Ха! проворчал Колдспрей. К сожалению, боюсь, что ваше ослабленное тело не справится с этой задачей. Предвижу падения и переломы конечностей. Без сомнения, по неосторожности вы оба можете пострадать .
Я знаю это возразил Ковенант. Но я не смогу до неё достучаться, пока мы не останемся наедине. Мне это нужно Я люблю её Она тоже . С гневом, а не с уверенностью он добавил: Когда я верну её , если ему это удастся, она скажет тебе, что я поступил правильно .
Неужели она ненавидела место, где находилась? Ненавидела и боялась его?
Тогда предложил Железнорукий, позволь Стейву отнести её в место по твоему выбору. Там он расстанется с тобой, и ты сможешь сделать то, что должен .
Ковенант приготовился принять этот компромисс, но Стейв без колебаний заявил: Я не пойду .
Игнорируя окружавшее его беспокойство, Ковенант смотрел только на бывшего Мастера. Ты уверен? Насколько далеко ты готов зайти? Ты готов признать, что не доверяешь мне? После всего, через что мы с твоим народом прошли вместе? Адское пламя, Стейв! Она нуждается во мне. Я должен остаться с ней наедине .
Стейв встретил пронзительный взгляд Ковенанта. Тем не менее . Ничто в выражении лица Харучая не намекало на то, что его можно сломить. Я на стороне Избранных. Будь то добро или зло, благо или проклятие, я не покину её .
Стейв , – тихо вмешался Махртаир. В его тоне не было упрека. Здесь нет испытания преданности. Желания Первого Рингтана не умаляют тебя. Вопрос в слабости, а не в намерениях. Я тоже считаю, что его сил недостаточно, чтобы вынести её. И всё же, несомненно, её нужно вернуть нам. Если он хочет остаться с ней наедине, где же боль? Ты не покинешь её, если поможешь ему добиться её возвращения, как он сочтёт нужным .
Тем не менее повторил Стейв.
Проклиная себя, Ковенант предложил: Пахни может пойти с нами. Она сможет наблюдать издалека . Возможно, он смог бы пережить свой стыд и досаду, если бы считал, что молодая Корд слишком далеко, чтобы вмешаться. Она позовёт на помощь, если Линден понадобится .
Он примерно заявил: Было бы лучше, если бы вы просто позволили мне забрать ее .
Он знал, что Колдспрей и Мартир правы. Он был недостаточно силён. Но борьба за то, чтобы перенести Линдена через скалы, пойдёт ему на пользу. Это подготовит его.
Клайм категорически заявил: Смиренные стоят на стороне Неверующих, как мы и заявили. Если ты выступишь против него, Стейв, мы дадим тебе отпор. Мы понесём Линден Эвери вместо тебя, обеспечивая уединение пра-Господа с ней .
Нет, не сделаешь тут же рявкнул Ковенант. Отвернувшись от Стейва, он поднял изуродованные кулаки на Униженного. Чёрт возьми! Мы не будем из-за этого драться. Слишком многое поставлено на карту, и мы все нужны .
Прямой взгляд Клайма ничего не дал, ничего не выдал. Но он не стал противоречить Неверующему.
Дрожа, Ковенант повернулся к Стейву. Либо ты мне доверяешь, сказал он как можно твёрже, либо нет. Я уважаю это. Мне это не нравится, но я уважаю. Если ты не можешь оставить меня с ней наедине, нам придётся подождать, пока она сама проснётся .
Лианд приближался, пока не дошёл до Манетралла. Там он сжал руку Пахни. Посох произнёс он с мольбой. Я ничего здесь не понимаю. Я понимаю лишь, что ты друг Линден, всецело верный ей. Ради неё, неужели ты не смягчишься?
И она, и Томас Кавинант закрыты для меня. И всё же я верю, что между ними есть любовь. Она не спасла его от смерти лишь потому, что он молчал перед ней, или потому, что боялась за сына, или потому, что считала себя неспособной противостоять року Земли. Она вернула его к жизни и к жизни ещё и потому, что любит его. Разве вы не понимаете, что его желание вернуть её не менее исполнено любви и не менее необходимо?
Стейв выдержал взгляд Ковенанта, словно бросая ему вызов. А если у него есть и другие мотивы, как у неё? Что тогда, Стоундаунор?
Камень и Море! пробормотала Железная Рука. Ты судишь слишком строго, Харучай . В её голосе слышалось нетерпение. У всех живущих есть и другие мотивы. У меня и моих товарищей они, безусловно, есть. Мы служим не только Линден Гигантфренд – или Хранителю Времени Ковенанта вместе с ней. Кроме того, мы ищем смысл собственной жизни. Мы хотим помериться силами с опасностями этого времени. Ради выживания нашего рода мы должны всем сердцем бороться с гибелью. И мы не забыли Лостсона Лонгврата. Мы жаждем хоть какого-то ответа на его боль.
Не сомневаюсь, что нечто подобное можно сказать и о Рамене. Сердце Стоундаунора терзается внутренним противоречием, хотя его любовь чиста, как и любая другая. А старик, которого мы научились лелеять, это змеиное гнездо мятущихся побуждений.
Поэтому великаны стремятся рассказывать истории во всей полноте. Мы не желаем упускать ни капли богатства и сложности жизни и сердец. Радость в ушах, которые слышат, а не в устах, которые говорят .
Уперев кулаки в бока, Колдспрей спросила: По этой причине, Стейв, я призываю тебя проверить себя. Я не бросаю тени на твою верность. Она незыблема, как солнце. Но разве не правдоподобно, что твой нынешний спор лежит не между тобой и Хранителем Времени Ковенанта, а скорее между тобой и этими Смиренными? Будучи отвергнутым ими, разве ты теперь не отвергаешь их в его лице?
Несколько Меченосцев пробормотали что-то в знак согласия. Махритир же, напротив, нахмурился, словно был рассержен на Посоха. Бхапа смотрел на ручей, скрывая своё мнение. Лианд и Пахни крепко обнялись.
Но Ковенант обмяк, словно потерпев поражение. Он не собирался подвергать Стейва такому испытанию. Сосредоточившись на бедственном положении Линден и собственной скорби, он не учел, что необходимость остаться с ней наедине станет испытанием для бывшего Мастера. И он слишком хорошо знал суровую гордость Харучаев.
По-видимому, как и Линден, он не мог стремиться совершать добрые дела, не прибегая к сомнительным средствам.
Лицо Стейва ничего не выражало. Шрам на месте левого глаза, казалось, лишал его всякого выражения. Когда он заговорил, его ответ застал Ковенанта врасплох.
Ты справедливо меня оцениваешь, Великан. Я не отрекаюсь от своих опасений. Мне не нравится, что пра-Владыка не раскрывает сути своих намерений. Как он избавит Избранную от её страданий? Он не говорит.
И всё же я признаю, что я горд, хотя меня многому учили о смирении. И я усвоил, что гордыня ложный ориентир. Я подчинюсь воле пра-Господа. Если Смиренные сочтут моё согласие покорностью. Он пожал плечами, слегка приподняв Линдена. Они Хозяева, сбитые с толку ошибочным служением .
Собравшиеся товарищи вздохнули с облегчением. На мгновение Кавинант почувствовал себя необъяснимо слабее, словно солнце уже начало высасывать жидкость из его вен. Тем не менее, он заставил себя ответить так, словно доверял себе.
В таком случае, хрипло сказал он, нам нужно идти сейчас же. Чем скорее, тем лучше. Я не знаю, что с ней там происходит, но меня это пугает .
Кивок Стейва, казалось, подразумевал неохотный поклон.
Манетралл прочистил горло. Корд Пахни, когда первый Кольценосец найдёт место, отвечающее его целям, ты будешь делать так, как он велит. До тех пор ты будешь присматривать за его слабостью. Линдену Эйвери не причинят вреда в объятиях Стейва, но Томас Кавенант уязвим к ошибкам. Твоя первая задача защитить его .
Пахни бросила на Лианд обеспокоенный взгляд, но не колебалась. Как прикажешь, Манетралл .
Наконец, Ковенант вспомнил, что больше не держит Посох Линдена. Он неловко поднял его с песка. На случай, если он ей понадобится объяснил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Затем он сказал Стейву и Пахни: Пошли. Я не становлюсь сильнее .
Ему нужна была определённая слабость: та, которая вызывала бы отчаяние.
Повернув вниз по течению, он направился к склону холма, усеянному камнями, которые закрывали вид на восточное течение реки.
Когда к нему присоединились Пахни и Стейв, великаны расступились, пропуская их. Стейв нес Линдена с привычной лёгкостью. Тёмное чувство мелькнуло на лице Пахни, но она не позволила ему помешать её внимательности.
Приближаясь к первому возвышению, Ковенант услышал голос Анеле. Инстинктивно он повернул голову и увидел Анеле, сидящего в углублении нагрудника Штормпаста Галесенда. Одной рукой старик поглаживал внутреннюю поверхность доспеха. Другой рукой он водил взад-вперёд по песку, оставляя следы, похожие на глифы или символы.
Отчётливо произнося каждое слово, Анель сказала: Этот камень не помнит Линден Эвери, Избранную Подругу Земли. Но Анель помнит. Мир больше не увидит её подобной .
Слова старика последовали за Ковенантом, словно предзнаменование неудачи, когда он начал карабкаться по склону холма. – Больше её не увидишь. Если ему не удастся пробудить Линден, он сделает Анеле пророком.
Отвлекшись, он споткнулся; чуть не упал. Но Пахни схватил его за руку. После мгновения, похожего на неминуемую панику, он вспомнил, как важно следить за тем, где он находится и что делает; смотреть, куда ступает, и быть готовым использовать руки. Пробираясь среди камней, он вернулся к забытым дисциплинам своей болезни – к уходу, необходимому при проказе.
Глаза подсказали ему, что некоторые камни отполированы до гладкости, в то время как другие остались грубыми и зазубренными, опасными. Руки же были не в состоянии удержать равновесие. Он не был уверен в своей хватке, пытаясь удержать равновесие на камне или на Посохе Линдена. Среди препятствий на склоне он видел участки земли, высохшей до цвета соломы; осыпи сланца, настолько старые, что забыли свой первоначальный цвет. Постепенно его жизнь сжималась, пока в ней не осталось ничего, кроме мест, куда можно было поставить ноги и руки. Он едва замечал продвижение Стейва над собой по склону холма, бдительность Пахни, мягкое дуновение ветерка или раздражённое журчание ручья.
Некоторое время он не думал о Линдене и страхе.
С трудом он поднялся на первый подъём. Когда он начал спускаться по дальнему склону, остальная часть отряда скрылась из виду. За этим склоном следующий холм казался попроще. Он уже чувствовал себя достаточно слабым для любого отчаяния. Тем не менее, он не был готов.