Принцесса положила руку на волосатое плечо и стала глядеть в лобовой обзорный экран, вспоминая прошлое.
Чуи сидел на том же месте, когда Лея впервые зашла в рубку «Сокола». В памяти всплыли суматоха и безумие, что творились вокруг. У нее чуть не сдали нервы, когда во время бегства со «Звезды Смерти» нужно было глядеть в оба. Когда они сбили последний имперский корабль, посланный в погоню, она бросилась обниматься с удивленным вуки, ликуя, что невозможный побег удался.
Сколько бесконечных вахт они высидели бок о бок во время мучительно медленного полета от Хота к Беспину, не зная, существует ли еще Альянс. И они были вместе, когда возвращались в Облачный город за Люком.
И вот они снова вдвоем столько лет спустя. Столько лет и столько потерь...
— Остались только мы, — горько проговорила Лея. — Но мы отыщем путь.
Генерал вдруг поняла, что из уголков глаз льются слезы, и, недовольная собой, попыталась сдержаться, но тщетно. Она тихо стояла, а по ее щекам бежали два соленых ручейка.
Чубакка поднял голову и посмотрел на нее своими добрыми голубыми глазами. Увидев, что Лея плачет, он встал, возвышаясь над ней.
Она было попыталась вымолвить, что с ней все хорошо, но слова застряли в горле. Вуки протянул к ней лапу, обнял и прижал к груди.
Лея спрятала лицо в теплом мехе, вцепилась в шерсть и наконец позволила себе предаться горю, которое наполнило ее до краев. Она оплакивала и Люка, и Хана, и Бена. Всех, кого они потеряли.
Чубакка держал ее в удивительно ласковых объятиях, не пытаясь рыкнуть ни слова; Лея всхлипывала. И они просто стояли, пока принцесса наконец не пришла в себя и не смогла отступить в сторону. Она смотрела в глубины гиперпространства, пока ее дыхание не стало ровным и спокойным. Теперь генерал снова могла быть полезной для всех, кто ждал в главном отсеке «Сокола» ее возвращения.
А там было не протолкнуться от пехотинцев и пилотов Сопротивления. C-3PO рассказывал R2-D2, сколько унижений он вынес с тех пор, как они расстались на Ди’Каре. BB-8 слушал и издавал сочувственные трели. Когда вошли Лея с Чубаккой, По оторвался от разговора с Рей и улыбнулся вуки, протянувшему к нему свою лапищу.
В нише на другом конце отсека лежала Роуз, диагностический сканер считывал ее жизненные показатели, а Финн рылся в шкафчиках под ее койкой. Разумеется, там был один хлам. Лея и Рей видели, как он отбрасывал прочь батарейки, старые инструменты и ворох древних книжек, пока не обнаружил то, ради чего копался, — одеяло, которым нежно укрыл спящую девушку. Рей отвела взгляд от парня и показала Лее, что держала в руках, — две половинки сломанного меча Люка.
— Люка Скайуокера больше нет, — сказала Рей. — Я почувствовала его смерть, но без горя и страданий. Он ушел мирно... и не просто так.
Лея кивнула:
— Я тоже это почувствовала.
Ее брат перешел в Силу. И однажды она тоже туда перейдет. Как и все вокруг. Сила будет существовать всегда — она окружала их, собирая всех воедино и воодушевляя каждого. И повсюду, где была Сила, в каком-то смысле был и Люк...
«Никто не уходит навсегда».
Рей перевела взгляд с разломанного меча на горстку раненых, изможденных солдат.
— Кайло силен как никогда, — задумчиво проговорила она. — У него есть армия, и он держит Галактику железной хваткой. Как же нам теперь с ним бороться?
Лея лишь дотронулась до руки девушки и улыбнулась:
— У нас есть все, что нужно.
Изо дня в день ланаи на Ак-То обрезали мох и побеги юнити, которыми обрастали каменные ступени священного острова, выметали сор с площадок перед хижинами и чинили то, что нуждалось в починке. А если у них гостили чужаки, то ланаи готовили им еду и стирали одежду, чтобы те посвящали все свое время созерцанию.
Алсида-Аука много лет руководила этими работами — с того самого дня, когда мать передала ей должность матроны и свои обязанности. А однажды и ей самой придет черед передать это звание старшей дочери.
Если в прибытии на остров чужаков и была закономерность, ланаи так и не разгадали ее. Бывало, что в течение долгого времени не появлялось никого; а бывало, что на остров заявлялись сразу несколько. Некоторые из чужаков были добры к аборигенам, так же как и они к гостям. А другие явно были безумцами: в былинах местных жителей пелось о годах разорения, когда ланаям приходилось бежать с насиженных мест, пока все не возвращалось на круги своя. Но большинство чужаков не оставляли о себе ярких воспоминаний: они жили уединенно и занимались своими делами.
Последний же пришелец оказался довольно занятным. Он привез с собой артефакты, о которых говорилось в ланайских преданиях и которые давным-давно увезли с острова. Этот иноземец вместо того, чтобы держаться особняком, принялся изучать язык и обычаи ланаев и каждый месяц приходил на праздник возвращения. И он упрямо выполнял свою долю хозяйственных работ, сам добывал себе еду и наравне с местными жителями помогал с починкой.
В конце концов Алсида-Аука решила, что так он выполняет свои религиозные обеты, и смирилась. После этого чужак почти не доставлял хлопот — чего нельзя было сказать о его бедовой ученице, грубиянке, которая, по его словам, приходилась ему племянницей.
Обоих уже не было на острове. Ученица улетела на небесной лодке с двумя товарищами, а учитель просто исчез — его одежды лежали на уступе над морем. Может, он прыгнул с горы и вверил свое тело пучине; или же он отдал себя всего и истаял в тень, распался на частицы света и тьмы, из которых сотворено все сущее. В прежние времена, согласно былинам, случалось и то и другое.
Но что бы ни произошло, его больше не было и он перестал быть заботой Алсиды-Ауки. Но работы еще оставался непочатый край: надо было снова отстроить хижину, вернуть на крышу громоотвод — все-таки молния внезапно уничтожила библиотеку в огромном древнем пне дерева юнити — и исправить остальные поломки, произошедшие из-за легкомысленной племянницы чужака. Надо было чинить ступеньки, счищать наросший мох; да и повседневные заботы никуда не делись. Приближалась зима, когда ланаи и возможные гости смогут питаться только соленой рыбой, сушеными водорослями и молоком тала-сирен, и все это нужно успеть запасти, пока еще стоят теплые деньки.
Убедившись, что одна из дочерей выстирала наряд чужака, Алсида-Аука спрятала его в складской хижине, сложив туда же его теплую одежду, мешок и сапоги. Она приказала другой дочери отнести туда оружие чужака, его звездный компас и другие странные предметы — в хранилище, где уже лежало множество иных вещей, собранных поколениями ланаев.
Хранительница удостоверилась, что дочери выполнили задание как положено. Она поплотнее запахнулась в свою одежду: задул холодный ветер, суливший скорый снег. А когда он выпадет, ланаи будут счищать его с крыш и ступенек. А когда явится следующий чужак, про то Алсиде-Ауке было неведомо — на ее веку, или уже при ее дочери, или же при еще не рожденной матроне.
Но он обязательно прилетит и обнаружит все в идеальном порядке. Ланаи всегда выполняют свои обязанности.
На горячей пустынной планете трое детей сидели в грязной подсобке.
Темири страшно не любил Онихо, старшего мальчика, который только и делал, что сачковал, когда Баргвилла Томдера не было рядом. Из-за этого Темири и другим детям приходилось работать еще больше, чтобы управиться с работой в срок. Если они не успевали, Баргвилл орал и раздавал пинки, а то и гонял кого-нибудь хлыстом.
После побега фавьеров грубый смотритель стойл пребывал в отвратительном настроении. Темири подозревал, что Баргвилл не поверил, что это незваные гости натворили столько бед и выпустили животных.
Но Арашелл Сар нравились истории Онихо, и она попросила Темири пойти с ней и послушать самую свежую. А Темири согласился бы на что угодно, лишь бы посидеть рядом с Арашелл.
К счастью, история оказалась интересной, и кукольное представление вышло на славу: ребята делали кукол из мусора, ненужных кусочков дерева и проволоки. Паренек поистине расстарался: у него были не только солдатики, но даже игрушечные шагоходы и космические кораблики.
Темири время от времени упускал ход сюжета — в нем было множество неожиданных поворотов, — но его кульминация удалась. На сцену вышел один человек с предметом, который Онихо называл световым мечом, и перед ним появилась целая армия.
Но ребята не успели узнать, что произошло с героем Онихо — этим Люком Скайуокером, мастером-джедаем, — как дверь внезапно распахнулась и в нее ворвался Баргвилл, на чем свет стоит ругаясь на клоддогранском. Из раззявленного рта брызгала слюна, с вросших носовых щупалец капала слизь.
Онихо тут же пустился наутек. Темири пытался заслонить собой Арашелл, надеясь, что она оценит его поступок, и чуть не получил жестокий пинок под зад за все хорошее. Девочке попросту не нужна была его помощь: она проворно прошмыгнула мимо смотрителя загонов и была такова.
А поскольку Баргвилл кричал не на кого-то конкретного, Темири схватил свою метелку и снова принялся чистить стойла фавьеров. Сейчас шли скачки, но скоро зверей приведут обратно, и их нужно будет вымыть и почистить. Перед сном нужно успеть переделать еще кучу дел, и Онихо, пожалуй, слишком устанет, чтобы закончить историю и рассказать, что стало с мастером-джедаем, который вышел в одиночку против целой армии.
Ворота стойл были отворены, и над скаковым кругом в темном небе Кантоники сияли звезды. Темири продолжал мести, но звезды притягивали его взгляд. Взмахи метлы становились все реже и реже. Мальчик остановился и посмотрел на кольцо на пальце, подаренное ему девушкой, которой он помог. Ему удалось утаить этот подарок от Баргвилла.
Разглядывая эмблему повстанцев, он задумался, чтó сейчас с той девушкой. Может, там, среди звезд, она переживает новые приключения. Приключения, на поиски которых, как уверял Темири, когда-нибудь отправятся и они с Арашелл.
Не отрывая взгляда от звезд, мальчик рассеянно перевернул метлу в руках и взял ее, словно световой меч.