– Скиньте мне сообщение, когда закончите, – попросила я.
– Погоди-ка. А ты разве не идешь? – спросила Морган.
– Она работает, – сказал Джесси.
Морган была озадачена, потому что ей я ничего про свою работу не сказала.
– Где? В магазине Вайолы?
– Нет, это работа, которую я буду делать на пару с Ливаем Хемриком.
Все трое посмотрели на меня открыв рты.
– Я знаю, знаю. Поверьте мне.
– Зуб даю, он надеется, что ты будешь сливать ему информацию, чтобы он смог доложить своему папаше, чем занимается твой отец, – сказал Джесси. – Как послушный маленький жополиз.
Естественно, мне все это приходило в голову тоже, но это было не важно, потому что Джесси сказал так из-за того, что ревновал, и его ревность наполнила мою душу таким счастьем. Иногда я сомневалась: действительно ли мы пара влюбленных или мы просто держимся друг за друга, ожидая, пойдет ли наш корабль ко дну? И в эту минуту я чувствовала: да, у нас с ним все по-настоящему.
– Пожалуйста, не говорите о моем напарнике в таком тоне, – сказала я.
– Извини, конечно, но мы не позволим, чтобы ты критиковала нас из-за Ливая Хемрика, – ответил Джесси и, подняв меня, взвалил на свое плечо.
– Перестань! Поставь меня на землю! – заверещала я и принялась бить его ногами, пока он не послушался, хотя я была бы счастлива, если бы он вот так взял меня и унес прочь.
Ливай Хемрик ждал меня возле школы, сидя на обочине. Он переоделся в рабочую одежду: синие парусиновые рабочие штаны, испещренные пятнами темной консистентной смазки и грязи, и серую футболку с длинными рукавами. На ногах у него были рабочие ботинки с резиновыми носками и бежевыми шнурками. Из переднего кармана его штанов торчала пара черных рабочих рукавиц.
– Ты опоздала, – сразу наехал на меня он.
– Ничего подобного. – И я показала ему на старые часы, установленные над главным входом нашей школы, часы, стрелки которых всегда показывали 2.36, и усмехнулась.
Он поднял руку ладонью вперед и спросил:
– Ты что, собираешься работать в этой одежде?
Я сняла платье, но не затем, чтобы угодить Ливаю, а потому, что я не хотела испортить одежду, принадлежащую Морган. На дне моего шкафчика я нашла джинсы и розовую футболку с пуговичной планкой, которые я когда-то оставила дома у Морган и которые в конце концов оказались в ее корзине для чистого белья.
– Чем плохи джинсы? Они стопудово плотнее, чем те штаны, которые надел ты.
– Верно, но мои штаны доходят до щиколоток, а твои – это джинсы, доходящие только до середины икры.
Я расхохоталась:
– О, господи, ты что, называешь это джинсами, доходящими только до середины икры? Да они же называются «капри», Ливай. Ау!
– Извини, я не большой знаток женской одежды.
Я расхохоталась еще пуще:
– Ливай, ты только что сказал «женской»?
Ливай отошел к стойке для велосипедов, что меня вполне устраивало. Мне было слишком смешно, чтобы сказать, что-то еще.
На противоположной стороне парковки Джесси и остальные запрыгнули в машины. Они уже смеялись и явно отлично проводили время. Мне страшно хотелось быть сейчас с ними, а не с Ливаем. Выезжая с парковки, вереница их машин проехала мимо нас, они давили на клаксоны, размахивая руками, выкрикивали мое имя, и в кузове пикапа Зито громоздились штук десять унитазов. Я помахала им в ответ.
Ливай сказал только одно:
– Садись.
– Ехать на подножках осей твоих задних колес? Нам что, по двенадцать лет? У тебя что, до сих пор нет водительских прав?
Ливай проигнорировал все мои вопросы:
– Как хочешь.
– Тогда иди пешком.
Ливай стоял на крыльце первого дома, под мышкой он держал планшет с зажимом для бумаги. На другом плече у него висела большая хозяйственная сумка, в которой лежали фонарик, баллончик с аэрозольной краской и большая коробка черных пластиковых пакетов для мусора. Он засунул в сумку руку и вытащил оттуда пару рабочих рукавиц для меня. Мы находились на Бэйсин-стрит, улице, которая примыкала к реке, и дома здесь пострадали от наводнения больше всего.
– Итак. Когда кто-то официально уезжает из Эбердина, он должен сообщить свой адрес департаменту полиции. После этого дом препоручается инспекционной группе. – Ливай повернул ко мне голову. – Это мы и есть, если ты до сих пор этого не знала.
– Надо же, какое открытие, Капитан Очевидность!
Парень откашлялся.
– Перед инспекционными группами стоят три основные задачи. Во-первых… Кили!
– Да-а? – Я оторвалась от экрана своего телефона, но только на секунду. – Продолжай.
– Сначала мы входим внутрь и проверяем, отключена ли подача электричества, газа и воды. Если что-то не отключено, мы звоним в департамент полиции, отмечаем этот дом в нашем списке и идем дальше. – Ливай вздохнул. – Кили? Я серьезно.
– Ну что тебе, Ливай? Я могу слушать тебя и одновременно смотреть на экран своего телефона. Это же не бином Ньютона!
– Ты хочешь заниматься этой работой?
– Нет, не хочу. Сейчас я хочу быть со своими друзьями. И хорошо проводить время.
– Тогда можешь уходить.
– Не могу. Мама говорит, что нам нужны эти деньги.
– Ну, хорошо, – сказал Ливай, пафосно прочищая горло. – Наша вторая задача – это удостовериться, что дом не забит мусором. Если в нем мусор, то это пожароопасно. Мы должны разложить все, что можно, по пластиковым пакетам, сложить их на обочине и вызвать бригаду, занимающуюся вывозом мусора.
– Звучит отвратно.
Ливай это проигнорировал:
– Затем, выполнив первую и вторую задачи, мы можем перейти к третьей и нарисовать аэрозольной краской на двери косой крестик. – И он достал из своей сумки баллончик с краской и сделал вид, что рисует на двери букву «Х». – Красное «Х» означает, что дом готов к сносу.
Я раздраженно закатила глаза:
– Мы можем войти прямо сейчас?
– Я могу, а ты – нет.
– Это еще почему?
– Потому что этот дом слишком пострадал от наводнения, а на тебе сейчас джинсы «капри» и девчачьи кроссовки.
– Это кеды.
– Неважно. К тому же я забыл принести для тебя строительную каску.
– Тогда что прикажешь делать мне, пока ты будешь ковыряться внутри?
– Сидеть и ждать меня.
– Но мне за это заплатят, верно?
Ливай сказал мне, что мы будем получать по двадцать баксов за каждый дом и делить эти деньги пополам. И он скорчил рожу:
– По-твоему, это справедливо? Что же ты такого сделаешь, чтобы заработать эти деньги?
– Я буду здесь, чтобы оказывать тебе моральную поддержку.
– Как же мне повезло, – проворчал парень и захлопнул за собой входную дверь куда громче, чем это, по-моему, было необходимо.
Меня такое положение дел вполне устраивало. Я сидела на веранде и ждала, когда Ливай сделает что положено, одновременно проверяя, не появились ли на страничке Джесси новые видео, и надеясь увидеть на ней разбитые вдребезги унитазы.
Мы проверили таким образом пару домов, потом углубились внутрь городской застройки, дальше от реки, где разрушения были не так велики. Может быть, дыра в крыше или одно-два выбитых окна. Пропитанный водой ковер или затопленный подвал. Ничего, чего нельзя было бы починить. Все восстановимо, ремонтопригодно, если только кто-то хотел бы все это восстановить. Чего, по всей видимости, эти семьи делать не желали. Ливай разрешал мне входить в такие дома.
Эти брошенные жилища были похожи на огромные кукольные дома, из которых были вывезены мебель и оборудование. Некоторые жители приложили все усилия, чтобы оставить свои дома в чистоте и порядке. Некоторые даже вымели полы. Некоторые дома пахли хлорной известью и очистителем для стекол. Другие горожане оставили за собой горы мусора и самые несусветные пожитки. В таких домах Ливай вручал мне пакеты для мусора и определял мне фронт работ.
Хотя перебирать весь этот хлам и было противно, это также было не лишено и интереса. Всякий раз, когда я находила что-нибудь неожиданное и чудное, я показывала это Ливаю. Например, пару оленьих рогов. Или шар для боулинга. Или коробку из-под обуви, полную старых, заляпанных очков для чтения. За каждую очередную чудную находку я вслух начисляла себе очки, как будто мы с Ливаем играли в какую-то игру.
Но на самом деле это было не так. Иногда Ливай смотрел на то, что я находила, а иногда не обращал на это никакого внимания.
– Ливай! Поднимись сюда!
Он вприпрыжку прибежал вверх по лестнице:
– Что тут?
Я показала на противоположный конец ванной. В душевой кабинке стояла великолепно украшенная искусственная рождественская елка.
– Тот, кто поставил здесь эту штуку, стопудово пытался поиздеваться над нами, верно? – усмехнулась я. Ливай только чуть заметно улыбнулся. – По-моему, это потянет на сто пятьдесят очков.
Он вздохнул, совершенно выведенный из себя:
– Кили, мне плевать, зачем ее здесь поставили, ее надо убрать, и все.
Потом, в последнем доме, который мы осмотрели за день, Ливай вдруг поднялся на второй этаж и зашел в комнату, где находилась я:
– Ммм… как по-твоему, сколько очков я заработал вот за это? – Он поднял руку и показал мне пук черных волос.
– Это еще что за черт? Чучело?
– Не-а.
– Дохлая кошка? – Я сморщилась.
– Это… парик.
Я ахнула:
– Ух ты! Вот это да!
Ливай повертел его в руках:
– Что-то я не пойму. Здесь, в Эбердине, этот малый хотел, чтобы люди думали, будто у него есть волосы, а в своей новой жизни ему будет плевать, сели все будут видеть, что он лысый?
– Пожалуйста, надень его, – попросила я.
– Что? Ну, нет!
– Пожалуйста, Ливай. Пожалуйста. Мне всегда хотелось узнать, как бы ты выглядел с волосами.
Он потер руками персиковый пушок на своей голове, как будто раздумывал над тем, сделать это или нет.
– Мой дядя носил парик, – сказал он. – Когда я был маленький, я этого не знал. Парик был темно-русый и очень блестящий. В общем, когда мне было года четыре, он вдруг надел мне его на голову, когда я обнимал его, наверное, чтобы показаться смешным.