Он ожидал, что Колдспрей или остальные начнут его расспрашивать. У него самого были вопросы. Что случилось с Джеремайей и Стейвом? Как Джеремайя вырвался из состояния диссоциации? Но прежде чем кто-либо заговорил, Бранл двинулся.
Без церемоний, как будто это действие не требовало комментариев, Смиренный передал криль Лорика Райму Холодному Спрею.
Она рефлекторно приняла это, широко раскрыв глаза, когда Брэнл прошел мимо нее к Стейву.
Вместе с Хандиром и другими Смиренными Бранл участвовал в наказании отлучении Стейва за его неповиновение сородичам и преданность Линдену. Мастера отказались признать мысленный голос Стейва. Как Клайм и даже Галт, Бранл относился к Стейву с презрением. Как и они, Бранл не раз бросал вызов Стейву, пытаясь сразить его.
Теперь последний из Смиренных приблизился к лежащему на земле Стейву, словно человек, намеревавшийся вынести приговор.
Ковенант должен был остановить его, должен был сказать что-нибудь, хоть что-нибудь. Смерть Клайма была лишь одним из примеров суровости, с которой Харучаи судили себя. Но в тот момент Ковенант был подобен Великанам. Он исчерпал все свои возможности.
На северо-востоке надвигалась тёмная буря, знаменуя собой недоброе. Ветер хлестал Брана по ногам, рвал дыры на его тунике. Но он не обращал на них внимания. Неумолимый, как фанатик, он шагал сквозь порывы ветра.
Рядом со Стейвом он остановился, уперев кулаки в бёдра. На мгновение он склонил голову над Стейвом, словно высматривая в его обмякшем теле хоть какой-то признак сознания. Правая рука и предплечье Стейва больше не дымились. Он всё ещё лежал беспомощный, словно его разум или сердце были обуглены так же сильно, как и кожа.
Я назвала Стейва Каменным Братом объявила Колдспрей. Возможно, она предупреждала Брана, но, похоже, не могла повысить голос.
Бранл резко наклонился над упавшим Харучаем и обеими руками поднял Посох.
Голова Стейва свесилась набок, а затем обвисла, так что подбородок коснулся груди. Он беспомощно повис в руках Бранала.
В мгновение ока, настолько быстрое, что Ковенант едва успел его осознать, Бранл отпустил руку и ударил Стейва по голове. Удар не издал ни звука, который Ковенант мог бы услышать из-за ветра.
Фростхарт Грюберн поморщился. Холодный Спрей рванулся к Харучаю, но опоздал, чтобы защитить Стейва.
Словно это движение было исполнено боли, Стейв медленно поднял голову. Его единственный глаз открылся. Моргая, он устремил взгляд на Бранала.
Бранл больше не наносила ударов. Неуверенная в себе, Железнорукая остановилась. Ковенант наблюдал за ней, и пульс его замер, словно крик в горле.
На несколько мгновений Бранл встретился взглядом со Стейвом. Затем голова Стейва снова опустилась, и Смиренный кивнул. Изменив хватку, он обнял Стейва.
Прижимая Стейва к груди, Бранл сообщил Ковенанту: Рассказ о Великанах не полон. Мы их не виним. Их внимание было поглощено Кастенессеном и великой усталостью. Возможно, они не осознавали бедственного положения сына Линдена Эвери. Стейву же было очевидно, что мальчик получил от Анеле нечто большее, чем просто Силу Земли. Этот дар включал в себя и открытость Анеле к одержимости.
Прибыв в ярости, Кастенессен вошёл в мальчика. Его явной целью было загнать Инфелис в храм, чтобы уничтожить её с помощью других Элохимов. Но вмешался Стейв. Вытащив мальчика из грязи под ногами, он разорвал одержимость. Отсюда его ожоги, потеря сознания и присутствие мальчика на вершине храма, где его защищает камень.
Там его легко могли убить. Только приход Лонгрэта и твой, ур-Лорд, спасли его. Но большего Посох сделать не мог. Не очерняя Меченосца, утверждаю, что никто другой не смог бы сделать этого.
Новое головокружение охватило Ковенант. Реальности сместились в новые пропорции: их последствия изменились, как мир. Каким-то образом Джеремия был спасён от своей диссоциации или же спас себя сам. Смешанное благо: сила Земли, которой Анель наделил Джеремию, сделала мальчика уязвимым. Неудивительно, что Анель спрятался в безумии; ослеп. Как ещё он мог скрыть свои истинные способности, своё тайное предназначение от Презирающего? Но Джеремия не обладал хитростью старика. Лорд Фаул мог забрать мальчика, как только Джеремия окажется на нужной поверхности, на нужной жёсткой траве.
Хребет, казалось, качался из стороны в сторону, насмехаясь над Ковенантом. Были и другие выводы.
Бранл сказал мы . Он обратился к Стейву на манер Харучаев и выслушал ответ Стейва. Теперь он подтвердил своё родство с другом Линдена, словно гордясь им. Он говорил не только от себя, но и от имени Стейва.
Глубокая перемена. Если Смиренный когда-либо нуждался в прощении Ковенанта или желал его, то теперь он его заслужил.
Видимо, Железная Рука тоже услышала и поняла мы Бранала. Она подняла криль так, чтобы его камень осветил Харучай. Стремясь к формальности, она ответила: Никакого уничижения, Бранл Смиренный. Есть только хвала, как Стейву, так и тебе – и Клайму тоже. В более подходящее время мы расскажем всю историю о деяниях Стейва, Брата Камня. Мы воздадим почести и твоим собственным. А пока будьте уверены, что мы ценим вашу храбрость и преданность .
Она косвенно успокоила Ковенанта. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить свой внутренний сон, он пробормотал: Тогда, полагаю, Линден поступила правильно, оставив Стейва .
В самом деле согласился Колдспрей. И Бранл неожиданно сказал: В этом Избранный проявил дальновидность. Мне вспомнились вещи, которые Стейв не забыла о своей прежней службе Земле .
Ещё один сюрприз. Кавенант нахмурился в серебристом свете и не нашёл ответа. На мгновение он чуть не заплакал.
Никто из Униженных никогда не называл Линден по титулу.
А сам Стейв, Брат Камня? спросил Циррус Добрый Ветер. Как он поживает? Он закрыт для нашего понимания, как и ты, Бранл Смиренный. Мы опасаемся за него .
Бранл пожал плечами, указывая на Стейва. Это состояние не является чем-то необычным для харучаев. Чаще всего мы прибегаем к нему, когда попадаем в ловушку бурь среди высоких вершин нашей родины. Когда нет ни прохода, ни убежища, мы отступаем, как это сделал Стейв, чтобы сохранить суть нашей жизни. Так мы выдерживаем бури, появляясь, когда они утихают. Однако иногда мы отступаем, чтобы залечить смертельные раны или, возможно, чтобы пережить такие же потрясения и ярость, как Стейв. Когда он восстановится, он снова будет среди нас .
Он осторожно опустил Стейва на землю, а затем отступил назад, чтобы занять место рядом с Ковенантом. Возможно, он решил, что сказал достаточно.
Но Ковенант ещё не полностью восстановил равновесие. Подождите-ка возразил он. Должно быть, дело не только в этом. Стейв уже прикасался к Кастенессену, и тот не пострадал так сильно. Теперь что-то изменилось .
Так и есть, ваш-лорд признал Бранль. Но не вдавался в подробности. Возможно, Стейв не пробыл в сознании достаточно долго, чтобы поделиться этими воспоминаниями.
Райм Колдспрей тяжело вздохнул, порыв ветра унес его. Я слишком устал, чтобы выносить бремя рассказа Стейва. Скажу лишь, что он был серьёзно ранен, когда возводил храм юного Джереми. Мы поговорим дальше, когда отдохнём. Я не могу больше стоять на ногах .
Ковенант подозревал, что она близка к обмороку. Да и состояние её товарищей было не лучше. Состояние Кейблдарма было хуже. Даже его притуплённому зрению было очевидно, что раненый великан не может стоять без поддержки.
Тогда не беспокойтесь неуверенно сказал он. У нас будет достаточно времени для историй по его лицу пробежала гримаса, если только не будет, тогда это всё равно не будет иметь значения .
Здесь есть где-нибудь укрытие? Надо попытаться укрыться от этого ветра .
Грюберн взглянул на конструкцию Джеремии. Разве мы не можем обрести покой в храме? в её голосе слышалась тоска. Я не настолько сдержанна в отношении Элохимов или, тем более, Кастенессена, чтобы отказаться от того, чтобы облегчить свою усталость в их присутствии .
Проследив за её взглядом, Кавинант увидел, как Джеремайя опустился на землю. Мгновение спустя мальчик прибежал, размахивая руками, привлекая внимание. Его рваная пижама, испачканная грязью и запятнанная кровью, придавала ему вид нищего и отчаявшегося человека. Тем не менее, он постепенно оправлялся от насилия, совершённого Кастенессеном.
Все Гиганты повернулись и посмотрели на него. Райм Колдспрей поднял криль.
Он добрался до отряда и резко остановился. Вы их не увидите пропыхтел он. Видимо, он услышал Грюберна. Это всего лишь камни. Магия действует только на них .
Мгновение спустя он бросился к Ковенанту, обнял Неверующего. Внезапно он заплакал – и изо всех сил пытался это отрицать.
Прости. У меня не было шанса. Мама ушла, Стейв пострадал, а Кастенессен он откуда ни возьмись Кроэль был плох. Он хуже. Намного хуже.
Я так рад тебя видеть .
Кавинант без колебаний ответил на объятие Джеремайи. Он и сам жаждал этого, жаждал любых объятий, если не мог получить объятий Линдена. И он тоже любил мальчика.
Он тоже опасался за сына Линдена.
Как можно осторожнее он спросил: Что тебе сделал Кастенессен?
Джеремайя проглотил рыдание и прижался к нему крепче. Он сломал меня .
Внезапное сострадание обожгло Кавинанта. Он неторопливо ослабил хватку, пока Джеремайя не сделал то же самое. Затем он отстранил мальчика, изучая каждую деталь лица Джеремайи: насыщенный карий цвет глаз, страстный рот, тонкую щетину на щеках, морщины, прочерченные слишком многими страданиями. Но он не мог понять, насколько глубоки раны Джеремайи и насколько сильно он был изуродован.
Как он это сделал? Каково это было?
Вопрос словно преобразил Иеремию. От ярости его глаза потемнели до цвета гнилого ила. Рот растянулся, обнажив зубы. Черты лица приобрели хищные черты. В одно мгновение он перестал быть мальчиком, смущённым ранами. Он превратился в юношу, полного горечи.
Чуть не сплюнув, он рявкнул: Мне жаль, что Инфелис впустила его. Мне жаль, что ты его не убила. Я хочу, чтобы он умер. Ненавижу, когда меня используют, и не хочу об этом говорить .