ого, несколько тонких протоков, соединявших печень с кишечником, были перерезаны: желчь из них вытекала в кровь. Одного этого было достаточно, чтобы рана омертвела.
Линдену понадобились скальпель и швы, зажимы и губки, капельницы и несколько очень сильных антибиотиков.
У нее не было ничего.
Корды приготовили мазь из своего аманибхавама, используя кипящую воду. Они ведь были правы насчёт его целебных свойств? Но даже если и так, она не знала в Стране ничего, кроме хертлума, что могло бы быть достаточно сильным, чтобы спасти жизнь этой женщины.
Или дикая магия, если бы она знала, как ее вызвать, и если бы она могла управлять ее огнем с нужной деликатностью и точностью, и если бы она могла видеть, что делает.
Вздохнув про себя, она спросила ближайшего Корда: Есть ли здесь поблизости хертлоам? Ты можешь его найти? Или у тебя есть другой способ с ней справиться? Она умрёт, если мы не предпримем что-нибудь в ближайшее время .
Корд тут же вскочил на ноги и поспешил прочь, очевидно, намереваясь посоветоваться с Манетраллом Хами. Остальные Рамены уставились на Линден, безмолвно моля её о помощи.
Она мрачно отбросила усталость. Хорошо пробормотала она. Мне нужна мягкая ткань. Что-нибудь, чтобы впитать кровь и желчь. И ещё кипяток. Мы воспользуемся твоей мазью, когда отмоем её как следует .
Двое из Кордов тут же ушли. Один вернулся с несколькими бледно-коричневыми одеялами, которые разорвал на полоски. Другой принёс глиняную чашу, полную кипящей воды.
Доверившись своим инстинктам, Линден взяла первый лоскут ткани и показала его Кордам. Вот что мы собираемся сделать . Смочив ткань в миске ровно настолько, чтобы она стала влажной, она осторожно опустила её в лужу желчи, проходящую по нисходящей ободочной кишке женщины. Постепенно ткань впитала красные и жёлтые пятна – следы смерти. Когда ткань промокла, она подняла её, отжала над травой и снова окунула в миску.
Делайте это осторожно приказала она Кордам. Мы хотим вычистить как можно больше этой грязи. Особенно желчь она указала, эту жёлтую слизь .
Они кивнули. Трое из них присоединились к ней, прикладывая влажные салфетки к ране, чтобы впитать небольшое количество жидкости, затем выжимая как можно больше и повторяя процедуру.
Кровотечение у женщины замедлилось, пока они работали: она уже потеряла слишком много крови. Переливание крови было ей так же необходимо, как и антибиотики. Но у Линдена не было возможности его обеспечить.
Она не заметила, что собралась публика, пока Лианд не произнёс её имя так, что она подняла голову. Насколько она могла судить, все были там: Лианд и Стейв, Манетраль Хами, возможно, ещё около тридцати раменов: все, кроме Анеле. Они с неуверенностью в глазах наблюдали за её действиями, но никто не пытался вмешаться.
Пристальное внимание к ним напомнило Линден, что она не знает имени раненого Корда. Она не знала ни одного из них, кроме имени Хами.
Лианд прочистил горло. Липа повторил он. Рамены знают место, где можно найти хертлоам . Манетралл прислал Корда. Но оно в пяти лигах отсюда, и путь туда труден. Они не смогут добраться туда и вернуться до полудня .
Он помедлил, а затем спросил: Сахах проживет так долго?
Хами, возможно, кивнул: Линден не была уверена. Она снова перевела свой затуманенный взгляд на юную Корд. Сахах , – подумала она. Молодая женщина по имени Сахах со вспоротыми внутренностями: моложе Лианда, едва ли старше шестнадцати. Если бы ей не было так больно, она выглядела бы как девочка.
Руки Линден внезапно задрожали, а взгляд затуманился от усталости. Не знаю. Наверное, нет . Если бы знала, то провела бы последние часы в мучениях. Если только аманибхавам это не какое-нибудь чудо-лекарство .
Сахах.
Но больше она ничего не могла сделать: без силы. Довольно сказала она Кордам, помогавшим ей. Теперь ваша мазь . Рамен сказал, что она слишком сильна для человеческой плоти. Дайте ей столько, сколько, по вашему мнению, она сможет выдержать .
Кое-как она поднялась на ноги. Если бы Лианд не обнял её, она, возможно, не смогла бы стоять. Закройте рану добавила она. Держите её в тепле. И дайте ей воды, если она сможет её глотать .
Падение артериального давления могло убить Корда прежде, чем сепсис и травма унесут ее.
Линден Эвери, твёрдо сказал Манетрал. Ты, конечно, целитель. И всё же ты чувствуешь себя несчастным. Ты боишься, что подвёл Саху? Что она погибнет из-за твоей недостаточной заботы?
Линден молча кивнул.
Возможно, так оно и есть , – признала Хами. Но я так не думаю. Рингтан. Она на мгновение запнулась. Как это можно сказать? У тебя странные знания. Я не могу знать их глубины .
Линден, возможно, пробормотал что-то, но Манетралл еще не закончил.
Над Землёй окутана пелена зла. Возможно, ты знаешь об этом. Это одна из многих причин, по которым мы не возвращаемся в наши древние дома.
Это мешает различению .
Линден снова кивнул. Грязь Кевина .
Ты почувствовал его тяжесть, объяснил Хами. Мы нет. Для тебя зрение, осязание и обоняние ограничены. Ты не можешь видеть то, что очевидно нам .
Линден неуверенно потянулась к Хами; вцепилась в плечи Манетралла, ища поддержки. Моргая, чтобы прочистить глаза, она пыталась понять доброту Хами. Видишь.?
Рамен был как Харучаи? Всё ещё зрячий?
Воистину, ответил Манетраль. Ты не видишь, что скорбь смерти Сахи уменьшилась благодаря твоей заботе. Ты не видишь и непревзойденного бальзама аманибхавам. Ты не видишь, что её конец уже не предопределён .
Усталость и облегчение сжали горло Линден. Она едва нашла в себе силы спросить: Как.?
Рингтан?
Линден провела в Стране всего полтора дня, а из-за неё уже погибло слишком много людей. Но может ли Сахах выжить?
Она попробовала ещё раз. Как ты можешь видеть?
Теперь Хами понял её. Неудивительно. Среди этих гор мы стоим над злом, которое вы называете Кевиновой Грязью. Оно нам не мешает, потому что не трогает нас .
Ноги Линден подогнулись, но она едва ли это заметила; едва ли осознала, что упала бы, если бы Лианд не поддержал её. Облегчение отняло у неё остатки решимости. Она ещё могла оправиться от последствий Грязи Кевина.
Где-то она нашла в себе силы сказать Спасибо за большее количество даров, чем она могла перечислить.
Затем она позволила себе поспать.
На этот раз ей не приснился сон. Возможно, она вышла за пределы снов.
Её разбудили несколько чувств голода, в том числе и потребность в еде. Руки ныли, словно она всю ночь тосковала по сыну. Она жаждала необходимой пищи – понимания. И в её жилах струилось зарождающееся предвкушение. Она открыла глаза с внезапностью удивления, словно женщина, которой сказали, что мир вокруг неё обновился.
Она обнаружила себя лежащей на папоротнике под навесом в первых серых проблесках рассвета. Воздух был настолько холодным, что обжигал кожу, но одеяла и тепло окружали её. Кто-то – вероятно, Лианд – уложил её в постель.
Когда она подняла голову, чтобы осмотреться, все, что она видела и чувствовала, изменилось.
Тусклый рассвет скрывал детали, и всё же она знала наверняка, что наступила весна. Сам воздух говорил ей об этом: он шептал о таянии снегов и новой поросли, о готовности к прорастанию. Папоротник уверял её, что он давно высох и опал, и снова даст ростки; а роса обильно увлажняла морозостойкую траву, уже восстанавливая жизнь почвы.
Рамэны уже поднялись перед ней, бродя по лагерю, готовясь к еде и отъезду. Небо ещё не освещало её настолько, чтобы она могла рассмотреть их лица; но ей не требовалось никакого освещения, чтобы разглядеть их непреодолимую стойкость и ощутить ясность их преданности. Она без сомнения видела, что это был народ, хранящий веру: такой же непоколебимый в своём служении, как Харучай, и такой же не склонный к компромиссам.
И всё же они были более человечны, чем те, что были родом со Стейвом. Им не хватало исключительной силы Харучаи; они жили меньше. И их верность принимала иную форму. Они не были мужчинами и женщинами, стремящимися помериться силами с опасностями бескрайней Земли. Они не питал никаких амбиций, которые могли бы их соблазнить. Вместо этого они стремились лишь оставаться самими собой, поколение за поколением, без сомнений и колебаний.
Глядя на них из тёплой постели, Линден чувствовала одновременно смирение и ликование. Сделать то, чего они не ожидают. Каким-то образом она нашла людей, которые готовы были оказать ей любую возможную помощь, если только её просьба не противоречила их более глубоким обязательствам. Какими именно, она не могла предположить и не пыталась. В этот момент она была довольна тем, что могла доверять Рамену.
Пока она спала, к ней вернулось чувство здоровья. Теперь жизнь и сила Земли ощутимо пульсировали под поверхностью всего, что она видела. Даже в сумеречном воздухе её окружение и спутники светились скрытым смыслом. Ощущения восприятия наполняли её нервы радостью.
Откинув одеяла, она встала на холод, чтобы посмотреть, как поживает Сахах; и в тот же миг вокруг нее словно выросли горы, словно вызванные к жизни рассветом.
За уступом, укрывавшим лагерь, со всех сторон в небеса уходили вершины. Это были более низкие и скромные гребни, подпиравшие Землю, а не более высокие бастионы, поседевшие от времени и изморози, залегающие глубже в Южном хребте. Лишь немногие из них сохранили лёд и снег, да и те лишь местами, редко ощущавшими солнечный свет. Тем не менее, они возвышались вокруг лагеря, словно стражи, массивные и головокружительные: истинные титаны Земли. Воздух, струящийся по их суровым склонам, напоминал эликсир, острый и чистый. Своими отвесными гранитными вершинами и стойкими сердцами они создавали безопасное место.
Окропляя сапоги росой, она направилась к костру, у которого оставила Саху; и даже сильная боль в мышцах не могла заглушить её предвкушение. Разорванные мышцы и растянутые связки лишь болели. Они не мешали ей обрести чувство меры.
Лианд тут же позвал её по имени, помахал рукой и поспешил к ней. Увидев его, она сразу поняла, что он уже давно не спит, слишком юный и энергичный, чтобы долго спать в компании Рамэна. И она поняла, что он тоже ощутил обновлённое чувство здоровья. Он наслаждался проницательностью, словно был окрылён; опьянённый новой глубиной и значимостью всего окружающего. Волнение, казалось, царило и красовалось в каждой черте его тела.