Доктор положил эту цепь на скатерть перед бароном.
Глава XIV. Волшебная цепь (продолжение). – «Как поживаете, господин барон?». – После обеда – зрелище
Барон с любопытством смотрел на цепь, но однако же к ней не прикасался, словно подчиняясь некому скрытому недоверию.
– Ну, вижу, – сказал барон. – И что? Что в ней такого особенного?
– А то, что если связать ей ваши руки, то вы никак от нее не освободитесь, несмотря на всю вашу силу, хотя, как видите, цепь весьма тонкая. Держу пари на этот алмаз – который я получил в подарок от паши Эрзерума за то, что излечил от желтой лихорадки одну из его любимых жен, – держу пари на этот алмаз, если вам угодно, что у вас это не выйдет.
Дез Адре пожал плечами.
– Шутить изволите, доктор?
– Да он вовсе не шутит, барон, – вмешался Луиджи Альбрицци. – Я и сам пытался, и честно готов признать, что был побежден. Я, конечно, не обладаю вашей мощью, но все-таки тоже весьма силен…
– Пфф! Силен! – усмехнулся дез Адре, проходясь взглядом по выпуклым, толстым, словно веревки, синим, как сталь, мышцам своего гостя. – Скажете тоже! Да и четверых таких, как вы, голыми руками удавил бы, дорогой маркиз!
– Я в этом даже не сомневаюсь, дорогой барон! – отвечал Луиджи Альбрицци. – Потому и хочу увидеть, сможет ли цепь Зигомалы сковать вас столь же крепко, что и меня!
Барон колебался: в самоуверенности доктора было что-то пугающее, не предвещавшее ему добра; но желание завладеть прекрасным бриллиантом, да надежда на собственную силу заставили его рискнуть.
– Хорошо, доктор, – ответил он наконец. – Пари так пари: один из моих лучших скакунов, по вашему собственному выбору, против этого перстня. Согласны?
Зигомала поклонился.
– Согласен, монсеньор!
– А теперь… – произнес дез Адре.
– Теперь я, – продолжал Зигомала, – с вашего позволения, свяжу вам руки этой цепочкой.
– Давайте, давайте! Связывайте, только покрепче!
– О, достаточно будет простого узла… но завязанного по моему собственному методу.
– Ха-ха! Уж не владеете ли вы, случаем, секретом того гордиева узла, который царю Александру пришлось разрубать мечом?
– Именно его, барон, я и вяжу… Испытывайте же вашу силу! Разорвете цепочку, и бриллиант – ваш по праву!
Дез Адре улыбнулся и сделал первое усилие… но вскрикнул от изумления и боли: цепочка врезалась ему в плоть. Он еще раз напряг свои мускулы… еще и еще… Улыбка сошла с его лица, сменившись выражением ужаса: цепочка впивалась в плоть все глубже и глубже – из-под нее уж брызнула кровь.
– Гм!.. Гм!.. – пробормотал он. – Действительно какая-то заколдованная цепочка.
– Вам ведь угодно было видеть опыт?.. – начал доктор.
– Монсеньор ведь хотел увидеть образчик моего искусства! – смиренным тоном произнес Зигомала.
Барон снова попытался разорвать цепь, но тщетно…
– К чёрту ее, эту цепочку! – воскликнул он. – Должна быть, она была изготовлена в самой преисподней!
– Ха-ха! – засмеялся маркиз. – Вполне возможно… Ведь Зигомала всюду имеет доступ.
Барон сделал еще одно, почти сверхъестественное усилие, но добился лишь того, что кровь полилась ручьем.
– Думаю, хватит! – произнес он, бледнея. – Избавьте меня от этого, господин доктор, и благодарите Бога, что находитесь у меня в качестве гостя!.. Иначе я сжег бы вас… как опасного колдуна…
– Вы же сами уверяли, что разорвете цепь… Попытайтесь еще раз: быть может, в конечном счете вам все же удастся достичь желаемого результата.
Из бледного дез Адре сделался синеватым. Все еще сдерживаясь, он попросил маркиза:
– Господин Альбрицци, извольте приказать вашему доктору освободить меня от этих проклятых уз!.. Не люблю, когда надо мной насмехаются, пусть даже и под предлогом науки!
– О, да вы напрасно сердитесь, господин барон! – ответил маркиз сардоническим тоном. – Ведь вам только стоит посильнее рвануть – и эта тонюсенькая цепочка распадется… Попытайтесь-ка еще раз… Если вас это не развлекает, то я, напротив, нахожу данный опыт весьма занятным…
– Смерть и фурия!.. Занятно ему, видите ли?.. Кровь и огонь!.. Ко мне, Лапаллю! Ко мне, моя стража!.. Сейчас мы посмотрим, господа, долго ли вы еще будете насмехаться над бароном дез Адре… Лапаллю, ко мне, Лапаллю!
На лестнице послышались шаги: дверь отворилась, и в столовую вошел Скарпаньино, а за ним человек двадцать солдат, совершенно незнакомых барону.
Он вскрикнул, поняв, что его предали. Но ради кого? Э, да к чему теперь рассуждать об этом! Нужно спасаться, бежать… но куда и как?.. Ах, да, вот же потайная дверь!.. Если удастся подобраться к ней, то он спасен!..
Барон стал медленно отступать к двери, но в это мгновение она открылась и в зал, с факелами в руках, вошли с десяток солдат во главе с Тартаро. В следующее мгновение паж Урбан д’Аджасет, придерживавший занавеску, звонким голосом объявил:
– Граф Филипп де Гастин!
Граф Филипп де Гастин!.. Граф Филипп де Гастин, упавший – он же видел это собственными глазами! – с верхней платформы донжона замка Ла Мюр!
Полноте!.. Это, видно, очередное колдовство проклятого арабского медика, сковавшего его двумя тончайшими золотыми нитями! Этот человек, приближавшийся с высоко поднятой головой к нему, дез Адре, этот человек, пусть он и имел черты Филиппа де Гастина, никак не мог быть Филиппом де Гастином!
Это был его призрак!
Но призрак заговорил, и сеньор де Бомон вздрогнул, услышав знакомый голос.
– Добрый вечер, – говорил фантом, – добрый вечер, господин барон дез Адре. Как ваше самочувствие после ночи 17 мая? Как поживаете, после того как убили всех моих родных и близких?
Дез Адре пошатнулся…
– Тартаро, – продолжал Филипп, – придвинь господину барону кресло, не то он, того и гляди, упадет.
Барон распрямился.
– Дез Адре падают лишь мертвыми! – воскликнул он. – Убейте меня!
Филипп покачал головой.
– Нет, – промолвил он, – мы не станем вас убивать, и тем не менее вскоре вы увидите, что уже не можете держаться на ногах!
– Это возможно!.. Если вы переломаете мне ноги – после того, как связали руки.
– Ноги мы вам ломать тоже не будем – мы разобьем вам сердце! Садитесь, барон; вам понадобятся все ваши силы, уж вы мне поверьте. Садитесь!.. А пока мы пребываем в ожидании одного любопытного зрелища, которое я для вас приготовил, быть может, поговорим немного, а? Уверяю вас: мое рассказ вас сильно заинтересует.
Глухой рык вырвался из груди дез Адре; но Филипп уже сел рядом с Луиджи Альбрицци и Зигомалой…
Сам же он, оставаясь на ногах, походил на обвиняемого, стоящего перед судьями!.. Дез Адре опустился в кресло, придвинутое Тартаро.
Солдаты выстроились в две шеренги, слева и справа. Те из них, что были с факелами, держались у камина.
Скарпаньино и Тартаро остались стоять за спинами своих хозяев, паж – у окна.
– Признайте, барон, – проговорил Филипп спокойным и холодным голосом, – признайте: там в Ла Мюре, в ту ночь 17 мая, когда, перед тем как кинуться в пропасть, я сказал вам, что мы еще увидимся, вы были уверены, что я пошутил. Помните, каким хохотом вы встретили мои слова?.. Я и сейчас его слышу! Действительно, это было очень комично: жертва, говорящая своему убийце «до свидания!»… Вы бы сочли меня безумцем, не будь вам меня жаль – относительно, конечно. Так вот: я не был безумцем, барон, и напрасно вы смеялись; я был вдохновлен, вдохновлен верой и надеждой. Прежде чем последовать в смерти за моими родными и друзьями, я помолился Богу. Я попросил Его оставить меня в этом мире, чтобы еще здесь наказать подлецов и негодяев. И Господь, услышав меня, внял моей просьбе, внял настолько, что, благодаря ему, в эту ночь вы в моей власти, как тогда, в Ла Мюре, был в вашей власти я! Ну, что вы на это скажете, барон? Разве это не чудо?
Дез Адре не ответил, но, но сам того не желая, обратил взгляд на главную дверь зала, словно надеясь увидеть, как в нее входят солдаты.
– Чего вы ищете? – промолвил Филипп, разгадав мысль этого взгляда. – Вашего оруженосца и стражу? Вскоре мы вам покажем, что с ними сделали; но вы должны знать, что даже будь они сейчас рядом с вами, они бы все равно вам ничем не помогли…
– Вы что, перерезали их всех? – пробормотал барон.
– Нет. Мы не опустимся до того, чтобы мочить наши руки в крови простого народа… Они наказаны, и наказаны так, что больше не смогут совершать преступления по вашему приказу. Этого достаточно. Что до вашего мажордома, Левейе, которого мы подкупили, как пару месяцев тому назад вы сами подкупили Клода Тиру – помните? Мажордома графа де Ла Мюра, – то если поймаете его когда-нибудь, можете сами наказать за предательство.
Если поймаете его когда-нибудь… Стало быть, положение дез Адре было не столь безнадежным, как ему казалось; ведь если настоящее ему не принадлежало, зачем тогда ему говорили о том, что он может сделать в будущем?
Барон распрямился в своем кресле.
– Ну, и чего вы от меня хотите, граф де Гастин? Вы живы – это уже хорошо! Вы взяли реванш за Ла Мюр, застав меня врасплох в Ла Фретте; все честно! Я вас связал… вы сковали меня цепью. Я вынудил ваших солдат плясать… уж и не знаю, что вы там сделали с моими, но думаю, явно не осыпали розами. Что дальше? Если вы не намерены меня убивать, какую участь вы мне уготовили? Говорите же!
– Как же вам не терпится перейти к страданиям, барон! – промолвил Филипп.
– А, так вы уготовили мне пытку, – проворчал барон, неверно истолковав слово «страдания». – Что ж, я готов! Впрочем, вы уже позаботились о том, чтобы я не мог сопротивляться. И правильно сделали!
– Вы не ошиблись, барон: я действительно уготовил вам пытку. Но пытку моральную. Физически вы никак не пострадаете даже в том случае, если сами этого захотите.
Дез Адре горько улыбнулся, указав на свои окровавленные руки.
– Я не хотел оказаться связанным, и тем не менее меня довольно-таки жестоко связали. Но, впрочем, какая разница!.. К моральной пытке я готов в той же мере, что и к пытке физической. Могу поспорить, вы не вырвете из меня ни единого стона!