– Хватит! Хватит! – повторил Серве.
Но качели не замедляли, а лишь ускоряли свой ход и, растерявшись, мальчуган вдруг выпустил веревку из рук, и тело его откинулось назад. К счастью, он был привязан к доске и не упал, но, болтаясь головой вниз, определенно рисковал получить кровоизлияние в мозг. Уже и стоны его почти прекратились.
Тем временем Марио и Паоло, увлекшись своей жестокой игрой, смеялись как безумные и продолжали раскачивать качели. В этот-то момент и появился Пациано. Марио и Паоло его увидели, но не остановились – старика они не боялись.
Но тут из кустов на другой стороне лужайки вышла другая персона – которую они не видели – и едва ли не бегом направилась к ним. Женщина в крестьянских одеждах – Дениза Понтуа, жена садовника, мать Севре.
Внезапно, почти одновременно, Марио и Паоло почувствовали, как в руки впились пять пальцев.
Опять же почти одновременно, отброшенные по сторонам с нечеловеческой силой, они попадали на газон, да так, что их физиономии едва не впечатались в землю.
Прежде чем они поднялись, Дениза Понтуа остановила качели, разорвала носовые платки, которыми был привязан к дощечке ее сын, и поспешно взяла Севре на руки. И, прижимая мальчугана к груди, покрывая поцелуями его вздувшееся багровое лицо, она проворчала:
– Как вам не стыдно, господа пажи! Да вы едва не убили моего сына! Только попробуйте его еще хоть пальцем тронуть!..
Паоло и Марио наконец встали на ноги и, бледные от злости, бросали на крестьянку гневные взгляды. Но если они в этот момент напоминали тигра и змею, то Дениза Понтуа была сама львица… А не бывает такого, чтобы львица испугалась змею или тигра. Да и они не были столь глупыми, чтобы позволить кому-то захватить их врасплох, да еще на месте их злодеяния. С этой точки зрения, самым благоразумным для них выходом было извиниться.
– Да вы что, женщина, с ума сошли? – воскликнул Паоло. – С чего вы взяли, что мы хотели причинить вред этому мальчугану?
– Мы с ним просто играли, вот и все! – добавил Марио.
– Играли!.. Еще минута – и он был бы уже не жилец!
– Разве это наша вина, что он отпустил веревку?
– Мы думали, что, закинув руки назад, он просто забавляется.
– Да уж, забавляется… ревя во весь голос! Я была в другом конце сада – и то его услышала! Бедный малыш!
Мальчуган постепенно приходил в себя; он улыбнулся матери. Пациано счел, что настал момент ему вмешаться.
– Эти господа поступили необдуманно, – промолвил он, – но это очевидно, что он не имели дурных намерений. И в любом случае, Дениза, вам не стоило быть с ними такой резкой. Если бы главный оруженосец госпожи Елизаветы увидел, как вы толкаете ее пажей, вас уже сегодня выгнали бы из Лувра… вас и вашего мужа.
Дениза Понтуа повесила голову. Теперь, когда гнев ее прошел, она готова была прислушаться к голосу разума – все-таки место садовника в Лувре считалось весьма прибыльным.
– Ну да ладно, – сказал Пациано. – Попросите прощения у этих господ, которые, как я вижу, и сами расстроены тем, что доставили вам огорчения, и покончим на том.
Жена садовника поклонилась близнецам.
– Простите меня, господа, – сказала она. – Серве, дорогой, поцелуй этих господ.
– Не нужно! – ответил Паоло, остановив пренебрежительным жестом мальчугана, который, не тая злобы, уже готов был расцеловать тех, кто едва его не убили. – Марио, дай что-нибудь этому малышу, и пойдем.
Марио бросил к ногам Денизы золотое экю и присоединился к брату, который отвел Пациано в сторонку.
– Вы хотели нас видеть, Пациано? – спросил Паоло.
– Да, мои юные хозяева. Госпожа Екатерина просила кое-что передавать вам, но прежде, если позволите, один совет от меня лично.
– Совет? Какой же? – спросил Марио.
– Если желаете сохранить добрую репутацию, больше не играйте с малышами.
– А что вас просила передать нам королева? – сказал Паоло.
– Королеве нужно, чтобы один из вас немедленно зашел к ней.
– За передачу – спасибо, – сухо промолвил Марио. – Что же до совета, то приберегите его для себя, мой дорогой Пациано.
И близнецы удалились, тогда как старый слуга пробормотал сквозь зубы:
– Змеиное отродье!
– Кто пойдет к госпоже Екатерине? – спросил Паоло через несколько шагов. – Ты или я?
– Я, – ответил Марио.
– Ступай… Где мне тебя ждать?
– В часовне. Там все и обсудим, сделав вид, что молимся.
– Хорошо.
Близнецы никогда не спорили – так же, как и их мысли, их желания всегда совпадали. Жаль только, что ничему хорошему в этих мыслях и желаниях места не было, в противном случае, возможно, эти два паренька со временем превратились бы в достойных мужчин.
Глава IX. Где свечи Екатерины Медичи не производят того эффекта, на который она рассчитывала
Дабы Пациано успел вернуться на его пост у потайного входа в рабочий кабинет королевы-матери, Марио и Паоло нарочно направились во дворец наидлиннейшим путем.
Когда Марио явился к Екатерине, дверь ему действительно открыл уже старый слуга и провел внутрь.
Королева сидела у окна и дремала, полузакрыв глаза.
Услышав о приходе юного шпиона, она улыбнулась.
– Как вы все-таки с братом похожи – и не различишь! Чем занимались, когда вас встретил Пациано?
– Играли в саду, ваше величество.
– Одни?
– Нет. Мы забавлялись тем, что раскачивали на качелях одного малыша.
– Какого малыша?
– Сына садовника, по-моему.
– Вы любите детей?
– Очень, ваше величество.
– Да… как кот любит мышей… чтобы их съесть! – пробормотал подслушивавший у двери Пациано.
Очевидно, все эти вопросы королева задавала Марио лишь для проформы. Какое ей было дело до того, кого или что любят сыновья Тофаны!
Внезапно она переменила тему:
– Ты ведь знаешь, Марио, где в Лувре проживает мадемуазель Шарлотта де Солерн, не так ли?
– Да, ваше величество, знаю.
– Ты понял, о ком я спрашиваю? Мадемуазель Шарлотта де Солерн…
– Одна из любимых фрейлин госпожи Елизаветы.
– Верно. Мадемуазель де Солерн к тебе хорошо относится?
– Очень.
– А тебе она нравится?
Марио посмотрел Екатерине прямо в глаза, словно в них был написан ответ на этот вопрос.
– Не больше, но и не меньше, чем любая другая фрейлина, – сказал он наконец. – Единственная персона в этом дворце, для которой я готов на все, это вы, ваше величество.
Екатерина погладила пажа кончиками пальцев по розовой щечке.
– Тогда ты поможешь мне немного разыграть мадемуазель де Солерн?
– Разыграть?
– Да-да, разыграть… Вот, открой эту коробочку. Что ты в ней видишь?
– Две свечи.
– Ты должен незаметно пробраться в спальню мадемуазель де Солерн и заменить этими свечами те две, которые стоят в подсвечнике на ее ночном столике.
– Это будет не сложно.
– Ты уверен, что сможешь сделать то, что я жду от тебя, так, чтобы тебя никто не заметил?
– Абсолютно уверен. Спальня мадемуазель де Солерн находится рядом с комнатами других фрейлин госпожи Елизаветы на третьем этаже нового павильона. Я знаю камеристку мадемуазель де Солерн – немку по имени Гретхен, – которая никогда не прочь поболтать со мной или с братом. Вечером, после королевского ужина, пока мадемуазель де Солерн будет у госпожи Елизаветы в ее гостиных, я поднимусь к Гретхен – та в это время готовит постель для своей госпожи, и когда она отвернется…
– Хорошо. Но до вечера еще далеко…
– Я сейчас же отнесу эти свечи к себе в комнату и спрячу.
– Только так, чтобы их никто не украл!
– О, не беспокойтесь. Я помещу их в сундук и запру на ключ. А что случится с мадемуазель де Солерн, когда она их зажжет?
Королева-мать надула губы в знак неудовольствия.
– Это вопрос, Марио, или мне показалось? – промолвила она.
Паж покраснел.
– Простите, ваше величество, я не хотел быть бестактным…
Лицо Екатерины смягчилось.
– Завтра ты сам увидишь, – сказала она, – во что выльется для мадемуазель де Солерн наша шутка. Но, во что бы она ни вылилась, – ни единого слова, ни единого жеста, если ты, конечно, не хочешь навсегда утратить мое доверие.
Марио поклонился. Екатерина продолжала:
– Я тоже вечером буду в гостиных, на игре короля. Как выполнишь поручение, и выполнишь успешно, дашь мне об этом знать знаком, когда я буду проходить через зал пажей, возвращаясь в свои покои.
– Как вашему величеству будет угодно.
– Подожди.
Королева-мать открыла один из ящиков шкафа, который был полон украшений – для нее сущих безделушек, так как драгоценности она никогда не носила, – взяла из него две так называемые венецианские золотые цепи[27], совершенно идентичные, и протянула Марио.
– Это тебе и твоему брату, – сказала она. – Наденете их вечером, если все пройдет удачно. Товарищам скажете, что получили их в подарок…
– От моего дяди.
– Именно.
Вновь дружески проведя пухлыми пальцами по лицу пажа, Екатерина заключила:
– Как я рада, что у меня есть ты, малыш, который все понимает с первого же слова! Ступай. Увидимся вечером.
Марио опустил коробочку со свечами в один карман камзола, цепочки – в другой, поклонился и вышел.
Вечером в Лувре, на игре короля в фараона[28], присутствовал весь двор. Вокруг стола, за которым рассеянно просматривал карты Карл IX, стояли герцоги Анжуйский и Алансонский, король Наваррский, герцог де Гиз, адмирал де Колиньи, маршал де Таванн, маршал де Ретц и десятка два прочих знатных вельмож.
К фараону король был весьма равнодушен и, как правило, предавался этой игре лишь для того, чтобы убить время.
Справа от салона, сидя в кругу своих фрейлин, чинно беседовали королева Елизавета, Маргарита Валуа и герцогиня Лотарингская, слева о чем-то шепталась с Жаком Пинаром, одним из государственных секретарей, королева-мать. Дела личные отнюдь не мешали Екатерине участвовать в делах политических, более того, не будет преувеличением сказать, что властолюбие для нее всегда стояло выше удовольствий.