— Может, того?.. Все равно не ловится?
— Вообще-то у меня есть еще времени около часу. Но смотрите, я — как все, — сказал он Ивану Яковлевичу.
— Да, пожалуй… В другой раз приедем, — согласился Иван Яковлевич. Помолчав, спросил: — Что матери говорить будем — такую вещь расколошматили?
— Другой купим! — заорал Гришка и тут же с размаху шлепнул брата по затылку. — Это — за то самое! — крикнул он, срываясь с места. А тому уже давно надоело скорбеть о термосе, и он пулей помчался вдогонку.
Олег поднял рюкзак и зашагал к лесу. Вслед за ним потянулись Иван Яковлевич и Юра.
С половины дороги Олег отстал и шел к поезду последним. Ему было стыдно и страшно. Не могло успокоить даже то, что вроде бы все обошлось. «Нужно же что-то делать, — думал он. — Как-то освобождаться от неправды. Сейчас войдем в поезд, и, если они станут дальше заниматься кроссвордом, я подскажу им «амплитуду», — ухватился он за спасительную мысль. — И про клуб скажу…»
Но в поезде Антон и Гришка не стали доставать свой помятый, полустершийся кроссворд. Они сели друг против друга, прислонились шапками к стенкам вагона и уснули.
Иван Яковлевич рассказывал Юре о работе — он был машинистом башенного крана и строил дома.
Олег смотрел в окно. Ему было трудно понять себя, свое состояние; он стыдился встретиться взглядом с Иваном Яковлевичем.
Поезд пошел медленнее.
— Эй, рыбаки, пора на выход, — тронул отец Гришкино ухо.
Тот открыл глаза и весело проговорил:
— Сон сейчас видел: будто я — морж и в проруби плаваю, но не в воде, а в сметане!..
— К веселью твой сон, — улыбнулся Иван Яковлевич. — Мать устроит разгон за термос.
Они поднялись втроем. Антон взял ледобур, Гришка — рюкзак, отец повесил на плечо ящик.
— Там в кроссворде у вас — «амплитуда»! — почти выкрикнул Олег. — Помните, вы не могли угадать «размах колебания»?
— Да? — приостановился Гришка и полез в карман. Достал смятый листок, развернул. Пошевелил губами, вглядываясь, и засмеялся:
— Точно, подошло! Что ж ты сразу не сказал?
— Сразу не додумался, а только теперь. То есть, вы у меня и не спрашивали…
— Ты к нам приезжай, — пригласил Антон. — А то как разъехались по новым квартирам, так и расстались. Выясним, где мушкетерский клуб, и махнем в д’Артаньяны!
Олег хотел сказать, что он знает, где такой клуб, но братья, толкая и шлепая друг друга, ринулись по проходу…
Когда поезд пошел дальше, Юра спросил:
— Ну, как они тебе?
— По-моему, ничего ребята. Батя у них толковый.
— Знаешь, я решил подарить им термос. И самый лучший, какие только есть. Получу стипендию и подарю.
— Зачем?
— А люди они. Как бы это сказать? Щедрые, что ли?
— Они не виноваты, — сказал Олег.
— То есть можно и так сказать. Но все-таки разбили. И тут же признались. А батя вообще молодец…
— Это не они разбили.
— А кто?
— Я.
Юра смотрел на брата и улыбался. Он не верил, ждал объяснения. Но Олег молчал.
— Да ведь они признались?
— Вот именно. А разбил я… Помнишь, там ворона пролетала? Не видел? И села как дура недалеко от нас. Я хотел взглянуть, как она взлетит, и подкинул валенок. А он упал на их рюкзак.
— Но, может быть, они до этого, до валенка?
— Нет, я слышал, как там звякнуло. При мне из рюкзака стало расплываться пятно. И пар из него.
— Почему же ты не сказал?
— Не знаю. Стыдно было. А теперь, когда увидел, как они поступили, еще стыднее.
Юра молча смотрел брату в переносицу. Вдруг он поднялся, снял с вешалки рюкзак, привычным движением закинул его за спину.
— Бери ледобур, — сказал он.
— Куда ты, нам еще рано? — удивился Олег.
— В самый раз. Мы должны вернуться. Мы поедем к ним — я знаю, где они живут.
— Что это изменит? Ты же видел, как нормально они отнеслись. Зачем теперь я? Это никому не нужно, это…
— Ты должен быть свободным. Вставай, пошли.
— Но ты не успеешь в аэропорт?!..
— Это важнее.
Он медленно пошел по проходу. Олег сидел на своем месте. Но когда поезд остановился, бросился за братом…
На станцию
Бабушка разбудила Толика ночью:
— Поднимайся, голубок, а то не поспеешь на поезд… Уж и Маринка проснулась, на тебя поглядывает.
Минуту-другую Толик лежал не шевелясь, пребывая в мягкой, успокоительной полудреме. Накануне бабушка советовала не откладывать поездку на сегодняшнее раннее утро, а вернуться в город вчерашним дневным поездом. Конечно, так было бы лучше: спал бы теперь дома в своей кровати и до подъема оставалось бы целых четыре часа!.. Но не мог же он уехать, не встретившись «с глазу на глаз» с местным силачом, колхозным трактористом Славкой. И он остался, решив уехать завтра с первым поездом, чтобы успеть в школу.
«Все, дружок, сколько ни лежи, а вставать надо!»
Открыл глаза, посмотрел на стену, где возле электронных часов «Чайка» на гвоздике висели его личные ключи от городской квартиры, и прерывисто вздохнул. Ключи Толик повесил на гвоздик в день своего приезда в деревню и сказал так, будто каникулы должны были длиться по крайней мере полгода: «Пускай висят до будущих времен!..»
Повернувшись, он увидел двоюродную сестру, пятиклассницу Маринку. Она лежала на диване, подперев маленьким белым кулаком красивую голову с мелкими кудряшками, хлопала длинными ресницами и весело наблюдала, как нехотя, трудно просыпался ее городской брат.
— Чего не спишь, коза? — спросил хриплым от сна голосом. — Или успела выспаться?
— Я после тебя посплю. Ты на станцию пойдешь, а я еще долго спать буду.
— М-да… М-гу… — бурчал он себе под нос, и было непонятно, доволен он или нет, что Маринка будет еще долго спать после его ухода.
Перестав бурчать, вскочил с кровати и стал приседать на полу — затрещали половицы, зазвенела посуда в шкафу. Сто раз присел, оглянулся на сестру:
— Не забудь сделать зарядку. Смотри, как нужно. Начни с бега на месте — вот я побежал, — звенит посуда в шкафу! После бега — приседания: выдох — вдох, выдох — вдох…
— Ловко у тебя получается, мне так не суметь.
— Чепуха, никакой тут ловкости не надо. Зарядка типа разминки — так это называется по-научному. Штангистам нужны сильные ноги, поняла? Без ног штангисту нечего делать.
— А руки? — важно интересовалась Маринка.
— Руки тоже, ты права. Но главное — ноги, запомни. Ноги у штангиста — девяносто процентов успеха. Представь: я приседаю со штангой весом в центнер. Сто килограмм!.. Ты же видела, как я вчера вашего главного силача Славика одолел? Можно сказать, за пояс заткнул!
Маринка до самого подбородка закуталась в одеяло и теперь походила на куклу.
— Да, красиво ты с ним справился. Он даже не подошел к той штанге, которую поднял ты. Даже не попробовал поднять — испугался.
Говорила она весело, вскидывала вверх из одеяла обе руки — было видно по всему, что радовалась большой силе своего брата.
— Еще бы! А все дело, представь, в ногах. Руки у него действительно сильные, он их, наверное, гирей накачал. А ноги подводят… У нас в школе много сильных парней, а все равно я больше всех поднимаю.
После приседаний Толик стал отжиматься руками от пола — пятьдесят раз отжался и даже не вспотел. Снова объяснил по-научному:
— Это упражнение называется «сгибание и разгибание рук в упоре лежа». Тебе я тоже советую делать зарядку типа разминки. Каждое утро, не пропуская.
— Для чего?
— Странный вопрос! Чтобы стать сильной.
— Но у меня полно своей силы, мне хватает.
— Своей силы, друг мой, никогда не хватает, своя сила должна прирастать и прирастать, это закон. Вот скажи: для чего у нас мускулы? Разве для одной красоты? Нет, мускулы у нас для того, чтобы мы их постоянно нагружали, иначе говоря — работали. Людям не хватает движения, по-научному это называется — ги-по-ди-на-мия. У человека даже хвост отвалился, когда он перестал им пользоваться. По-научному это называется — превратился в ру-ди-мент.
Маринка помолчала в недолгом размышлении, представляя себе, каким был первоначальный человек с хвостом, отчего-то вздохнула:
— И хорошо, что отвалился, как бы мы теперь ходили хвостатыми? В одежде и с хвостами, будто коты в сапогах!
Толик прервал зарядку, покачал головой:
— Эх, Марина, твое остроумие — признак незнания. Дело не в хвосте, а в наших мускулах, которые тоже могут превратиться в рудименты, если мы их оставим без дела. Жаль, что ты не парень, я бы тебя убедил заняться тяжелой атлетикой, — рассмеялся он, счастливый оттого, что ему повезло родиться парнем, что он штангист и что все ему в жизни нипочем.
Взглянул на часы: без десяти четыре. Ужас, какая рань, он еще никогда не вставал так рано. Конечно, он уехал бы дневным поездом вчера, но кто знал, что местные ребята попросят его остаться. Узнали, что он занимается штангой, и позвали в школу сразиться со Славкой. Этот их механизатор Славка и впрямь оказался не слабым: невысок ростом, но весь оброс мускулами, будто броней. Увидев Толика, смерил его взглядом, поморщился:
— Вы где такого заморыша отыскали? Говорили, штангист приехал, а тут детский сад в валенках.
— Ты, Славик, не кипятись, этот «детский сад» тебя вместе со штангой поднимет и узлом завяжет, — острили школьники, но вряд ли кто-нибудь из них верил в успех горожанина.
— А помнишь, помнишь, как Славка велел тебе сразу большой вес поднимать? Давай, мол, сразу с предельного веса начнем — кто больше? А ты спокойно ответил: «С большого веса даже рекордсмены не начинают, они к предельным напряжениям подходят постепенно!..»
Толик улыбнулся: разумеется, он помнил. И радовался теперь, что правильно все рассчитал, начав с легкой штанги. А когда Славка поднял восемьдесят, но не справился с девяностокилограммовым весом, стало ясно, что именно Толик сегодня будет праздновать победу. Подошел, взялся за гриф, поднял штангу на грудь и толкнул ее так же легко, как на тренировке. Пока он держал снаряд над головой, ребята молчали. А когда опустил, закричали, захлопали в ладоши. И вышло, что «заморыш» девятиклассник сильнее богатыря Славки.