Вот почему больше всего я люблю запись — это все равно что писать картину. Всё начинается с оттенка, или с идеи, а потом получается что-то, что становится оттенком чего-то еще. И оно тебе нравится больше. И все равно это не совсем то, что ты себе представлял. Но ты идешь в студию и добавляешь, и добавляешь что-то, а потом получается то, чего ты даже не ожидал. Например, Слэш добавит небольшой медленный гитарный фрагмент, который полностью изменит настроение. Вот что я люблю. Как будто пишешь картину, потом уходишь, возвращаешься — а она уже выглядит иначе. Ты просто впускаешь новые и новые штрихи, а потом думаешь: «Ого, получилось совсем по-другому, и даже круче, чем я себе представлял. И я не совсем понимаю, что я нашел, но я что-то нашел», понимаешь?»
Я заметил, что они снова работают с Клинком, уже над новым альбомом. А Аксель подчеркнул, что они добавят в запись новые элементы звучания, которые раньше для них были просто недоступны.
— Мы пытаемся найти Джеффа Линна, — сказал он.
Джеффа Линна? Вдохновителя группы Electric Light Orchestra, а затем Traveling Wilburys? Я с трудом мог себе представить, как Джефф Линн работает с Guns N’ Roses. Но оказалось, что Аксель был поклонником ELO еще в подростковом возрасте.
— Я хочу, чтобы он поработал над песней «November Rain», и есть еще три-четыре песни, на которые, если все получится, я хочу, чтобы он взглянул.
— Чтобы он занялся продюсированием вместе с Клинком? Или чтобы добавил струнные аранжировки?
— Может, и струнные, не знаю. Потому что это запись Guns N’ Roses и Майка Клинка. Я мог бы использовать синтезатор, но такого, что «ой, знаете, мы все играем вживую», а потом в записи будет синтезатор, не будет. Я занимался электроникой в школе, поэтому могу взять гребаный провод и создать разные звуковые колебания, понимаешь? Поэтому теперь я хочу… ну, быть современным. Раньше у меня не было на это денег. Может, кто-то вроде Джеффа Линна мне поможет.
Конечно, как мы теперь знаем, синтезаторы и «современность» в 1990-х годах вытеснят в сознании Акселя все остальные мысли. Но на данный момент речь шла о развитии группы, а не о том, чтобы вернуться к мольберту. Роуз недавно заявил другому журналисту, что, если «November Rain» не запишут так, чтобы он остался полностью доволен, то он уйдет из музыкального бизнеса.
— Это было тогда, — он пожал плечами. — Тогда эта песня была для меня важнее всего.
— Ты серьезно говорил об уходе из бизнеса?
— Да, черт возьми, так и есть. Но самое ужасное, что теперь у меня есть еще четыре сильных песни, мужик! Не знаю, как я их написал, но они нравятся мне больше, чем «November Rain»! И они затмят эту долбаную песню! Теперь у меня есть четыре песни для работы, и все они прекрасные. Мы играем их, и у нас мурашки по коже. Все началось, когда однажды я придумал такую большую тяжелую фортепианную партию, она реально здоровая и подходит к блюзовому госпелу, который должен был быть похож на «Buy Me a Chevrolet» группы Foghat. А теперь он превратился во что-то типа «Take Another Piece of Heart» [Дженис Джоплин]…
Я все еще недоумевал, как Guns N’ Roses, самая взрывная группа в мире, будут работать с Джеффом Линном, самой неизвестной рок-звездой. Почему именно он? Аксель — тайный поклонник ELO?
— О да, я фанатик ELO! Мне нравится старый ELO, времен «Out of the Blue». Я ходил на их концерт, когда они приезжали к нам в город, а я был еще маленьким. А «Out of the Blue» — замечательный альбом. Я уважаю Джеффа Линна за то, что он Джефф Линн. И — раз: у него есть стойкость. Два: он привык работать с большим количеством различного материала. Три: он привык работать со всеми видами инструментов и разными стилями музыки. Четыре: он сам написал весь свой материал. Пять: он сам его спродюсировал! Это требует большой концентрации и энергии. Надеюсь, что он сможет, потому что я бы очень хотел с ним поработать. Он лучший. Но не знаю, удастся ли нам его заполучить.
Мне стало интересно, какие еще артисты повлияли на его творчество, и я попросил Акселя назвать три любимые песни юности, которые до сих пор живы в музыкальной памяти. Я настолько привык, что Слэш и Дафф называют группы вроде Aerosmith, Motörhead и Sex Pistols, что вплоть до этого момента я не подозревал, что спектр интересов Акселя гораздо шире.
Первой из песен была композиция Led Zeppelin. Вообще-то очень похоже на Guns N’ Roses, скажете вы. Если не учитывать, что песня, которую Роуз выбрал из творчества Zeppelin, — одна из наименее известных. На самом деле, за нее они получили много пасквилей: это «D’Yer Maker» из альбома «Houses of the Holy» — американский сингл, ставший хитом летом 1973 года. Но Аксель произносил название как «Dyer Maker» — пока я не объяснил, что на самом деле это игра со словом «Jamaica», произнесенным с английским акцентом, которая основана на регги-направленности песни.
Он уставился на меня. «Ого. Я этого не знал. Когда я был в начальной школе, то записывал названия всех новых песен, например, «Spiders and Snakes» Терри Джекса. Потом я услышал «D’Yer Maker» и смеялся над ней как оголтелый. Я рассказывал всем про эту странную песню, которую услышал по радио, но к перемене во второй половине дня я уже сижу в уголке с карманным радиоприемником, и мне нужно снова услышать эту песню. Я просто должен ее услышать. Кажется, это был первый случай из серии «я должен услышать эту песню». Она крутилась у меня в голове, и мне нужно было слышать ее снова и снова».
Это запоздалое открытие группы Led Zeppelin, по словам Роуза, и привело его в хард-рок. Акселю тогда было всего 11, и он ничего не знал об этом коллективе. «Я услышал эту песню и подсел. Я стал фанатом Led Zeppelin. Эта песня просто взорвала мой мозг. Я думал, как он так пишет? Как он так чувствует? Ведь в моем окружении все было строго и религиозно. Хотя мы жили в городе, но все равно ходили в приходскую церковь и соблюдали все каноны, то есть язык очень сильно отличался. Я еще никогда не ощущал такой крутой атмосферности, как в этой песне Zeppelin, и пытался понять, как он так думает».
Тут Аксель помрачнел, когда вспомнил, как пытался разучить аккорды «D’Yer Maker» на семейном пианино, а отчим впервые «ударил меня так, что сбросил с табуретки. Сначала я играл, а потом исполнил барабанную партию прямо на крышке пианино и чуть не выбил из него все дерьмо. И отчим сразу же мне вломил. Бум!»
Второй песней, которая тогда больше всего повлияла на него, была, по словам Роуза, «Benny and the Jets» из двойного альбома Элтона Джона 1973 года под названием «Goodbye Yellow Brick Road». Аксель сказал, что он также большой поклонник поэта-песенника Элтона Джона — Берни Топина. Настолько, что он хотел бы взять у Топина интервью о его творчестве. (Интересно, что, когда позднее Топина спросили, что он думает о стихах Акселя, тот признался, что большой его поклонник, а особенно ему нравятся стихи песни «Sweet Child o’ Mine».)
«Элтон Джон круче всех! — сказал Аксель с ухмылкой. — Нет никого круче, когда речь идет об игре на пианино и использовании его в рок-направлении. Ты ведь не скажешь, что «Saturday Night’s Alright for Fighting», или «Grow Some Funk of Your Own», или, к примеру, «Ballad of a Well-Known Gun» или «Somebody Saved My Life Tonight» и подобные — недостаточно тяжелые песни? Ни за что! Эти ребята написали семь альбомов, которые попали на первую строчку в США с 72-го по 75-й год. Берни Топину было двадцать пять лет, он писал, что придет в голову, и создавал альбомы за два часа! А какой у него словарный запас и образование…» Аксель потряс головой в знак восхищения.
— Так замечательно, что они выбрали рок-н-ролл, а не классику или что-то еще. И смешали все эти стили — потрясающе! А благодаря песне «Benny and the Jets», ее атмосферности, звуку и записи, я захотел выступать на сцене. Эта песня заставила меня жаждать сцены, я стал задумываться о том, чтобы выступать, и о том, как она будет звучать в помещении… К тому же песня напоминала мне о стиле глэм, который тогда господствовал на сценах Америки, и о клубах, о которых я читал в старом журнале «Creem»… Вокал Элтона Джона восхитителен, а соло на пианино просто идеально. Это удивительная запись. Потом, когда я достал ноты и пытался разучить эту песню, то понял, что этот парень всего десятью пальцами строит самые невообразимые и странные аккорды в мире, понимаешь? В смысле, как он вообще додумался построить аккорд именно из этих пяти нот, когда в начале играет бом-бом-бом? И дело не просто в основной ноте, а во всех этих странных комбинациях. Ему удается играть так, как никому другому.
По словам Акселя, больше всего повлияли на его стиль написания песен два исполнителя. «Я пытался играть на пианино в стиле Элтона Джона и Билли Джоэла. Но минималистично. Я знаю, что могу и чего не могу, поэтому внимательно слежу за тем, что у меня получается. Но в основном на меня повлияла энергичная игра Элтона Джона и его вокал. Если хочешь научиться петь в разных стилях, то попробуй имитировать Элтона — начиная с блюза. Меня поражает, что в Америке по радио Элтона Джона крутят меньше, чем Led Zeppelin, Beatles и Stones. Понимаешь, у нас нет передачи «Час Элтона Джона», зато на его концерт в Центральном парке придут 400 тысяч человек, а по всей стране он собирает аншлаги. Не понимаю… Я еще не встречал компании людей, которая после того, как вы весь вечер слушали разную музыку, а потом поставили запись Элтона Джона, не сказала бы «круто…» и которой бы не понравилась запись. Если поставить любой из первых семи-восьми альбомов, все сразу расслабляются…
От этой музыки чувствуешь себя хорошо благодаря приятному стилю песен и манере их написания. И от того, что каждая переносит тебя в какое-нибудь новое место, и все это за один альбом».
Третья и последняя песня, которую выбрал Аксель для списка оказавших на него самое сильное влияние, удивляет: это песня «I’m Not in Love» британской рок-группы 10cc, сингл № 11974 года как в Британии, так и в Америке. «Для меня эта песня перекликается с «Layla» группы Derek and the Dominoes и «Fade to Black» группы Metallica. Может, подборка получилась довольно странная, но это три мои самые любимые песни всех времен. Говорим мы о тех временах, когда я был подростком. Хотя песню «Layla» я впервые услышал, когда уже был постарше».