нгл «Rock Me» тем летом крутили на всех американских радиостанциях в жанре рока. Нам нужно было успеть быстро, до начала съемок клипа Great White». В мире видео- и киносъемки заключались контракты на сроки, кратные 4 дням. Если затянуть съемку хотя бы на один день, то студия взимает плату еще за четыре дня. Нивен снял студию на четыре дня для съемки клипа «Lady Red Light», «чтобы сразу после него заняться «Jungle» и таким образом скомпенсировать недостаток средств на «Jungle». Проработав четыре дня подряд [по два с каждой группой] с одной производственной компанией, я смог амортизировать расходы. Без этого вообще не было бы клипа «Jungle». А его форма и социально-политическое содержание были важны для нужного восприятия».
Когда вопрос с финансами был решен, Алан и Том сидели вместе в «Geffen» и придумывали сюжет для видео. «Том спросил: «Что будем делать?» — рассказывает Нивен. — И в этот момент мне пришли в голову три чужих идеи — из «Полуночного ковбоя», «Человека, который упал на Землю» и «Заводного апельсина»». Отсылка к «Полуночному ковбою» идет в начале клипа, где Аксель выходит из автобуса с соломинкой во рту — деревенский парень, который без гроша приехал в большой злой город. «Человека, который упал на Землю» можно увидеть в сцене, где Аксель смотрит кадры по телевидению (там использованы новостные кадры, которые были в свободном доступе). А отсылка к «Заводному апельсину» прослеживается в кульминационной сцене, где Акселя, связанного смирительной рубашкой, усаживают перед телевизором и заставляют смотреть сцены секса и насилия, пока он не «излечится».
Алан Нивен утверждает, что взял Найджела Дика «на слабо», чтобы тот снял клип «Jungle». «Он не хотел его снимать». Но «Rock Me» группы Great White пользовался большим успехом в эфире, и к осени 1987 года их альбом «Once Bitten» стал золотым и уверенно шел к платиновой отметке, а Найджел хотел сохранить со мной отношения». Как потом оказалось, «MTV» едва ли уделили внимание этому клипу и показывали его только в ночные часы с полуночи до 6 утра, да и то неохотно.
Если музыканты хотели пробить себе путь за пределы Лос-Анджелеса, то это трудный путь — и проходит он через гастроли. Совместные выступления с Cult пошли друзьям на пользу. В турне их официально пригласил фронтмен Cult Айан Астбери, когда побывал на одном из их лондонских концертов в «Marquee». «Он больше времени проводил в нашей гримерке, чем в своей», — рассказывал Аксель. После того, как Cult внезапно превратились из готичных панков, покоривших Британию, в гигантов рок-сцены, которые собирали стадионы по всей Америке, и еще до того, как Guns N’ Roses отправились в пост-панковское турне, люди знающие просто не могли пропустить их совместный концерт.
За кадром, правда, осталось то, как Аксель изо всех сил старался идеально выступать на первых важных гастролях, чем сводил всех остальных с ума. Алан Нивен тяжело вздыхает. «Я прилетел в Канаду на их третий концерт с Cult, чтобы побыть с ними неделю и посмотреть, как дела. Только бросил сумки на кровать в отеле, как в дверь сразу постучали. Открываю дверь, а на пороге стоит Иззи, абсолютно несчастный. Он проходит мимо меня, заходит в комнату и плюхается на диван. Я говорю: «Что такое, Из?» А он смотрит на меня и говорит: «Аксель делает нас несчастными каждый гребаный день». На тот момент парни провели на гастролях всего три дня. И я ответил: «Ну Из, это же Экс. Ты ведь знаешь, какой он. По крайней мере он здесь. Пойдем».
Алан уже год тесно общался с ребятами, и, к сожалению, знал, до какого состояния Аксель может доводить остальных, когда сам не в духе или ему тревожно: свою неуверенность он прятал за шквалом гневных тирад или целыми днями ходил и дулся. Нивен рассказывал, что единственный раз, когда они с вокалистом были близки к дружбе, был позднее в том же турне с Cult, когда они вернулись в Лос-Анджелес на концерт в «Long Beach Arena». «Это был замечательный момент. Мы сидели в автобусе после концерта, и надо было уехать из Лонг-Бич куда-то, где выступали Great White. Я постоянно был чем-то занят, а Аксель вдруг посмотрел на меня и сказал: «Я скучаю». Это был единственный раз, когда я слышал от него нечто подобное.
Даже с новой обложкой Нивену и компании «Geffen» пришлось потрудиться, чтобы привлечь внимание к альбому «Appetite». Том Зутаут начал терять надежу на альбом, продажи которого едва отбивали затраты компании на контракт, и еще больше отчаялся после того, как Дэвид Геффен выразил свое сомнение в этой музыке, наконец прослушав альбом и найдя его «неприятным». Зутаут изо всех сил храбрился перед встречей с отделом продвижения «Geffen», делал вид, что полное отсутствие на телевидении и радио — это часть плана, и никогда не упускал возможности напомнить Элу Кури, главе отдела продвижения, что «Appetite» просто «медленно разгоняется». Но Кури оставался при своем мнении. Зутаут велел Нивену держать ребят в тонусе, чтобы они постоянно выступали и работали, поэтому, когда им выпала возможность присоединиться к Aerosmith в их турне по Европе, она казалась идеальной и могла дать новый шанс заставить заговорить о себе за границей, что сыграло бы на руку Guns N’ Roses после их возвращения домой.
Но Aerosmith в последний момент сдали назад. По словам Тима Коллинза, одного из их менеджеров, последней каплей стало то, что Джо Перри рассказал ему, как однажды купил героин у Иззи Стрэдлина. Aerosmith только недавно завязали, и им достаточно было один раз выпить, чтобы снова пойти по наклонной, а они только что достигли долгожданного коммерческого успеха, которого не могли добиться десять лет из-за своих дурных привычек, поэтому Тим не хотел рисковать. Тем временем их альбом «Permanent Vacation», который вышел в конце августа, был достоин стать первым большим хитом со времен расцвета семидесятых, а длительность европейского турне сократили в пользу огромных гастролей по Америке, которые начнутся 16 октября в Нью-Йорке.
Паника. Нивену потребуется еще несколько недель, чтобы найти гастролирующую группу, которой Guns N’ Roses смогут сесть на хвост, а так как их клип не показывали по телевидению, а песни не крутили по радио, и больше нечем было заполнить эфирную пустоту, то он боялся, что, к моменту, когда удастся договориться о выступлениях, альбом уже пойдет на дно. Алан обсудил эту проблему по телефону с Джоном Джексоном в Лондоне. «Джон, в котором сочетались юмор, гениальность и сарказм, заявил: «А почему бы вам тогда не устроить свое турне?» Я ответил: «Если получится, то давай так и сделаем». Джон перезвонил Алану тем же вечером и сказал, что у них может все получиться. Пять площадок в Соединенном Королевстве покрылись афишами. Кроме того, они организовали несколько выступлений в городах Европы, и каждый город тоже утопал в афишах. «Везде был этот чертов крест с черепами. Мы заклеили афишами все города, где выступали. Они выглядели просто потрясающе. И мы сделали это!»
Парням нужно было только одно — еще одна похожая группа, чтобы заполнить площадки. На выручку снова пришел Джон Джексон и предложил Faster Pussycat — удачный выбор, если учесть, что в британской музыкальной прессе их обсуждали с таким же волнением, как и Guns N’ Roses. Нивен рассказывает: «Выходило складно, потому что это всего лишь Faster Pussycat, что мы теряем? За исключением того, что, когда мы приехали в Германию, то стало очевидно, что звукозаписывающая компания считает Уоррена Этну [менеджера группы Faster Pussycat] дерьмовым менеджером. И немцам понадобилась целая вечность, чтобы снизойти до нашего долбаного уровня и что-то предпринять по поводу «Appetite». Это была единственная серьезная проблема в новом смелом плане. «Сколько людей отваживаются на это сейчас? Устроить свое турне по Соединенному Королевству, когда вы продали всего 7 тысяч экземпляров?»
После безразличия, с которым встречали музыкантов в канадских ледовых дворцах, первые концерты в «Markthalle» в Гамбурге и перестроенной деревянной церкви «Paradiso» в Амстердаме вызвали всеобщее волнение и собрали аншлаги. Позднее Стивен Адлер расскажет, что в Амстердаме впервые попробовал героин (это заявление он опровергнет в своей автобиографии, где вспоминает, что первый раз пускал по вене за несколько лет до этого в гостях у бывшего гитариста Fleetwood Mac Боба Уэлша в Лорел Каньон). В любом случае, его рассказ доказывает, что смерть Тодда Крю никак не повлияла на отношение музыкантов к наркотикам: «Мы слонялись по кварталу красных фонарей и изумлялись, что проститутки рекламируют свои услуги, стоя прямо в витринах. Мы остановились у бара, где продают гашиш, заказали что-то из меню и накурились. Когда мы уходили, один голландец узнал нас и позвал на вечеринку. Мы пришли домой к незнакомцу, который жил на одном из каналов. Все было круто, пока Слэш и Иззи не ушли в другую комнату. Я знал, что они делают, и устал в этом не участвовать. Я вошел, а Иззи и Слэш уже под кайфом. Я повернулся к Слэшу и сказал: «Вколи мне». Он затянул мне руку и сделал укол. Когда было вколото полшприца, я уже находился в свободном падении и попросил вынуть его. Об этом вечере я жалею больше всего за всю свою жизнь. Но в тот момент мне было так чертовски хорошо».
Они полетели в Англию, но билеты в Ноттингеме и Манчестере продавались не так быстро. В Манчестере они выступали в концертном зале «Apollo», где балкон закрыли, так как было продано слишком мало билетов, там я с ними и познакомился, как только они сошли со сцены. В гримерке время словно отмотали на 15 лет назад. Ребята были одеты как олдскульные рок-звезды — в шляпах, шарфах и кольцах с черепами — и вели себя так же.
«Эй, мужик, — сказал Стивен, — где мне добыть немного луда?» Ему едва исполнилось двадцать, а он спрашивал о квалуде — самом модном наркотике среди американских любителей концертов начала семидесятых, тяжелом транквилизаторе, под которым падение с лестницы кажется развлечением.
— В Англии не достать квалуд, — ответил я.
— Что?! — воскликнул он. — Ты издеваешься? А что можно достать?
— Метаквалон, — ответил я. — Или красненькие — секобарбитал. Наверное, это ближайшие аналоги.