Махртаир подполз к краю поля боя. Он больше не мог защищаться, и охранять его было некому, кроме Бхапы. Старший Корд передал Ковенант Пахни. Теперь Бхапа стоял над Манетралом с мрачной решимостью в глазах и гарротой в руках.
Но в центре бойни Иеремия стоял точно так же, как и во время одержимости, – вялый и пустой, без малейшего намёка на сознание в его мутном взгляде; безразличный, как труп. Всё его тело было наполнено Силой Земли, последним даром Анеле. Но эта новая сила ничего не изменила. Она не восстановила его разум.
Когда Роджер убьёт всех остальных, он начнёт преследовать Ковенанта: Линден в этом не сомневался. Лорд Фаул счёл бы её смерть и смерть Ковенанта победой, если бы Роджер этого не сделал.
Сыну Ковенанта нужны были Кроэль и Иеремия. Кроэль может использовать талант твоего ребёнка. Он создаст нам дверь. Портал в вечность, чтобы помочь нам стать богами.
Для Роджера эта надежда рухнула. Теперь ему придётся довериться Презирающему.
Это было слишком. Слишком. Линден не могла этого вынести. Все её друзья. Джеремайя и Ковенант. Она и раньше чувствовала себя подавленной и обезумевшей. Теперь её отчаянию не было предела.
Не имея возможности сделать иной выбор, она стала Гэллоуз-Хоу: полем смерти, воплотившимся в жизнь.
В гипсе и грязи, куда он упал, криль Верховного Лорда Лорика всё ещё сиял. Его блеск пульсировал в такт безумию Джоан. И она была законной обладательницей белого золота. Лишь её униженность и мастерство турии Рейвер ограничивали её доступ к дикой магии.
Линден покончила с нерешительностью, параличом, слабостью. Покончила с человечностью. Она намеренно бросила Посох Закона к ногам Иеремии. Затем она подняла над головой кольцо Ковенанта на цепочке. Сжав цепочку в кулаке, она надела кольцо на указательный палец правой руки.
Без какой-либо особой подготовки она наклонилась и прикоснулась к алчной жемчужине криля обручальным кольцом Ковенанта.
Давным-давно она видела, как он делал нечто подобное, когда ему нужен был спусковой крючок или катализатор; источник силы, чтобы преодолеть инстинктивное сопротивление. Она не сопротивлялась: не сейчас. И влияние Эсмер больше не сдерживало её. Оно никогда больше не будет ей мешать. Но у неё не было права на белое золото. Ей нужна была помощь.
В тот миг, когда кольцо коснулось камня, она превратилась в всесожжение серебряного пламени.
Потратив один или два удара сердца на то, чтобы измерить свою заимствованную силу с помощью чувства здоровья, чтобы убедиться в своем контроле, она оставила рушащуюся оборону своих друзей и начала сеять хаос, как будто была рождена для резни и смерти.
Битва закончилась так быстро, что она сама ужаснулась. Пока её друзья и порождения Демондима наблюдали, слишком ошеломлённые, испуганные или раненые, чтобы реагировать, она уничтожила каждого пещерного упыря на хребте; разнесла вдребезги вершину холма, где стоял Роджер; обрушила каскады огня с чёрного неба. Когда выжившие существа обратились в бегство, она отпустила их. Но она бы изводила Роджера до тех пор, пока не выжгла бы всю его кровь дикой магией, если бы он сначала не спрятался за отвесными холмами, а затем не защитил себя лавой, убегая на плечах пещерного упыря.
При его побеге она издала собственный крик – вопль необузданной дикой магии, словно бросавший вызов самому Презирающему. Она кричала, зовя Лианда, выла, зовя Анеле, и кричала, скорбя о страданиях своих товарищей, пока силы не иссякли. Тогда наконец её мир погрузился во тьму. Всё её бремя спало, и больше не осталось силы, способной причинить ей боль.
Когда она пришла в себя, она сидела, прислонившись к валуну у основания кургана Лианда. Кто-то, должно быть, положил её туда. Должно быть, снова повесил ей на шею кольцо Ковенанта, положил на колени Посох Закона. Вероятно, Посох. Он стоял над ней, глядя на неё, а кровь капала с кончиков его пальцев и с края разорванной туники.
Всё её существо содрогнулось от содеянного. Но она не могла это исправить.
Твое отсутствие было кратким, Линден , – ответил бывший Мастер, прежде чем она нашла в себе силы задать ему вопросы. Мы только начали пересчитывать наши раны . Его голос был странно сдавленным, полным эмоций, которых она не осознавала. Однако, если бы ты не встревожился, я бы разбудил тебя. Мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи. Среди нас только Неверующий, Корды и твой сын не пострадали от серьёзных ран .
Затем он повернулся и пошёл прочь, словно больше не мог её видеть. Истекая кровью, он присоединился к фигурам, стоявшим на коленях или лёжа навзничь рядом с Джеремайей, Галтом, Анеле и Эсмер.
Думая: Анеле? , она попыталась встать на ноги. Жив ли он ещё? Пыталась, но не смогла. Если бы ей удалось встать, она увидела бы тела. Сотни. Тысячи. Ей пришлось бы столкнуться с результатом своего отчаяния.
Вглядываясь сквозь туман слабости, она увидела чёрные силуэты ур-вайлов и серые силуэты вейнхимов, двигающихся среди её спутников. Сквозь смрад вывалившихся внутренностей и крови она смутно уловила влажный запах витрима. Демондимы всё ещё пытались помочь. Похоже, их затхлый напиток был единственным, что поддерживало в живых некоторых великанов и мартиров. Однако, насколько она могла судить, витрим не приносил Анеле никакой пользы, хотя он и не отказывался от него. И Эсмер тихо, без презрения, рассмеялся над ним, словно он оказался вне досягаемости любой пищи.
То, что юр-вайлы и вейнхимы проявили доброту к Эсмер, смутило Линден. В далёкие времена они выковали свои оковы, предвидя этот день. С тех пор, как она впервые столкнулась с ними, порождения демондимов приходили ей на помощь всякий раз, когда Эсмер представлял угрозу. И теперь они проявили к нему сострадание?
На протяжении столетий и тысячелетий они были одними из самых страшных слуг Презирающего.
Сжав пальцы на теплом дереве посоха, она снова попыталась подняться.
Яркое серебро рун Кэрроила Уайлдвуда исчезло. Они снова стали инертными, невнятными, словно символы. Но древко сохранило суровую черноту её огня. Она не могла представить, что какое-либо пламя когда-либо сожжёт его дотла. И всё же это был Посох Закона, инструмент Земной Силы и здоровья. Когда она попросила у него немного силы, он ответил своими привычными дарами.
Дрожа, она напрягала силы, пытаясь усвоить двусмысленные заповеди, пока не встала на ноги.
Куда ни глянь, земля была осквернена кровью и нечистотами, изуродованными конечностями и телами. Оружие и разбитая броня были усеяны на хребте. Вблизи места битвы рыхлый гипс был настолько изъеден, что лишь несколько случайных белых пятен оттеняли следы бойни.
Безмолвное небо над ней, казалось, хранило отголоски воспоминаний о криках и резне.
На мгновение или два она подумала, что ей следует очистить хребет. Это должно было стать её следующей задачей. Погребальный костёр для мёртвых: своего рода освящение преданных холмов. Но затем она почувствовала, как Томас Ковенант яростно шагает с юга, словно намереваясь доставить бремя гнева и отречения. В то же время она почувствовала, как Анель приближается к последней пропасти своей жизни. Когда он падет, вскоре за ним последуют другие – и они тоже были её друзьями. Как и Лианд, они дали ей больше, чем она когда-либо давала им.
Расправив плечи под нападками мертвецов, Линден Эвери покинула пирамиду из камней, чтобы снова начать притворяться целительницей.
Поскольку ей это было необходимо, она сначала подошла к Джереми. Одной рукой она погладила его вялую щеку, подтверждая, что он по-прежнему погружен в себя. Это причиняло ей боль. Тем не менее, он действительно освободился от пут. Освобожден – по крайней мере, в этом смысле обещание починить гоночный автомобиль было выполнено. Полученная сила Земли наполнила его жизненной силой. Он не подавал виду, что может использовать свою новую силу. Однако ужасные язвы, оставшиеся после кормления монстра, уже начали заживать.
Линден на мгновение обняла его. Слишком долго ей отказывали в простом утешении – прикосновении к нему. Затем, пока Кавинант был ещё слишком далеко, чтобы судить её, она повернулась, чтобы признать страдания своих друзей.
Среди великанов только Иней Холодный Брызги и Фростхарт Грюберн встретили сожаление в глазах Линден. Штормопаст Галесенд стояла на коленях, сжимая руками бедро Кейблдарма, пытаясь остановить кровотечение. Несмотря на травмы и увечья, Циррус Добрый Ветер несколько раз надавила на грудь Оникс Каменный Маг, словно боясь, что та перестанет дышать. Нагрудник Каменного Мага мешал ей, но у Доброго Ветра явно не было сил снять его. С трудом, словно женщина со сломанными ребрами, Позднорожденная пыталась наложить жгут над копьем в бедре Грюберна. Взглянув на Линден, Холодный Брызги продолжила работать над правой рукой Халехоула Тупого Кулака, пытаясь вправить вывихнутые кости.
юр-вайлы и вайнхимы давали витрим всем, кто мог или хотел его принять. Подпитываемый их странными знаниями, Манетралл Махртиир достаточно оправился, чтобы встретить приближение Ковенанта. И Бхапа стоял рядом с ним. Они держались спиной к Линден. Но она видела по напряжению их спин и сжатым плечам, что они готовятся встретить гнев Неверующего ради неё.
Она могла бы что-то сказать, хотя каждое слово, которое она могла произнести, было выжжено. Вид Стейва остановил её.
Он сидел, широко расставив ноги, в грязи и запекшейся крови, настолько неподвижно, что, казалось, едва дышал. Обеими руками он прижимал Галта к своей груди. Последние капли жизни Галта медленно стекали к пятнам, которые клеймили тунику Стейва. Боль сжала руки Галта в когти. Но Стейв не смотрел на тело в своих руках. Вместо этого он смотрел на Лэндсдропа, словно в глубине души устремляя взгляд мимо высокой скалы, Сальвы Гилденборн, равнин и Ревелстоуна к Вестронским горам. Слезы текли из его глаз. Они стекали по щеке в раны, портившие его лицо.
Он не взглянул на Линден. Тихим, напряженным, словно задыхающимся голосом, он сказал ей или далёкой родине Харучаев: Он мой сын. До конца он оставался самим собой .