ений Демондима. Затем Хандир бесстрастно ответил: От Стейва мы получили один рассказ об этих существах, а от ур-Лорда – другой. Мы не можем понять правду об этих делах. Но здесь нам не нужно принимать никаких решений. Вайнхимы теперь стоят среди юр-вайлов. Во имя их древнего служения Земле мы чтим вайнхимов так же, как и ранихинов. Пока они участвуют в делах этих юр-вайлов, мы не будем им мешать .
Ковенант не обращал внимания на вейнхимов, как будто их давняя преданность ничего не значила.
Хранитель мудрости все еще протягивал раскрытую ладонь и заносил клинок, чтобы пролить собственную кровь.
Доверяйте себе.
До сих пор она не достигла почти ничего, что не было бы возможно благодаря юр-вайлам и вейнхимам.
Затаив дыхание, Линден раскрыла руку и протянула ее хранителю знаний.
Стремительное, словно змея, существо, словно опасаясь, что она передумает, взмахнуло своим жутким кинжалом, оставив короткую полоску крови у основания её большого пальца. Затем хранитель мудрости порезал себя и сжал её руку, так что его едкая кровь смешалась с её собственной.
Невольно все ее мышцы напряглись, предвкушая прилив силы и восторга, который полностью вырвет ее из себя, превратит ее сомнения в уверенность и силу.
На Грани Странствий ихор хранителя знаний изменил её, превзойдя болезнь и страх, её абсолютную смертность. Теперь он преобразил её снова – но совершенно иначе. Клин перед ней, более сотни существ, поющих вместе, призвали ей на помощь новое знание; дали ей новую силу. Вместо силы, подобной той, что была у Ранихина, она ощутила почти метафизическое изменение, одновременно более острое и тонкое, чем просто здоровье, сила и возможности. Существа не сделали её сильнее: они усилили её чувство здоровья, увеличив его дальность и проницательность почти до невообразимого предела.
Теперь она могла бы пронзить закрытые сердца Мастеров, если бы пожелала. Чёрт возьми, она могла бы овладеть любым из них. Или могла бы раскрыть тайны, сокрытые в самих порождениях Демондима. Они дали ей силу раскрывать сложные тайны своего Запределья. Или она могла бы разгадать причины странностей Ковенанта и Иеремии. И уж точно она могла бы раскрыть природу непредвиденной силы своего сына.
Но она обнаружила, что у неё нет ни желания, ни времени. То же самое восприятие, которое сделало всё это возможным, также дало ей понять, что её улучшение будет эфемерным. У неё было, пожалуй, дюжина ударов сердца, максимум две дюжины, чтобы упражнять свои обострённые восприятия.
И она уже могла различить каждого из Демондимов далеко внизу. юр-вайлы и Вейнхимы были созданы Демондимами: они понимали своих создателей. Они дали ей способность пробивать всю защиту, которую воздвигла против неё орда.
Этого было достаточно. Больше ей не нужно.
Вместе с Посохом и Лиандом она снова повернулась к скале и осаде. Высоко подняв Посох обеими руками, она окропила поверхность несокрушимого леса своей кровью и кровью Хранителя Знаний.
Теперь она ясно видела всё, что от неё требовалось. Переливающиеся волны и встречные течения, проделанные чудовищами, были ясны, чётки и ярки, словно искусная карта. И они были прозрачны. Сквозь них, замаскированные и скрытые ими, она нашла способ, которым Демондимы использовали Камень Иллеарт. Всеми своими чувствами она наблюдала, как зловещие зелёные отблески кружились и извергались, многие тысячи, точно очерчивая безумный вихрь времени, позволявший орде проявить зло Камня.
В то время как ее сердце билось, приближаясь к моменту, когда ее трансцендентное восприятие иссякнет, она протянула руку сквозь завесу изумруда к цели орды.
Теперь это было для неё столь же очевидно, как Падение, которое Эсмер призвала на Грань Странствий ради неё; столь же несомненно, как тот хаос, который она сама разорвала во времени. Подпитываемая проницательностью, знаниями и едким едким клином за её спиной, её чувство здоровья наконец распознало точное место и форму, столь же определённые, как подпись, Падения чудовищ. Каждый фрагмент времени, который Джоан разбивала дикой магией, имел свои определённые углы, текстуру, состав; своё место в дикой стране обломков у ног Джоан. С телетической силой юр-вайлов и вэйнхимов в своих жилах, Линден смогла безошибочно назвать уникальную субстанцию, которую Джоан уничтожила, чтобы создать эту конкретную цезуру.
Когда она полностью уверилась в том, что видит, она вызвала из Посоха пламя, яркое и очищающее, словно солнечный огонь. В одно мгновение она окружила себя сиянием и пламенем, осветив гордый выступ Ревелстоуна, словно уничтожив бурю, мрак и пелену дождя; словно пронзив Силой Земли и Законом даже мерзкую вонь Кевиновой Грязи.
Возможно, всего лишь мгновение она раздумывала над тем, чтобы метнуть свой огонь прямо в Камень Иллеарт. Через открытую врата Падения она могла бы попытаться искоренить извращение Камня в самом его источнике. Но затем отвергла эту идею. Если она потерпит неудачу – если окажется неспособной справиться с этим непостижимым состязанием – она потеряет возможность обратить Падение. А если не потерпит неудачу, то изменит прошлое Земли настолько глубоко, что сама Арка Времени может разрушиться.
Вместо этого, рискуя всем, она на мгновение остановилась, чтобы поискать в бушующем безумии каезуры Джоан, надеясь хоть как-то успокоить эту измученную женщину. Несмотря на опасность, она потратила драгоценные секунды, пытаясь направить заботу и участие сквозь водоворот, созданный болью Джоан.
Тогда ей пришлось остановиться. У неё больше не было времени.
Оставив мысли о Джоан, Линден напрягла всю дарованную ей проницательность, чтобы сконцентрировать энергию Посоха. И когда она призвала достаточно пламени, чтобы достичь небес, она обрушила чудовищную стену огня, словно цунами, на Падшую орду.
Это злодеяние было огромным, даже по меркам того, что она создала. И оно взращивалось, контролировалось и направлялось всеми силами хитрости и знаний, которыми располагали Демондимы. Теперь его защищала вся злоба и воля чудовищ. Женщина, которой она была до того, как хранительница знаний разделила с ней его кровь, не смогла бы преодолеть такое сопротивление.
Однако когда дарованная ей сила чувства здоровья пошатнулась и дала сбой, она услышала, как притворное замешательство орды превратилось в дикий рев ярости; и она поняла, что добилась успеха.
5. Я знаю, что делать
Внезапно измученная, Линден могла бы упасть, если бы Стейв и Лианд не подхватили её и не поддержали. Когда дождь и слабый рассвет вернулись на мыс Крепости Лорда, их уныние наполнило её сердце: влажное, как слёзы, и затмённое отступающей бурей.
Она чувствовала своего рода горе, последствия самопожертвования, словно её успех был комплексным провалом. Она упустила шанс узнать правду о порождениях Демондима. Более того, она упустила возможность понять перемены в Иеремии и Ковенанте. Если бы только дар клина продлился дольше.
Она пожертвовала собственными заботами ради безопасности Ревелстоуна. Потеря аугментированного восприятия и пылающий Закон, казалось, ослепили её.
Тем не менее, мрачная и довольная часть её сознания знала, чего она достигла и как. Это помощь , – подумала она, моргая от дождя. – Из прошлого Страны Эсмер вывела юр-вайлов и вейнхимов, чтобы они служили ей в самом прямом смысле этого слова .
Так в чём же заключалось его предательство? Какую опасность представляло присутствие и помощь порождений Демондима для неё или для Земли? Неужели Эсмер просто намеревалась вернуть мнимый долг? Возможно ли это?
Линден не мог поверить, что он пришел к концу своих внутренних противоречий.
И всё же юр-вайлы и вейнхимы оказали ей больше помощи, чем она могла ожидать или вообразить. И тем самым они сделали себя уязвимыми для неё. Пока их дарованная проницательность сохранялась, она могла проникнуть в их самые глубокие и сокровенные тайны. Они доверились ей.
Она не понимала, что ими движет, но больше не могла сомневаться в них. Намерения Эсмера не совпадали с их намерениями. Когда он предаст её, он сделает это собственными деяниями, а не присутствием или намерениями порождений Демондима.
Пока не прошел первый приступ усталости, она не заметила, что Лианд разговаривает с ней, бормоча что-то в знак своего удивления.
Небо и земля, Линден . Его голос был хриплым от изумления. Не знаю, как назвать то, что ты сотворил. Никогда я не видел такого огня. Даже во время нашего побега от Демондимов. Она почувствовала его благоговение сквозь хватку, которую он сжал на своей руке. На мгновение, пока ты ослеплял меня, мне показалось, что я стою на пути к искуплению Земли .
Ранее он сказал ей: В тебе заложена сила творить ужасы . Но она этого не сделала: в этом она была уверена. Вместо этого она нанесла важный удар в защиту Ревелстоуна.
Вздохнув про себя, она начала бороться с усталостью. Так много ещё предстояло сделать.
Вы погасили Падение объявил Стейв, словно она просила подтверждения. Тюк с Камнем Иллеарта теперь отсутствует . Затем он добавил: Поэтому Демондимы в ярости. Они уже атакуют Крепость. Если Мастера хотят сохранить Ревелстоун, их ждёт долгая и тяжёлая битва. И всё же вы дали им возможность одержать победу .
Тупая Линден пыталась придумать другой способ противостоять орде. Несмотря на попытки Стейва успокоить её, она не была уверена, что его сородичи смогут долго сдерживать демондимов. Но она уже исчерпала все свои ресурсы. Только поддержка друзей и живительное прикосновение Посоха держали её на ногах. А Ковенант хотел, чтобы она встретилась с ним у водопада Фёрл: пройти пешком около двух лиг? Если она не соберётся с силами, друзьям придётся нести её на руках.
Давным-давно Бездомные создали Ревелстоун, чтобы противостоять врагам Древних Лордов. В своей слабости Линден могла лишь надеяться, что древний гранит окажется таким же непоколебимым, как и люди, его охранявшие.
Сделав усилие, она обратила свое внимание наружу: на людей и существ, собравшихся вокруг нее.