Их цель не может быть иной, кроме как причинение вреда. Поэтому мы должны быть готовы дать бой и бежать .
Ковенант взглянул на Смиренного. Он хотел спросить, как Бранл собирается спасти своего спящего скакуна. И ему хотелось напомнить Бранлу о сур-джехеррин, существах, которые когда-то спасли его и его спутников, включая нескольких харучаев, от затаившегося. Сур-джехеррины были потомками джехерринов, Мягких, которые спасли Ковенанта и Солёного Сердца, Последовательницу Пены, во время их наступления на Расколотые Холмы и Ясли Фоула. Не всё, что рождалось в Сарангрейве, было злом.
Но вместо этого он задал другой вопрос: Клайм пытался с ними поговорить?
У харучаев не было дара говорить, как у великанов. Но джехеррины умели говорить по-человечески.
Бранль поднял бровь: для него это было драматическим проявлением удивления. Нет, не был .
Может, ему стоит это сделать. Прежде чем мы ввяжемся в драку, которая нам не нужна .
Смиренный склонил голову, как Кавенант предположил, в сторону Клайма. Через мгновение Бранл ответил: Клайм попытается. Ему кажется, что существа не объединяют свои теургии. Каждое обладает лишь своей собственной мощью. Он считает маловероятным, что они смогут одолеть или убить его .
Ковенант с трудом подавил желание задержать дыхание. Сколько времени это займёт? Он понятия не имел, как далеко эти твари находятся от Клайма. Успеют ли Ковенант и Бранл выбраться из пещеры? С помощью боевого коня?
Мгновения словно тянулись, словно насмешка над скоростью течения. Без ранихинов Ковенант чувствовал себя холоднее, уязвимее. Бранл ждал, не шевелясь. Он никак не реагировал на то, что слышал от Клайма.
Внезапно Мастер заговорил: Существа называют себя Свирепыми. По велению своего Верховного Бога они жаждут аудиенции у Чистейшего .
Ковенант поморщился. Свирепые? Он совсем потерял о них память. Но Чистый .
Ах, Пенный Последователь! Адское Пламя. Он слишком много помнил о Чистом.
Не раздумывая, он сказал Бранлу: Они взяли не того человека . Но тут же опомнился. Нет, не говори так . В легендах джехерринов Чистый был их обещанным спасителем. Если Свирепые верили, что именно Ковенант, а не Последователь Пены Солёного Сердца, спас джехерринов от Создателя, Презирающего, они ошибались. Но эта ошибка могла помочь ему избежать конфликта. Не давай им повода замолчать.
Спросите их, зачем им нужна аудитория. О чём они хотят поговорить?
Бранл не подал виду, что передаёт Клайму желания Ковенанта, но Ковенант не сомневался в нём. Он был Харучаем.
Спустя несколько мгновений Смиренные объявили: Свирепые заявляют, что не намерены прибегать к уловкам. Они признают свою вражду. Они признают, что пытались причинить вред. Они признают, что их изначальная цель провалилась. В боли и отчаянии их Верховный Бог теперь ищет союза с Чистым .
Мысли Ковенанта закружились, словно он стоял на краю пропасти. Попытка причинить вред? Какой вред? Если бы Свирепые напали на Линдена.! Гнев и возможности закружились быстро; слишком быстро. Существа пробудили легенды джехерринов. Много тысячелетий назад джехеррины недооценили Ковенанта. Но если Свирепые знали эти легенды, они могли быть потомками сур-джехерринов: они могли верить в то же, что и джехеррины.
Попытка причинения вреда?
Видимо, они были честны.
Тогда кто, чёрт возьми, был их Верховным Богом ? Этот скрытый? Если они жили в Сарангрейве.
Союз с этим скрытным был невозможен. Идея была безумной. Но он без труда представлял себе потенциальные выгоды.
Он забежал слишком далеко вперёд. Он мрачно пробормотал: Не знаю, что здесь происходит. Но я попробую догадаться.
Если Свирепые хотят поговорить, скажите им, чтобы подошли сюда. Только трое. Остальные должны держаться на безопасном расстоянии. Клайм пусть решает, что это значит. И скажите им, что у меня есть криль верховного лорда Лорика. Давным-давно я ранил им затаившегося. Я без колебаний воспользуюсь им снова, если почувствую угрозу .
Если бы существа не пришли с добрыми намерениями.
Изучая Ковенант, Бранл замялся. Верный господин, мудро ли это? Из нашего убежища нет другого выхода. Даже если Свирепые не попытаются нас убить, они всё равно могут наложить на нас эффективное заточение. Запертый здесь, ты не сможешь найти свою бывшую пару .
Знаю , – вздохнул Ковенант. Конечно, ты прав. Но я не могу забыть сур-джехеррин . Или джехеррин. Жизнь в Сарангрейве не так проста, как кажется. Если Свирепые хотят поговорить с Чистым, я не могу их игнорировать . Без джехеррин он бы погиб среди Разрушенных Холмов. Просто передай Клайму, что я сказал. Если они попытаются послать больше трёх – если они сделают что-то, что ему не понравится – он сможет тебя предупредить .
Слегка нахмурившись, Бранл кивнул. Затем он встал на стражу у дальней стены рядом со входом в комнату.
Конь продолжал спать. Казалось, он слишком устал, чтобы что-либо слышать или обращать на это внимание.
Спустя дюжину ударов сердца Смиренный доложил: Свирепые подчиняются. Трое из них приближаются. Их вид пугает. Остальные отступают, следуя указаниям Клайма . Затем он добавил: Ранихины стоят наготове ночью над нашим укрытием. Несомненно, они придут нам на помощь в случае необходимости .
Хорошо выдохнул Ковенант. Если существа, владеющие огнём, напоминающие тюк Камня Иллеарт, задумали напасть на него, он сомневался, что Морним и Найбан смогут обеспечить эффективную защиту. И всё же их бдительная близость успокаивала его.
Он пытался собраться с мыслями, пока воспоминания требовали его внимания. Джахеррины называли себя мягкими . Творение Создателя, редкие неудачи в попытках Презирающего создать армии; они страдали и жили лишь потому, что Лорд Фаул наслаждался их унижением. Их плоть напоминала грязь: казалось, они были вылеплены из глины. Но у них были формы – формы Детей. Змей. Гротескные подобия пещерных тварей. Другие. И у них были легенды, сказания о Не-Сотворённом: материал, из которого Лорд Фаул создал монстров и джахерринов.
Согласно преданиям, эти предки также были Создателями. Однако, в отличие от Презирающего, они не были бессемянными. Из их тел выходили молодые, которые росли и, в свою очередь, давали потомство. И некоторые из них выжили, или избежали, или избежали насилия со стороны Лорда Фаула. Они пережили его, оставшись свободными от Создателя. Всё ещё способными иметь детей.
Эти воспоминания были горькими для Ковенанта. Он был так измучен и болен – ему и Пенопоследовательнице джехеррин поведали свои легенды. Говорят, что когда придёт время, родится юноша без изъяна – чистый потомок, неподвластный Создателю и его творению – бесстрашный. Говорят, что этот чистый придёт в дом Создателя, неся знаки силы. Он хотел забыть, но не смог. Говорят, что он спасёт джехеррин, если они докажут – если он сочтёт их достойными – что он выиграет у Создателя их освобождение от страха и грязи – но он ничего не сделал для искупления джехеррин: ничего, кроме как нёс бремя своего кольца. Он был прокажённым. Он всегда будет прокажённым. Рождённый без изъяна? В нём не было ничего чистого.
Нет, именно Солёное Сердце, Последователь Пены, обеспечил поражение Создателя. Очищенный в дикой кааморе Хоташа Слэя, он рассмеялся в лицо Лорду Фаулу и умер, дав Ковенанту силу уничтожить Камень Иллеарта. Он, а не Ковенант, стал Чистым.
То, что сур-джехеррины тысячи лет спустя все еще считали Ковенанта своим Чистым, только усугубило его скорбь по Пенопоследовательнице и чувство собственной никчемности.
И всё же здесь он сидел, словно монарх в изгнании, ожидая существ, жаждущих аудиенции у Чистейшего. Ради Земли, ради Линдена и даже ради Джоан он был готов рассмотреть любой союз, который Свирепый мог бы ему по ошибке предложить.
Он намеренно переместился так, чтобы скрестить ноги и расположить криль прямо между собой и входом в пещеру. Несколько мгновений он массировал ноющие мышцы поясницы. Затем заставил себя сесть прямо, как повелитель. Пусть свирепые будут напуганы. Пусть приближаются смиренно. Запертый в этой комнате, он нуждался во всех преимуществах осанки и уверенности.
Ему нужно было скрыть, что он боится прикоснуться к кинжалу Лорика.
Владыка, тихо предупредил Бранль. Трое Свирепых достигли внешнего уступа. Скоро они войдут сюда .
Ковенант глубоко вздохнул и задержал дыхание. Криль бросил яркий луч сквозь пролом, ведущий в комнату. Серебристый свет сиял, словно некая чистота, на дальней стене внешнего разлома. Он устремил туда взгляд, считая глухие удары сердца; высматривая намёки на изумрудную злобу.
Сначала это было лёгкое пятно на краю серебра, оттенок, который мог бы показаться весенним, если бы не какое-то другое происхождение. Затем болезненная зелень кислоты и голода усилилась. Этот оттенок не затмевал криль. Возможно, и не мог. Тем не менее, он окрашивал серебро, пока тьма за ним не стала казаться полной угрозы.
По одному за раз три существа вырвались из света и вошли в комнату.
Они были такими, как их описал Бранл: не выше его плеч, безволосые и голые, с большими глазами, словно озера, отражающие серебро и изумруд. Каждый из них вздрогнул при первом взгляде на криль; каждый отпрянул как можно дальше от сияния камня, стараясь не коснуться Бранала. Когда они смотрели на Ковенанта сквозь свет, создавалось впечатление, что они съеживаются.
В чашах своих ладоней они несли пламя, словно предвестники болезни. Несмотря на тревогу, в них сквозила подавленная или оторванная от реальности злоба. Возможно, они бросились бы на Ковенанта, если бы осмелились. Инстинктивно он верил, что они были порождены древними ядами Горы Грома.
Они отводили взгляд от криля и молчали. Возможно, они ждали, когда Ковенант заговорит.
Нахмурившись, словно имея право судить, он ничего не сказал.
Наконец один из них возвысил голос: Мы Свирепые . Но он не мог понять, кто именно говорил: слова, казалось, исходили от всех или ни от одного из них. И голос звучал странно, сыро и неопределённо, словно мокрая грязь проталкивалась сквозь препятствие. Их рты и гортань, возможно, не были приспособлены для языка. Их речь, возможно, была результатом теургии, а не физического произнесения.