Она оглянулась на Меченосцев, безмолвно моля о помощи. Но они покачали головами, признавая своё замешательство.
Грюберн мрачно сказал Линдену: Похоже, они смешивают понятия непонятным для меня образом. Приравнивают ли они своё достоинство к достоинству всей Земли или пытаются провести некое неясное различие? Жаждут ли они изменить себя, чтобы быть достойными миру, или же желают преображения мира по своему образу и подобию? Похоже, они прокладывают свой путь по многим направлениям. Я не могу их понять .
Хранительница мудрости снова заговорила. Закончив, Грюберн расправила плечи и взглянула на Линдена ещё внимательнее. Однако на один аспект твоего вопроса их ответ ясен. Природа Посоха Закона враждебна им, хотя они обладают ограниченной силой, чтобы защитить себя. В данных обстоятельствах, Линден, Друг Великанов, им не нужно ничего из того, что ты можешь им предложить .
Линден застонала про себя. Ей нужен был другой ответ. Что-то ощутимое, достижимое: что-то, что она могла бы сделать, чтобы уравновесить весы своего давнего долга.
Что-то, что облегчит бремя ее растущей тьмы.
Но прежде чем она успела найти слова для выражения своего сожаления, Ковенант приблизился к хранителю знаний. В таком случае, сообщил он существу, у меня есть вопрос .
Его тон предполагал, что потенциальный гнев строго сдерживается.
Эсмер сказал, что это не он предал нас в Затерянной Бездне. Но адское пламя! Он был там один. Харроу уже мертв, Роджер исчез, а Кастенессен послал скурджа, и проклятие это то, чем она является.
Так о чём же говорил Эсмер? Как нас предали?
Нахмурившись из-за вопроса и поведения Ковенанта, Грюберн повернулся к хранителю знаний.
На долгое мгновение все юр-вайлы и вейнхимы ответили молчанием. Затем хранитель мудрости издал короткий, пронзительный вопль.
Дословно переводя, Грюберн заявил: Сын мережен и Харучаи говорил о нас .
Ковенант ждал, напряженный и требовательный.
Еще один взрыв шума, похожий на вой загнанной собаки.
Он знал о нашей цели. Он ненавидел её и желал её. Он считал вас преданными, потому что мы не наложили на вас оковы. Если бы мы это сделали, вы бы смогли бежать без дальнейших опасностей и усилий .
Кавинант пробормотал себе под нос: Вот теперь-то мы куда-то движемся . Затем он резко спросил: Так почему же ты этого не сделал? Ты мог бы избавить нас от любых страданий. Я даже не буду упоминать, что я сделал с Еленой . На мгновение его самообладание рухнуло. Она моя дочь! Однако он почти сразу же взял себя в руки. Но мы чуть не потеряли Линден окончательно. Черт возьми! Ты знаешь, что поставлено на карту. Зачем ты так рискнул?
Линден хотела возразить. Неужели эти создания этого не заслуживают? Но страсть Ковенанта и его вопрос удержали её.
Внутри него назревала буря. Она собиралась где-то за пределами её понимания. Когда она разразится, люди, существа или создания погибнут.
Косвенно юр-вайлы обрекли Елену. Её жертва в Затерянной Бездне, должно быть, ужаснула его.
На этот раз молчание затянулось. Когда хранитель мудрости наконец ответил, речь его была довольно длинной, многословной и настойчивой. Но Грюберн не пытался переводить, пока существо не закончило.
Прошу прощения , – наконец проговорила она. Я хотела убедиться, что поняла хранителя мудрости . В её взгляде красноречиво читались недоумение и раздумье. Он отвечает так.
Если бы ваши усилия предотвратить бедствие провалились, Хранитель Времени, мы бы попытались вмешаться, зная, что должны. Однако ранее нас сдерживали другие возможности.
Их форму и сущность, как мы их понимаем, невозможно выразить на вашем языке. Великанша предприняла попытку. Мы её не виним. Однако наш язык обладает смыслами и значениями, недоступными ей. Мы не можем объяснить.
Но подумайте об одном. Мы не могли быть уверены, что сын жен-мерзавок не выступит против нас. Он знал цель наших оков. Он назвал вас преданными, потому что мы не предприняли никаких действий, чтобы помешать ему. Однако его натура была противоречива. Он одновременно жаждал и ненавидел каждое из своих деяний. Желая избавиться от наших оков, он, тем не менее, мог бы опередить нас. Поэтому мы сочли необходимым заманить его в ловушку, когда он не знал о нас.
И вот ещё что. Если бы мы поступили иначе, как бы неизмеримая сила инструмента Зловредного Заглушения могла быть высвобождена для вашего использования? Инструмент был необходим, чтобы сдержать кроэля. Тот, кого вы называете Эсмером, ещё не раскрыл своих намерений против старика, наследника Земной Силы. Да и намерения самого старика не были раскрыты. И у нас были основания опасаться, что Харучаи выступят против него. Возможно, непреднамеренно они предотвратили бы смерть кроэля.
Мы видим возможности, Хранитель Времени. Мы не предвидим событий. И всё же предзнаменований предостаточно. Руководствуясь ими, мы не видели пути к нынешнему результату, который не зависел бы как от поражения Эсмер, так и от согласия Харучаев. По этим причинам мы приняли на себя опасность проклятия и бессильного белого золота, зная, что события могут оказаться фатальными для тебя и для осуществления нашего Завета .
Когда Грюберн закончила, ее поза, да и все ее тело, словно умоляли о понимании Ковенанта или Линдена.
Линден не могла ответить. Сложность мышления этих существ ошеломила её. Они читали предзнаменования, которые были для неё непрозрачны, фактически невидимы. Как они могли предположить, что нападение Эсмер может повлиять на Галта?
На мгновение Ковенант тоже казался ошеломлённым. Но затем он с игривой ухмылкой посмотрел на Линдена и остальных.
Вот! воскликнул он, словно в хвалебной песне. Вот почему мы не обречены. Что бы ни задумал Лорд Фаул. Он не единственный, кто умеет думать наперёд. Его всё ещё можно застать врасплох .
Его слова, казалось, повисли в воздухе, когда он снова повернулся к хранителю мудрости. Надеюсь, ты примешь мою благодарность. Что касается меня, ты уже доказал, что достоин всего, чего только можешь пожелать . Он с трудом сглотнул, а затем добавил: То, что случилось с Еленой, это моя вина, а не твоя .
Когда существо ответило, Фростхарт Грюберн хрипло перевёл: юр-вайлы и Вейнхимы ничего не просят у тебя, Хранитель Времени. Твои дела их не касаются. Им нужно лишь разрешение Линдена Гигантфренда уйти .
У Линден сложилось впечатление, что все вейнхимы и юр-вайлы наблюдают за ней. Ждут, что она скажет что-нибудь, что могло бы означать понимание. Что-то, что могло бы оправдать.
Но она не была Ковенантом. Как и порождения Демондима, он видел причины для надежды, которых у неё не было. Как и Иеремия, пусть и совершенно иначе, она оказалась в ловушке внутри себя.
Тем не менее, её собственная благодарность была столь же искренней, как и благодарность Ковенанта. И она не верила, что эти существа могли бы избавить её хоть от капли страданий, причинённых Той, Кого Нельзя Называть.
Она сознательно отодвинула прочь свою печаль от того, что не могла отплатить демондимскому отродью; проглотила удивление от реакции Ковенанта. Она снова провела рукой по спутанным волосам.
Давай, сказала она, словно вздохнув, если тебе это нужно. И возьми с собой моё благословение . Что ещё она могла им предложить? Я согласна с Ковенантом. Ты достоин всего . Затем она добавила: Я сдержу своё обещание. Если ты когда-нибудь придумаешь, как я могу тебе помочь, просто скажи мне .
Её ответ, казалось, отпустил существ. Хранитель мудрости быстро поклонился ей, как прежде поклонился Ковенанту. Все вейнхимы и юр-вайлы поклонились. Затем они опустились на четвереньки и побежали, словно стая диких зверей, по дну низкого оврага.
Вскоре они ушли. Тем не менее, их уход оставил Линден с ощущением, что она их разочаровала. Слишком поздно она поняла, что могла бы попросить их перевести руны Кайрроила Уайлдвуда. И снова она потерпела неудачу.
Джереми, ее друзьям и всей Земле нужна была спокойная уверенность, которую праотцы обрели в вейнхимах; но у нее ее не было.
Вскоре Ковенант возобновил свои расхаживанья. Меченосец некоторое время обсуждал порождения Демондима. Затем они расположились на песке, чтобы позаботиться о своём оружии или отдохнуть. Когда Джеремия перестал жевать и глотать, Пани перестала класть ему в рот еду. С помощью Бхапы она приготовила еду для Райм Холодный Брызг, Манетралла и Посоха. После этого Корды перепаковали припасы отряда. Пока Бхапа, явно волнуясь, занимался этим простым делом, он наблюдал за горизонтом, где могли появиться отсутствующие спутники.
Но Линден отвернулась и уселась одна у края ручья. Там она рассеянно смотрела на неразрешимый хаос и противоречия течения, пытаясь убедить себя, что использование кольца Ковенанта не было чем-то мерзким.
Добра нельзя достичь злыми средствами.
Она и все её спутники погибли бы, если бы она не убила столько пещерных тварей. А когда Роджер покончит с ней, с гигантами, с униженными и с раменами, он выследит Ковенант, чтобы завершить свою победу.
Что еще она могла сделать?
Но её это не убедило. Неужели нельзя было найти другие ответы, для кого-то другого, если не для неё? Она была гораздо слабее, чем следовало: слишком невежественна в знаниях, Законе и собственных силах, чтобы защищать друзей, не убивая их врагов.
За спиной у неё тепло накапливалось в песке и на склонах холмов: смешанное благо. Оно успокаивало ноющие нервы и мышцы, сушило одежду и снова пробуждало жажду. Голоса ручья звали её, но она их игнорировала.
Застряв в круговерти эмоций и пороков, от которых она не знала, как избавиться, она стала беспокойной, как вода, тревожной, как Бхапа. Нетерпеливой, как Ковенант. Когда Железная Рука, Махртиир и Посох наконец появились в пределах её восприятия, она вскочила на ноги, словно высвободившаяся пружина, и направилась к ним, прежде чем поняла, что они не одни.
Пламенный следовал за ними, спотыкаясь, словно был слишком слаб, чтобы долго оставаться на ногах.
По понятным причинам, Колдспрей, Мартир и Стейв отчаянно устали, хотя стоицизм Стейва скрывал большую часть его усталости. Железная Рука и Манетралл дрожали на ходу, нетвердо держась на ногах; они были сильно обезвожены. Стейв же, напротив, казался просто вялым, оцепеневшим, неспособным сосредоточиться. Он не реагировал ни на приветствие Бхапы, ни на призывы гигантов.