«В машине были Сид Кокрен и Дженис Пламтри, – мысленно добавил он. – И Сид Кокрен, которому я по неосторожности позволил ускользнуть из моей сети в больнице „Роузкранс“, выстрелил в меня из пистолета!»
– Я думаю, что все они остановились где-то в этом районе, и мы просто наткнулись на пикап, прежде чем нашли мальчика. Но они, должно быть, направились к нему, после того как сбежали от вас, или же позвонили. – Он снова встряхнул гранат и почувствовал, как его руку повлекло на север. – Но, безусловно, сейчас он на северо-западе от нас. Никак не могу понять, почему Салвой не позвонил мне: мы могли бы сейчас ждать мальчишку в любом месте, куда они собираются, а не гоняться за ним таким неудобным образом.
Динамик на панели щелкнул, и усиленный голос произнес:
– Я думал, что мы поедем туда, где находилась Макондрейская часовня.
Водитель отцепил от «торпеды» микрофон.
– Наш лозоходец, – он улыбнулся Арментроуту в зеркало заднего вида, – определенно указывает на западный берег. Сообщи братьям, которые едут из Данвилля, чтобы не теряли время, разъезжая по Вашингтон и Стоктон. Пусть едут точно на запад по Терк и Бальбоа и присоединятся к нам, где-то не доезжая «Клифф-хаус».
– Точно, точно, – повторил водитель следующей машине и отключил связь, и Арментроут мысленно вторил: «Точно, точно», – и вспомнил точки зрачков Пламтри.
– Женщина, которая втащила стрелка в машину… – сказал Арментроут, – это Дженис Пламтри, та самая, в голове которой обретается ваш Салвой. Я хотел бы заполучить ее, после того как Салвой удалится. – «Удалится к вечному отдохновению», – мысленно добавил он.
– Простите, но все, кроме короля, должны выйти в отставку, – сказал человек, сидевший спереди на пассажирском сиденье. – Но нам нельзя торопиться, пока мы не выясним, кто же все-таки король и в каком теле он находится. – Он протянул руку и отцепил микрофон. – Андре, – сказал он, – скажи оперативникам, чтобы не стреляли ни в кого, пока объекты не выйдут из машин, и даже тогда не трогать женщин и мальчишек. Понятно?
Водитель покачал головой.
– Кризис веры! – сказал он себе под нос.
– Нет, – донеслось из динамика. – Оперативники понимают, что истинного короля случайная пуля не заденет.
– Но он может еще не занять выбранного тела! – возразил пассажир с переднего сиденья. – Это-то вы можете им сказать? Это же чистая правда.
– Не нужно усложнять ситуацию, – настаивал невидимый собеседник, – и будем надеяться на лучшее.
Человек с переднего сиденья повесил микрофон на место и вздохнул так, что стекло запотело.
– Оперативники! – едко произнес он. – Отбросы семьи Мэнсона.
– Пустоголовые пустобрехи, – согласился водитель. – Но посудите сами – тело Кута Хуми и есть король, и оно будет отражать пули. Так что мы потеряем только старину Салвоя в теле Пламтри, а это, может быть, не так уж и плохо.
Арментроут прикоснулся к «Дерринджеру», выпирающему в кармане. «Случайная пуля не заденет, – думал он. – Но в этом пистолете случайных пуль быть не может, и я зарядил его парой очень серьезных патронов 410-го калибра. А значит, все пройдет так: парни из „Левер Бланк“ убьют тело Пламтри и всех, кто в нем находится, а я убью паршивца Парганаса. И останется спастись от фанатиков-оперативников…»
По длинному прямому участку Грейт-хайвей, к западу от которого раскинулось черное, как железо, море, двигалась точка темноты – натриевая лампа в каждом из уличных фонарей гасла на мгновение, когда под ней проносился красный грузовичок-пикап.
Вел машину Пит Салливан; сидевшая рядом с ним Анжелика раздраженно протирала карабин бумажными полотенцами. Рюкзачок с запасными магазинами, лежавший под ее сиденьем, тоже промок от дождевой воды, которая протекла с потолка и собралась в лужу на полу.
Анжелика положила ружье на сиденье, распахнула бардачок, выхватила оттуда бутылку pagadebiti и, обернувшись, протянула ее Кокрену и Пламтри.
– Я не вносила часть оборудования в твой дом… – сказала она Кокрену. – Кажется, бутылка «Вайлд теки» с кровью Крейна лежит позади тебя, в отделении с запасным колесом.
Кокрен поморщился, потому что чувствовал, что Пламтри дрожит рядом с ним (но не из-за мокрой кожаной куртки: она дрожит с того самого момента, как закончила звонок Мавраносу и Кути), и это напоминание об ужасной неудаче двухнедельной давности никак не могло подбодрить ее. Но он покачал головой, перегнувшись через спинку, заглянул в грузовой отсек и сообщил:
– Voilà! Она там.
Он мысленно читал таблицу умножения, чтобы не расслабляться, и теперь забыл, на чем остановился.
– Держи, – сказала Анжелика, протягивая бутылку вина через спинку переднего сиденья. – Влей туда немного этого pagadebiti, взболтай, а потом налей обратно. – Кокрен молча уставился на нее, и она добавила: – Я говорю это как ad hoc bruja primera короля[37].
Кокрен взял бутылку.
– Ладно, – и встал коленом на сиденье, чтобы дотянуться свободной рукой до бутылки из-под виски. Потом, снова устроившись на сиденье, зажал обе бутылки коленями и вытащил пробки.
– Стоит мне закрыть глаза, – проговорила Пламтри дрожащим, но узнаваемым голосом Коди, – как я оказываюсь в кресле автобуса, и впереди стоит в сиську пьяный безумец и целится в водителя из пистолета. Мы на лодочке гребем.
Кокрен осторожно поднял винную бутылку, наклонил ее горлышко над горлышком пинтовой бутылки из-под виски и влил туда добрых четыре унции темного вина. Потом заткнул меньшую бутылку, взболтал ее содержимое, открыл и вылил вспенившуюся жидкость в бутылку с pagadebiti.
Между тем Анжелика обратилась к Пламтри.
– Раз так, – осторожно сказала она, – тебе стоит держать глаза открытыми. Однако эти видения в любой момент могут оказаться лучше того, что будет в действительности у тебя перед глазами.
– Очень полезный совет, – съязвил Кокрен и, заткнув пробками обе бутылки, перегнулся и опустил бутылку из-под виски на мокрый пол грузовика за своим сиденьем. Потом вытер руки о влажные джинсы и подумал, как хорошо, что он отхлебнул этого вина перед тем, как испортил его столь диким образом.
Дорога забирала вверх и влево. Кокрен посмотрел в залитое дождем окно и увидел на правой обочине бетонный барьер, желтые дорожные машины и черные скалы за ними.
– Сейчас слева будет «Клифф-хаус», – сказал Пит. – Мы проедем мимо и припаркуемся на стоянке Сатро-Хайтс, на вершине холма. Придется идти оттуда под дождем, но сдается мне, что вымокнуть сильнее мы уже не сможем.
– Ну извини, – бросила Анжелика Кокрену и снова обратилась к Пламтри, на сей раз бодрым, приподнятым тоном: – Конечно, ни с кем из нас не может случиться ничего плохого. Как только мы завершим дело, сможем пригласить Скотта Крейна поужинать в ресторан «Клифф-хаус». – Она щелкнула пальцами. – Разве что мы слишком уж сильно извозимся в грязи!
Пламтри нервно рассмеялась.
– К тому же Крейн, наверное, снова напялит свой мешок из-под чеснока. – И тихонько добавила: – И в некоторые рестораны не разрешают приходить со своим вином.
Пит свернул на подъездную дорожку парка Сатро-Хайтс, не включая фар, медленно проехал в гору и припарковал машину у темного травянистого откоса под нависающими вязами. Свет ближайшего фонаря потускнел, но не погас, и Кокрен порадовался этому, когда вылез из автомобиля с бутылкой вина, потому что хмурое небо было по-зимнему черным-черно. На стоянке было много других машин, на которых вроде бы висели венки, но людей Кокрен не видел.
С моря хлестал ледяной ветер, от которого мокрая одежда совершенно не защищала; он радовался, что хотя бы Пламтри была в кожаной куртке.
Анжелика тоже выскочила на мокрую мостовую, но тут же обернулась и принялась сдирать синий чехол с сиденья, сильно дергая его, чтобы оборвать завязки, крепящие материю к стойкам, когда же наконец справилась и стряхнула с тряпки пыль и окурки, то завернула в нее свою короткую винтовку; приклад был откинут вперед, сверток получился не более ярда длиной, а углы тряпки свободно болтались вокруг пистолетной рукоятки. Положив карабин на капот машины, она набросила на плечи мокрый рюкзак.
– У тебя, как я понимаю, осталось три патрона? – спросила она Кокрена, подняв завернутое ружье.
Кокрен воспринял вопрос как очередную возможность проверить свои умственные способности, скрупулезно восстановил в памяти весь эпизод стрельбы по «Cатурну» и твердо сказал:
– Совершенно верно.
– У меня в магазинах смешано семьдесят разрывных и пробивных патронов, но они пару лет пролежали в грязной воде. Впрочем, я слышала, что эта пушка может стрелять даже под водой.
– Надеюсь, с разрывных не смыло omiero, – сказал Пит, который захлопнул свою дверь и обошел машину сзади.
– Сдается мне, что все призраки исчезнут, – сказала Пламтри, – по крайней мере, после того, как объявится старина Дилидон, или как там его зовут.
– Что? – опешила Анжелика? – Кто?
– Тот знаменитый греческий бог. Как его имя?
– Дионис, – ответил Кокрен, с тревогой взглянув на бутылку, которую держал в левой руке. – Коди, этой ночью не стоило бы над ним подшучивать.
– Как скажешь, – ответила Пламтри. – Похоже, что он забирает с собой призраков. Вся штука будет в том, – добавила она, – чтоб уследить, как бы он не затащил в эту толпу кого-нибудь из нас.
– Ну вот, с этим и прояснилось, – отозвался Кокрен, – и ты сама ткнула пальцем в проблему.
– Я ткну пальцем тебе в глаз, если ты не заткнешься, – сказала Пламтри, но сунула дрожащую руку ему под локоть, и они поплелись обратно по подъездной дороге. Кокрен обеими руками держал бутылку pagadebiti.
Когда они добрались до авеню Пойнт-Лобос, пришлось пройти пару сотен футов на юг по обочине, и они никак не могли решиться перейти дорогу, потому что по повороту то и дело проносились, рокоча шинами, на север и на юг темные глыбы машин с выключенными фарами, и их пассажиры, пролетая мимо, высовывались из окон и стреляли в воздух. Но в конце концов все же наступило затишье, и Кокрен со спутниками стремительно перебежали через автостраду и вскочили на тротуар противоположной стороны, обращенной к морю.