Они все еще пытались подчиняться ей.
Костёр угас, остались лишь маленькие огоньки, красноватые угли. Его тусклый свет заставил лицо Чара покраснеть. В отблесках других костров вокруг лагеря фигуры Эсмер, Бхапы и Пахни казались чем-то адским, зловещим и неопределённым.
Ты не понимаешь всей трудности настаивал Эсмер, обращаясь к двоюродному брату и сводному брату Сахи. Ты отчасти видишь, кто я, но не знаешь цены моей натуры . В его тоне чувствовалось нарочитое терпение и неловкая сдержанность. Путь открыт для меня. Но время, когда я смогу поговорить с Дикой Властительницей ради её блага, уже не за горами. Оно скоро закончится.
Ты знаешь, что я ценю раменов за их службу ранихин. Не суди меня неправильно. Это неразумная преданность, его тон говорил о безумии, отказывать мне в этом .
Бхапа и Пахни не отошли в сторону. Они даже не повернули головы, чтобы взглянуть на Линдена.
Несмотря на разочарование, Эсмер не пытался прорваться мимо них. Человек, который чуть не убил Стейва, мог бы легко отбросить обоих Кордов. Однако, судя по всему, он не собирался этого делать.
Впусти его . Сон и усталость сковали горло Линден: она едва могла говорить. Я поговорю с ним .
Она не была уверена, что слова Эсмера пойдут ей на пользу. Но он понимал речь юр-вайлов. Он обладал бесценными знаниями, если бы решился их раскрыть.
Кольценосец пробудился добавила Чар, словно подтверждая свою власть. Она желает принять Эсмер .
Бхапа и Пахни неохотно отошли с дороги Эсмер.
Он назвал себя сыном Кейла и Танцоров Моря. Он продемонстрировал поразительную силу, на которую Линден не нашла ответа. Тем не менее, он вошёл в убежище осторожно, почти нерешительно, словно смутившись её присутствия. Тусклый свет костра окрасил его изумрудные глаза в цвет стыда.
Его близость снова вызвала у неё тошноту, тревожное недомогание. Каким-то образом он, казалось, подрывал её восприятие, её чувство собственного здоровья, даже её восприятие реальности.
Корды последовали за ним, явно обеспокоенные тем, что Линдену может понадобиться их защита.
Эсмер не встречался с ней взглядом. Достигнув изголовья кровати Стейва, он остановился, чтобы изучить Харучая. Смущённо нахмурившись, он пробормотал: Ты превосходишь меня. Неудивительно, что тебя называют Избранным и Диким Владыкой . Сотворить такое исцеление с помощью дикой магии.
Он рискнул бросить быстрый взгляд на её лицо, затем отвернулся и прошептал:
Эта сила парадокс, потому что Сила не существует без Закона, а дикая магия не имеет Закона .
Рассеянным тоном он сказал Кордам: Оставьте нас. Я поговорю с Диковластником наедине .
Не получится холодно ответил Бхапа.
Чар и Пахни посмотрели на Линден, ожидая ее согласия.
Всё в порядке заверила она их. У неё были свои причины поговорить с Эсмером наедине. Можете идти. Он не причинит мне вреда .
Не сейчас. Ранихин склонили перед ней головы: её приняли великие кони Ра. И Эсмер ясно дал понять, что уважает их выбор.
Если бы Ранихин прибыли раньше, Стейв не пострадал бы.
С недоверием глядя на Эсмер, Пахни и Бхапа согласились. Когда Линден уселась рядом с лежащим на спине Стейвом, Чар тоже вышла из убежища. Она не смотрела, куда идут Корды, но предполагала, что они продолжат оберегать её уединение.
Пока она спала, в ней начали формироваться намерения, которые она не могла выразить словами. Её нынешнее положение было безнадёжным, это точно. Его нужно было изменить. Она не могла представить, что Эсмер мог бы ей сказать; но знала, о чём бы спросила его. Однако её вопросы были лишь несформировавшимися догадками, незрелыми интуитивными порывами; слишком тревожными, чтобы ими делиться. По крайней мере, сейчас она не хотела, чтобы её услышал кто-то, кто мог бы её неправильно понять – или осудить.
Эсмер по-прежнему избегал смотреть на неё прямо. Его руки неловко двигались вдоль тела, не зная, зачем они нужны; он был беспокойным от досады. Позади неё Стейв бессознательно наблюдал за скованной смертоносностью Эсмер.
Она не колебалась. Она была слишком зла. Слишком устала от страха. Ты сказал, что хочешь поговорить прохрипела она. Так говори же. Скажи мне, почему я должна слушать человека, который чуть не убил того, кто не мог причинить ему вреда? Там, откуда я родом, так поступают только трусы .
Эсмер пожал плечами, испытывая неловкость. Я сын Кайла и мирянок . Его тон был кротким: в его манерах не было и намека на вызов. Я происхожу от крови, силы и предательства Элохим, как и от других теургий. А также от истинного служения, от чести Харухаи. Недостатки моей природы не умаляют твоей важности для меня .
У Линдена внезапно сжалось сердце. На борту Самоцвета Старфэра Финдейл говорил не только о Кастенессене. Он также описал сломленную возлюбленную обречённого Элохима. Судя по всему, эта женщина научилась у Кастенессена многим формам силы, но не нашла в нём средства от своей утраты. Измученная болью, она в конце концов стала матерью русалок, Танцоров Моря, которые соблазнили Бринн и Кейла.
За свою слабость сородичи Кайла сочли его неудачником. После того, как Гибельный Огонь погас, он покинул Землю, надеясь вновь найти мирянок. Он предпочёл страсть и заточение их бесконечного, неутолимого желания суровости своего народа.
Это не ответ возразил Линден. Всё в Эсмер намекало на смертельную опасность: ей нужно было быть начеку. А его нынешняя кротость лишь разжигала её гнев. В любом случае, нападение на Стейва было пустой тратой времени. Чего ты этим надеялся добиться? Даже если убьёшь его, он всего лишь один Харучай. Когда-нибудь остальные его соплеменники узнают о тебе. Тогда у тебя будет больше врагов, чем ты можешь сосчитать. Так в чём же, чёрт возьми, был смысл? Что ты хотел этим получить?
Почему он захотел подойти к ней сейчас?
Эсмер, казалось, вздохнул, хотя и не издал ни звука. Я создан быть тем, кто я есть, разобщённым с самим собой и вечно воюющим .
Он резко сел на кровать возле головы Стейва. В его глазах отражались зелёные угли, пока он наблюдал за тёмными движениями рамэнов внутри и вокруг соседних укрытий.
Разве вы не помните болотных жён? Их песня вдохновляет тех, кто её слышит – тех, чьи сердца яростны и трогательны – бездонной страстью, любовью столь жаждущей и алчной, что глубины океанов не могут её поглотить. И всё же эта песня поётся с отвращением, вдохновлённая печалью и жаждой смерти. Танцоры Моря ненавидят любовь, которую они вызывают, ибо сами рождены из такой безграничной тоски. Их природа не дарует им милосердия и не позволяет его.
В Кейле они нашли себе пару, равную им. Я их сумма, одновременно больше, чем они оба, и меньше, чем каждый из них .
Его плечи дрогнули: он снова пожал плечами. Ударами я на время избавился от своей ненависти. Пока она не восстановится, я могу отложить её в сторону .
Линден сердито посмотрел на него. И тебе пришлось прямо тогда наброситься на него? Ты не мог дождаться, пока узнаешь, примут ли его ранихины?
Глаза Эсмера вспыхнули: мышцы в уголках его челюстей напряглись. Ты меня не слышал? процедил он сквозь зубы. Я создан быть тем, кто я есть. Каждый миг моего существования это борьба и боль .
Линден покачала головой. Он по-прежнему не отвечал ей. Она не понимала, как ненависть к мирянкам потребовала от него насилия над Стейвом. Однако она понимала, что более удовлетворительного ответа не получит. Возможно, он рассказал ей всё, что знал о своих собственных побуждениях.
Или эта мысль ужалила её он, возможно, сказал ей чистую правду. Возможно, его наследие управляло им с такой жестокостью, что у него не было иного выбора, кроме как поддаться ненависти матери к отцу.
Эта мысль повергла её в шок. Она была близко знакома с подобными наследствами. Отец запер её с собой на чердаке, чтобы она была вынуждена наблюдать, как он убивает себя. А её мать.
Никто, хотела она настоять, не делает тебя тем, кто ты есть. Ты должен выбирать. Она верила в это. Тем не менее, одна его близость вызывала у неё тошноту.
В его случае она может ошибаться.
Пытаясь восстановить свои намерения и свое чувство цели, она изменила направление.
Ты сказал Кордам, что хочешь поговорить со мной ради моей пользы . Какую пользу ты думаешь, что можешь мне принести?
На этот раз он громко вздохнул. Дикий Властелин, я – Элохим и Харучаи, теургия и мастерство, предательство и служение. Ненависть и любовь. Тысячелетиями я скитался по Земле, мучаясь, ожидая тебя. Мне было дано знание о многом, и я узнал ещё больше. Если спросишь, я отвечу – пока могу .
Пока его отвращение не возобновилось с новой силой.
У Линден закружилась голова. Возможности проносились сквозь неё, словно нападающие хищники. Она не могла удержаться на ногах. Невольно она наклонилась вперёд, уперлась локтями в колени и сжала мысли в ладонях.
Если бы она спросила, Эсмер мог бы объяснить безумие Анеле. Он мог бы рассказать ей о Кастенессене, или о скурдже, или о Грязи Кевина. Он мог бы рассказать, как юр-вайлы оказались здесь, когда Лорд Фаул стремился уничтожить их всех.
Многое
Черт, он даже мог бы узнать, действительно ли она слышала голос Ковенанта во сне или изо рта Анеле.
Если вы спросите
Едва осознавая, что говорит вслух, она прошептала: Можете ли вы сказать мне, где найти моего сына?
Эсмер резко ответил: Нет. Презирающий скрыт от меня .
Эсмер знал, что у неё есть сын. Он знал, что Лорд Фаул забрал у неё Джереми.
Тем не менее, его тон создал у нее впечатление, что она зря задала вопрос.
Боже на небесах. С трудом она подавила желание спросить – нет, потребовать – смогут ли они с Джеремайей когда-нибудь вернуться в свой мир. Она знала, что это не так. Пулевое отверстие в рубашке подтверждало, что она уже навсегда потеряла свою прежнюю жизнь. Пронзённый ножом в сердце, Ковенант так и не проснулся в лесу за фермой Хейвен . И она тоже.
Вместо этого она резко ответила: Это удобно. Интересно, сколько ещё важных деталей просто скрыто от вас .