– Ты забыл про отсутствие мозгов, – рычит Раффи. – Вам нужен я, а не она.
– Почему ты так решил? – спрашивает главный.
– Тебе нужны мужчины вроде меня в качестве солдат, – говорит Раффи. – А не тощая девчонка.
Главный откидывается назад, скрестив руки на груди:
– С чего ты взял, будто нам нужны солдаты?
– Пять человек и стая собак поймали одного парня, – отвечает Раффи. – С такими темпами вам понадобится три армии, что бы вы ни собирались сделать.
Главный кивает:
– А у тебя явно есть военный опыт.
Я удивленно поднимаю брови, думая о том, что произошло, когда его схватили.
– Ты и глазом не моргнул, когда мы направили на тебя оружие, – говорит главный.
– Не столь уж он и хорош, как ему кажется, – говорит тот, что охраняет Раффи. – Раз уже попадал в плен.
Раффи не клюет на приманку.
– Может быть, он спецназовец, обученный действовать в самых худших ситуациях, – говорит главный.
Он делает паузу, ожидая ответа Раффи. В лунном свете, просачивающемся в окно, видно, что главный наблюдает за ангелом, словно волк за кроликом. Или, возможно, словно кролик за волком. Но Раффи молчит.
Главный поворачивается ко мне:
– Есть хочешь?
Мой желудок выбирает именно этот момент, чтобы издать громкое урчание. В иных обстоятельствах это могло бы показаться забавным.
– Нужно принести им что-нибудь поужинать.
Все трое уходят.
Я проверяю веревки на запястьях.
– Высокий, смуглый, дружелюбный. Что еще требуется девушке?
Раффи фыркает:
– После того как появилась ты, они стали намного добрее. А то весь день не предлагали мне еды.
– Они что, просто развлекаются? Или от них на самом деле не стоит ждать ничего хорошего?
– От любого, кто привязывает тебя к стулу под дулом ружья, не стоит ждать ничего хорошего. Мне что, и впрямь нужно это объяснять?
Я чувствую себя маленькой девочкой, сказавшей глупость.
– Так что ты тут делаешь? – спрашивает он. – Я рискую быть растерзанным стаей собак, чтобы ты успела удрать, а ты вместо этого прибегаешь сюда? Твое чувство справедливости противоречит здравому смыслу.
– Извини, больше не буду.
Я начинаю жалеть, что нам не заткнули рот кляпом.
– Самое здравое из всего, что я от тебя услышал.
– Так кто эти люди?
Благодаря своему выдающемуся слуху Раффи наверняка многое узнал об их намерениях.
– А что? Собираешься к ним присоединиться?
– Что-то не испытываю такого желания.
Несмотря на ангельские черты лица, сейчас, в лунном свете, он выглядит довольно жутко из-за запекшейся на лице крови. На мгновение представляю его себе классическим падшим ангелом, явившимся, чтобы проклясть чью-то душу.
Внезапно он спрашивает:
– С тобой все в порядке?
Его голос звучит удивительно мягко.
– Все отлично. Ты ведь понимаешь, что нам нужно убраться отсюда до утра? Иначе они обо всем догадаются.
Ни у кого из людей раны не заживают столь быстро.
Дверь открывается, и запах тушеного мяса едва не сводит меня с ума. С начала Нашествия мне не приходилось по-настоящему голодать, но и веса я особо не набрала.
Главный пододвигает ко мне стул и подносит к лицу миску. Желудок мой урчит, стоит мне ощутить аромат мяса и овощей.
Он набирает полную ложку и держит ее на полпути между миской и моим ртом. Я с трудом подавляю нетерпеливый стон, пытаясь сохранить приличия. Прыщавый солдат пододвигает стул к Раффи и проделывает то же самое с другой миской.
– Как тебя зовут? – спрашивает главный.
Есть что-то интимное в том, как он задает этот вопрос, собираясь кормить меня с ложечки.
– Друзья называют меня Гнев, – отвечает вместо меня Раффи. – Враги – Смилуйся-над-Нами. А тебя как звать, солдатик?
От насмешливого тона Раффи у меня отчего-то краснеют щеки. Однако главный полностью спокоен.
– Овадия Уэст. Можешь звать меня Оби.
Ложка слегка отдаляется от меня.
– Овадия. Прямо как в Библии, – говорит Раффи. – Овадия укрывал пророков от преследования.
Раффи смотрит на повисшую перед ним в воздухе ложку с мясом.
– А ты, я вижу, знаток Библии, – говорит Оби. – Жаль, что у нас уже есть один. – Он смотрит на меня. – А тебя как зовут?
– Пенрин, – быстро отвечаю я, прежде чем Раффи успевает сделать какое-нибудь саркастическое замечание. – Пенрин Янг.
Я предпочитаю не настраивать против себя тех, кто держит нас в плену, особенно если учесть, что они собираются нас накормить.
– Пенрин, – шепотом повторяет Оби, словно наслаждаясь каждым звуком. Отчего-то меня смущает, что это происходит на глазах Раффи, хотя сама не знаю почему. – Когда ты в последний раз по-настоящему ела, Пенрин?
Он держит ложку почти возле самого моего рта. Я сглатываю слюну:
– Довольно давно.
Я бодро улыбаюсь, думая, позволит ли он мне съесть хоть кусочек. Он подносит ложку к своему рту, и я смотрю, как он ест. Мой желудок протестующе урчит.
– Скажи-ка, Оби, – говорит Раффи, – а что это за мясо?
Я перевожу взгляд с одного солдата на другого, внезапно усомнившись, настолько ли голодна.
– Вам наверняка нужно много охотиться, чтобы прокормить столько народу, – продолжает Раффи.
– Как раз хотел спросить, на каких животных охотились вы, – говорит Оби. – Парню твоего роста требуется немало белка, чтобы поддерживать мышечную массу.
– На что ты намекаешь? – спрашиваю я. – Мы не из тех, что нападают на людей, если ты об этом.
Оби пристально смотрит на меня:
– Откуда ты знаешь? Я ничего не говорил о нападениях на людей.
– Да не смотри на меня так. – Я строю физиономию обиженного подростка. – Неужели ты способен представить, что мне захотелось бы человечины? Ну и гадость!
– Мы видели семью, – говорит Раффи. – Наполовину съеденную. На дороге.
– Где? – спрашивает Оби. Похоже, он удивлен.
– Недалеко отсюда. Ты уверен, что это не поработал кто-то из ваших?
Раффи ерзает на стуле, словно напоминая Оби, что он и его люди не те, кого можно счесть друзьями.
– Никто из наших не поступил бы так. Им просто ни к чему. У нас хватает еды и оружия. К тому же на прошлой неделе сожрали двоих наших. Подготовленных, с ружьями. Как думаешь, почему мы вас преследовали? Мы обычно не трогаем чужаков. Нам просто хотелось бы знать, кто это сделал.
– Это не мы, – говорю я.
– Конечно не ты.
– И не он тоже, Оби, – говорю я.
Имя кажется мне чужим. Странным, но не таким уж и плохим.
– Откуда мне знать?
– Нам теперь что, доказывать собственную невиновность?
– Мы живем в новом мире.
– А ты кто, шериф Нового Порядка? Сперва арестовать, потом задавать вопросы? – спрашиваю я.
– Что бы вы с ними сделали, если бы поймали? – спрашивает Раффи.
– Мы могли бы использовать… скажем так, менее цивилизованных людей. Естественно, приняв определенные меры предосторожности.
Оби вздыхает. Ясно, что идея ему не нравится, но, похоже, другого выхода у него нет.
– Не понимаю, – говорю я. – Что бы вы стали делать со стаей каннибалов?
– Натравили бы их на ангелов, само собой.
– Это безумие, – заявляю я.
– Если ты не заметила, весь мир обезумел. Пришло время приспособиться или умереть.
– Бросив безумцев в бой против безумцев?
– Бросив в бой все, что может сбить врага с толку или отвлечь, а то и прогнать их, если это вообще осуществимо. Все, что позволит нам выиграть время и организоваться, – говорит Оби.
– Во что организоваться? – спрашивает Раффи.
– В армию, достаточно сильную для того, чтобы вышвырнуть их из нашего мира.
Все мое тело холодеет.
– Вы формируете армию Сопротивления?
Я изо всех сил стараюсь не смотреть на Раффи. До этого я пыталась собирать информацию об ангелах, просто на всякий случай. Однако надежда на организованную борьбу улетучилась в облаках дыма вместе с Вашингтоном и Нью-Йорком.
А теперь Раффи сидит посреди лагеря мятежников, отчаянно пытающихся сохранить свое существование в тайне от ангелов. Если ангелы узнают об этом, они раздавят Сопротивление в зародыше, и кто знает, сколько потребуется времени на организацию нового.
– Мы предпочитаем считать себя обычной человеческой армией, но да – полагаю, можно рассматривать нас и как Сопротивление, поскольку в конечном счете мы – аутсайдеры в этом мире. В данный момент мы копим силы, проводим набор и организацию. Но у нас есть далеко идущие планы. Нечто такое, о чем ангелы не скоро забудут.
– Вы собираетесь нанести ответный удар? – При мысли об этом мне становится страшно.
– Да, мы собираемся нанести ответный удар.
17
– И какой вред вы можете причинить? – спрашивает Раффи.
Внутри у меня все холодеет при мысли о том, что я единственный человек в этой комнате, который знает, что Раффи – их враг.
– Достаточный, чтобы доказать: мы тоже чего-то стоим, – отвечает глава Сопротивления. – Не ангелам доказать. Нам плевать, что они думают. Людям. Дать им понять, что мы здесь, мы существуем и всех вместе нас не отодвинуть на обочину.
– Вы хотите атаковать ангелов, чтобы к вам пошли люди?
– Ангелы думают, будто они уже победили. И, что гораздо хуже, люди тоже так думают. Мы должны объяснить им, что война только начинается. Это наш дом. Наша земля. И никому ее не захватить.
Меня переполняют смешанные чувства. Кто враг в этой комнате? На чьей я стороне? Я пристально смотрю в пол, изо всех сил избегая смотреть на Раффи или Оби.
Если Оби что-то почувствует, он начнет подозревать Раффи. Если что-то почувствует Раффи, то вряд ли он станет мне доверять. Господи, если я разозлю Раффи, он может изменить своему обещанию и сбежать в обитель без меня.
– У меня голова болит, – всхлипываю я.
Следует долгая пауза – Оби о чем-то размышляет. Я почти уверена, что сейчас он крикнет: «Боже мой, это же ангел!»
Но ничего такого не происходит. Вместо этого он встает и опускает миску с мясом на свой стул.