го всего несколько мгновений, но уже стал больше, чем был .
Тогда помоги мне, сказал Стейв, пока она не придёт в себя. Мы должны плыть вместо них .
Линден слышала их достаточно отчётливо. Теперь она начала понимать, о чём они говорили. Посох. Её посох. Течение. Плыви.
И Завет.
Они были живы. Боже, они были живы!
Дрожа от напряжения, она подняла подбородок и глубоко вздохнула, освободившись от брызг воды. Затем ей удалось поднять руки достаточно высоко, чтобы убрать волосы с глаз.
Солнечный свет. Не губительная чернота пещер: солнечный свет. Бледные очертания холмов. Голубое небо, словно дар, не омрачённое насилием.
Где-то в глубинах её души всё ещё раздавался вопль проклятия. Но это было лишь воспоминание.
Прочистив глаза, она увидела Пахни, плывущую рядом. Одной рукой юная Корд протянула Посох Закона, чёрный, как древко эбенового дерева, исписанный рунами. Другой рукой она держала Кавинанта за плечо, помогая ему удержаться на плаву.
Напротив Пахни, Стейв нанес сильный удар, чтобы поддержать и Линдена, и Ковенанта.
Ковенант безвольно повис в воде, дрейфуя. Голова его была откинута назад. Он выглядел без сознания, брошенным.
Под поверхностью воды из его предплечий струились слабые струйки крови, распускались и исчезали. Линден, должно быть, поцарапал его. Как и Джоан давным-давно, когда Линден впервые встретил Ковенанта, Джоан провела ногтями по тыльной стороне его ладони, попробовала его кровь и на мгновение обрела рассудок.
Линден слабо попыталась пошевелить ногами. Ей нужен был Завет. Она хотела протянуть руку.
Но она была слишком слаба. Слишком полна общих криков. Барахтаясь, она схватилась за свой посох.
Это был Посох Закона, соединённый с Земной Силой. Под руководством Меленкуриона Скайвира она использовала его, чтобы направить больше силы, чем могла себе представить. Она обратила его во тьму. Она никогда не умела читать его руны. Тем не менее, она могла интерпретировать его фундаментальную правоту. Он принадлежал ей. По-своему, он был для неё так же естественен, как кровь в её жилах. Когда она сжала его пальцы, он словно вернул её из ужасного отсутствия.
Небо становилось ярче, вода – холоднее. По мере того, как энергия Посоха перетекала по её рукам и плечам в грудь, Посох и Пахни обретали форму, пока не стали такими же твёрдыми, как обещания. Постепенно звуки мучений канули в бездну. Солнечный свет на её лице ощущался как свет воскрешения.
Держа в руках Посох после погружения в проклятие, она почти поверила в надежду.
Инстинктивно она начала отталкиваться от воды. Затем она протянула руку и схватила Кавенанта за руку. Возможно, она помогла Пахни и Стейву не дать ему утонуть.
Она не знала, как его кольцо вернулось к ней, и ей было всё равно. Она не хотела ни о чём думать, ничего вспоминать, кроме Завета и солнечного света, Пахни и Посоха.
Затем Пахни приняла на себя вес Ковенанта, который ослабил Стейв. Пока Стейв толкал Линден по течению, молодой Корд поплыл прочь от скал, увлекая Ковенанта за собой на спине.
С помощью Стейва Линден поднялась выше в воде; достаточно высоко, чтобы увидеть, что Пахни направляется к песчаной полосе, похожей на пляж в излучине ручья. Мгновение за мгновением её чувство здоровья поглощало силу Посоха. Она смутно понимала, что её погрузили в омут, более глубокий, чем остальной поток. Должно быть, это сделал Ковенант. Иначе почему же его предплечья кровоточили? Должно быть, он погрузил её и держал на дне, потому что все остальные попытки вытащить её из кошмаров провалились.
Он нашел способ спасти ее, когда она не могла спасти себя сама.
Она бы прижалась к нему, если бы могла, не мешая Пахни. Её спасённое сердце жаждало обнять его. Объятия не займут места Джеремайи в её объятиях или в её любви. Но она была женщиной, нуждавшейся в прикосновениях и объятиях. Она жаждала утешения контакта. И Завет спас её: она верила в это. В его объятиях она, возможно, начнёт приходить в себя после участия в Той, Кого Нельзя Называть .
Он был Томасом Ковенантом: он простит её. Несмотря на то, что она сделала с ним. И с Еленой.
Как и она, он, возможно, не простит себя.
Затем она увидела, как ноги Пахни нащупали русло ручья. Плечи Корда вынырнули из воды: ей стало легче тащить Ковенанта. Мгновение спустя Стейв начал продвигаться вместе с Линденом. Сапоги Линдена царапали камни.
Как только она коснулась дна, она оттолкнулась от Стейва и рванулась вслед за Ковенантом. В бурлящем потоке воды она рванулась вперёд, наклоняясь против течения.
Пахни, стоявший впереди нее, остановился.
Линден, словно в панике, сократила небольшое расстояние. Всё ещё находясь по пояс в ручье, она бросила свой Посох Пахни, чтобы та ненароком не нарушила Завет с помощью Силы Земли. Глаза девушки широко раскрылись от удивления, но она высвободила одну руку из Ковенанта и поймала Посох.
В порыве горя и тоски Линден рухнула вперёд. Падая на Кавинанта, она обняла его. Её объятия сжались, словно она жаждала прикосновения его тела к своему; и под её тяжестью они оба погрузились под воду.
Она почти не чувствовала, как поток захлестнул их. Вместо этого его проказа терзала её нервы. Разрыв его разума и воспоминаний причинял ей боль, словно ледяное страдание пустоты внутри цезуры. И всё же он был здесь. Он был настоящим и живым: Томас Ковенант, который питал её своей любовью, пока она не смогла полюбить его в ответ. По крайней мере, на несколько мгновений этого было достаточно.
Целые миры могут быть спасены, пока Ковенант жив.
Его пустота причиняла ей боль. Конечно, она причиняла ей боль. Он был потерян и не мог ответить на её пожатие. Часть его души онемела, чтобы узнать её. И всё же она цеплялась за него, словно за скалу, на которой она покоила свою жизнь, жизнь Иеремии и всей Земли.
И когда она обнимала его, там, где её грудь соприкасалась с его, на мгновение вспыхнула искра серебряного огня. Казалось, она просвечивала сквозь её порванную рубашку, пока не наполнила его лицо, и её лицо, серебристыми возможностями. Затем она исчезла.
Дикая магия. Только намёк, но дикая магия.
С ощутимым усилием, которое едва не выбило у нее из легких дыхание, Ковенант пришел в себя и начал бороться.
Мгновение спустя чьи-то руки подхватили их наверх. Линден быстро отпустила Кавенанта, чтобы Пахни и Стейв могли вытащить его на поверхность, прежде чем он наглотается воды. Затем она поднялась. Опираясь на Стейва, она поднялась на ноги, ступая по водопаду, яркому от солнца и печали.
Когда она вытерла глаза от слез и липких волос, то увидела перед собой потрясённого Кавинанта. Казалось, он едва держался на ногах; он был настолько слаб от облегчения и отчаяния, что не мог удержаться на ногах.
О, Линден. прохрипел он. В солнечном свете шрам на лбу казался обличением. Проклятие. Я чуть не.
Не говори этого . Она тоже задыхалась. Часть оков свалилась с её сердца: оно словно заполнило грудь, оставляя слишком мало места для дыхания. Неважно. Ты спас меня .
Избранный резкость Стейва ранила слух Линдена, словно вспомнившийся крик. Он поставил твою жизнь под угрозу .
Пахни молча кивнула, словно разделяя смятение Ковенанта.
Линден покачала головой, заправила за уши мокрые волосы. Мне всё равно . Воспоминания о Елене и крики застряли у неё в горле: она не могла продолжать, пока не проглотила их. Ты не знаешь, где я была .
Тон Стейва изменился. Избранная? Его непреклонные руки повернули её к себе. Линден?
Не находя слов, чтобы выразить свои чувства, Линден потянулась к Посоху. Пахни, не колеблясь, отпустила его; и Линден тут же притянула его к себе, обхватив руками, словно он мог защитить её.
Проклятие настигло меня , – сказала она, всё ещё тяжело дыша. Или мне так показалось. Я была его частью и не могла уйти. Не могла. Пока Ковенант. Несмотря на настойчивость Стейва, она снова посмотрела на Ковенанта. Мне всё равно, как ты это сделал. Ты был моим единственным шансом, и ты спас меня .
Её одобрение успокоило его. Она видела, как смягчились черты его самоосуждения. Он сделал кривую попытку улыбнуться. Разжав ладони, он указал на себя: на своё физическое воплощение или на своё ментальное присутствие. Тогда мы квиты .
Даже? Никогда! Линден хотела снова броситься к нему; почувствовать, как он отвечает ей объятием по собственной воле. Часть её годами умирала от желания быть обнятой, как и от желания обнять; увядала, как растение, которое долго не проживёт без солнца и дождя. Он не был Иеремией: он мог выбирать.
Однако прежде чем она двинулась с места, она заметила в его глазах мелькнувшую тревогу. Он поднял руки, чтобы оттолкнуть её, и отшатнулся. Не трогай меня . Какой-то внутренний конфликт терзал его: она чувствовала его отголоски. Он едва мог расслышать его сквозь тревожный шелест потока. Линден, пожалуйста. Я не готов. Я слишком много потерял. Я боюсь того, кем становлюсь. Или кем мне, возможно, придётся стать. Мне нужно это выяснить, прежде чем. Его голос затих. Боль затуманила взгляд. Мышцы челюсти сжались. Явно принуждая себя, он закончил: Просто не трогай меня. Слишком многое поставлено на карту .
Уязвлённая Линден отвела взгляд. Без перехода ясность света и чистота воды словно стали стерильными, безрадостными и безразличными. Он мог бы с таким же огорчением сказать: Что ты наделала? Она иррационально полагала, что он видит внутри неё проклятие, всё ещё затаившееся, готовое вырваться на свободу, как только она найдёт возможность причинить вред.
Это было больше, чем она могла вынести.
Однако через мгновение она поняла, что не удивлена. Чего она ожидала? Радушного приёма? Немедленной любви? К женщине, которая вернула его в израненную смертность? К женщине, которая пробудила Червя Конца Света?
Как и следовало ожидать, что Ковенант не желал её прикосновения. Как и следовало ожидать, что её Посох был чёрен, как Затерянная Бездна.
И это ничего не изменило.
Скованная самообманом, она кивнула. Хорошо . Воздух в её горле превратился в пепел. Кажется, я это понимаю . Она больше не смотрела на Ковенанта, избегая пристального взгляда Стейва. Вместо этого она проследила взглядом за потоком, который обвивался вокруг её талии и струился мимо. Так расскажи мне, что случилось. Почему мы всё ещё живы? Где все остальные? Где Иеремия? Как он?