, действовавших в районах Сухарной и Графской балок, продвинуться на запад и соединиться с частями 95-й стрелковой дивизии были парализованы мощным огнем и контратаками вражеских войск»[133]. Но удары советских войск наносились не в направлении 95-й стрелковой дивизии, а на север, восток и северо-восток. Так что они не могут рассматриваться как попытки деблокировать части 95-й стрелковой дивизии. Немецкая 22-я пехотная дивизия пишет о том, что огнем противотанковых пушек подбито 9 советских грузовиков на Южной стороне, потоплено 2 торпедных катера, пулеметным огнем потоплен баркас. Как указывает дневное донесение дивизии, «ведется зачистка казармы морских летчиков». То есть шел бой с окруженными в районе Голландии частями[134].
Вице-адмирал Ф.С. Октябрьский докладывал об обстановке в СОР на 8 часов 19 июня 1942 года: «Буденному, Исакову, Кузнецову, Бодину.
I и II секторы. 04.00–08.00: группа противника прорвалась в районе высоты 29,4. В результате рукопашного боя прорвавшаяся группа ликвидируется. В районе высоты 56,0, хут. Калагай, высоты 77,3 – скопление пехоты и танков противника. На участке III и IV секторов авиация интенсивно бомбит боевые порядки войск. Группа танков с пехотой атакует казармы Местного стрелкового полка[135]. Ведется бой. На участке 138-й стрелковой бригады и 345-й дивизии сильное огневое противодействие противника. Части 138-й бригады и 345-й стрелковой дивизии медленно продвигаются вперед. Город, аэродромы непрерывно обстреливаются артиллерией и бомбардируются авиацией».
Южный сектор
Из журнала боевых действий немецкой 11-й армии: «Перед фронтом 30-го корпуса противник попытался отбить высоту 29,4 (северо-восточнее Кадыковки). Наша артиллерия обстреливает бункеры на Сапун-горе, взорвано множество складов боезапаса»[136]. 30-й немецкий корпус отмечал советскую контратаку в районе высот 29,4 и 25,6 (несуществующая ныне высота в районе современного карьера кирпичного завода). По немецким данным, удар советских войск был отражен. Из журнала боевых действий немецкой 11-й армии: «8-й авиакорпус поддерживает «Штуками» наступление 54-го корпуса, одновременно атакуя береговые батареи тяжелыми и сверхтяжелыми (до 2,5 тонн) авиабомбами. В городе наблюдается большой пожар. Удары по складу боезапаса в балках восточнее и юго-восточнее города вызвали мощные взрывы. В Казачьей бухте уничтожена плавучая батарея. Большой пожар. Сбито 7 самолетов, 2 уничтожено на земле. В районе Ялты торпедными катерами потоплен транспорт водоизмещением 3000 тонн»[137].
В этот день действительно перестала существовать еще одна зенитная батарея Севастополя – легендарная плавбатарея № 3. Два звена Ю-87 из I/StG77 нанесли бомбовый удар, в результате которого была накрыта бронерубка с дальномером, выведены из строя все 76-мм орудия и два 37-мм автомата. Из строя вышли две трети личного состава. Повторная атака была осуществлена немецкими летчиками из I/KG51 – командиром 2-го отряда гауптманом Фурхопом и обер-лейтенантом Хинрихсом.
В этот день севастопольская оборона недополучила еще один конвой. В 15.20 крейсер «Коминтерн» в охранении базовых тральщиков «Мина», «Взрыв», «Защитник» и трех сторожевых катеров из-за невозможности войти в Северную бухту Севастополя по приказанию командования флота возвратился в Новороссийск. Отправка тихоходного учебного крейсера была решением спорным. Пополнения и боезапас могли быть доставлены и тральщиками в бухту Стрелецкая.
В Севастополь прибыли подводные лодки Щ-212 (командир – капитан 3-го ранга И.К. Бурнашев), Щ-214 (командир – капитан 3-го ранга В.Я. Власов), М-32, М-118 и Л-4 было доставлено 165 тонн боезапаса, 10 тонн авиабензина и 10 тонн продовольствия. На исходе суток в главную базу прибыли еще две подводные лодки – С-31 и С-32 с грузом авиабензина.
Г.И. Ванеев пишет: «Изменить ситуацию, а тем самым спасти защитников Севастополя могла только Ставка, приняв одно из двух решений: или 1) экстренно доставить большое количество войск, боезапаса, боевой техники и вооружения, и в этом случае использовать не только разнородные силы флота, но и армейских ВВС, в том числе транспортную авиацию – как фронтовую, так и из своего резерва; или 2) эвакуировать войска СОР»[138]. С этими выводами сложно не согласиться, однако, скорее всего, первый вариант был уже недоступен. Для сосредоточения и переброски войск требовалось не менее 7—10 суток. На тот момент оставалась лишь возможность частичной эвакуации войск из Севастополя.
19 июня поздно вечером Военный совет флота обсудил итоги боев за день. Говорилось о прорыве врага в районе бухты Голландия, о имеющихся трудностях в укомплектовании частей личным составом, нехватке боезапаса и проч. Генерал Петров и комендант береговой обороны, указав на серьезность положения, настаивали на немедленном обращении за помощью, так как в противном случае удержать Севастополь будет невозможно.
Командование СОРа направило следующую телеграмму в штаб флота начальнику штаба – контр-адмиралу Елисееву и члену военного совета Северокавказского направления адмиралу Исакову: «Надводным кораблям заходить в Северную бухту нельзя. Заканчиваем организацию приема кораблей в бухты Камышовая, Казачья и открытое побережье района ББ-35[139]. Принимать можем с обязательным уходом в ту же ночь обратно: лидеры, ЭМ[140] и БТЩ[141]. Подлодки любое время. Крейсеры сейчас принять невозможно. Донесу возможность приема крейсеров в районе ББ-35 через два-три дня. Сегодня самолетом высылаю вам кальку с легендой мест подхода лидеров и ЭМ. Заходить кораблям в бухты придется задним ходом, разворачиваясь перед бухтой. В районе ББ-35 подход носом к берегу, маленькая пристань. Октябрьский, Кулаков».
Странно, но, несмотря на тяжелейшее положение Северной стороны, в противодесантной обороне по-прежнему держалось три батальона 9-й бригады из четырех, 81-й танковый батальон, 778-й полк (388-й стрелковой дивизии), один батальон 138-й бригады, не считая более мелких подразделений. Причем сосредоточены они именно на линии прикрытия эвакуации.
В ночь с 19 на 20 июня было принято решение о переброске еще одного батальона 9-й бригады морской пехоты в район казарм на развилке Балаклавского и Ялтинского шоссе. Два других батальона бригады все еще стояли в противодесантной обороне. В ночь с 19 на 20 июня на Южную сторону переправилось достаточно много бойцов из разбитых частей Северной стороны, но переправа осуществлялась вплавь и на подручных средствах, многие при переправе утонули, а те, кто смог переплыть бухту, не имели ни вооружения, ни обмундирования. Бойцы других подразделений ехидно называли их «белоштанниками». По официальным данным, за день боев советские части потеряли убитыми 732 и ранеными 1317 человек. Из прибывающего пополнения и переправившихся бойцов было начато формирование «новых» стрелковых частей 95-й стрелковой дивизии.
Донесение группы Маттенклотта (Керченский полуостров): «В 23.30 попытка высадки противника отражена артиллерией. Противник обстрелял береговую черту через пролив 150 выстрелами и тремя залпами реактивной артиллерии»[142].