Я подумала: а ответит ли он вообще или проигнорирует звонок, зная, что я, возможно, на него зла?
Джесси ответил после первого же гудка.
Морган прижала голову к моей голове, чтобы слышать все.
– Привет, Ки? Ну, что ты об этом думаешь?
– Блин! Из-за тебя я так влипну!
– Что? – Джесси, казалось, был неподдельно удивлен. – Да кто тебе сможет что-то сделать? Хемрик?
– Да! Меня стопудово уволят, и все из-за тебя.
– Он и не узнает, что это ты дала мне адрес.
Хотя для меня потеря этой работы и не была так уж важна, я была раздосадована тем, что Джесси относится к этому так легко.
– Он отнюдь не дурак, Джесси. Само выбранное тобою время уже подозрительно, тебе так не кажется? Вот что получается: я прихожу с Ливаем в этот дом, а всего лишь пару часов спустя ты объявляешь, что по этому же самому адресу состоится твой тайный выпускной бал.
Морган подняла большой палец.
Джесси сделал глубокий вдох, и во время этой паузы я подумала, что, возможно, зашла слишком далеко. Ведь я не хотела по-настоящему ссориться с Джесси. Особенно зная, что все мои отношения с ним зиждутся лишь на том, что мы оба хотим хорошо проводить время. Неужели моя злость на него, особенно по такому дурацкому поводу, как Ливай Хемрик, могла поставить все это под угрозу?
– Когда ты сердишься, у тебя становится такой красивый голосок, – сказал Джесси, и его собственный голос сделался низким и рокочущим. Я почувствовала, как мое сердце учащенно забилось. Морган прижала ко рту подушку, чтобы подавить восхищенный визг. – Ты хочешь, чтобы я его отменил?
Я подумала над этим ну, может быть, миллисекунду. Нет, я этого не хотела. С самого дня наводнения Джесси изо всех сил старался создавать у людей хорошее настроение, старался хоть как-то их развеселить. Те минуты, которые я проводила с ним, были для меня единственными лучами света. Они были тем топливом, которое было нужно мне, чтобы жить дальше, чтобы не терять надежды.
Я не хотела, чтобы из-за меня Ливай попал в беду.
Но я была тронута тем, что Джесси все-таки предложил мне отменить бал. Я чувствовала, что его готовность сделать это для меня доказывает, что мы с ним вместе не просто так.
– Нет, этого делать не нужно. Просто никому не говори, что адрес тебе дала я. Не говори даже Зито. А если Ливай спросит тебя сам, то просто не подставляй меня.
– Это честная сделка. Но прежде чем я приму твои условия, я тебя кое о чем попрошу. – Я широко раскрыла глаза, и Морган опять прижалась к моей голове. – Ты пойдешь со мной на выпускной бал? На последний выпускной бал в Эбердине?
Я не стала поправлять Джесси. Не потому, что перестала надеяться, что отцу все-таки удастся спасти наш город. А потому, что, если это И ВПРЯМЬ был последний выпускной бал в Эбердине, это делало его приглашение еще более романтичным.
Я запрыгала на кровати, как будто это был батут.
– Ты слышишь меня, Кили?
Каждая клеточка в моем теле вопила: ДА! ДА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ДА! Но Морган затрясла головой. Она отползла от меня, схватила фломастер и написала на моей ладони: СЛИШКОМ ЛЕГКО!!!!!
– Алло?
– И это все? Это все твое предложение? – Я пренебрежительно рассмеялась, выпуская весь воздух через нос. – Извини. Я ожидала от тебя чего-нибудь более креативного.
Я думала, что Джесси будет защищаться, но на линии вдруг стало очень тихо.
– Черт! Он бросил трубку! – вскричала я.
– Может быть, вас просто разъединили?
Две секунды спустя я получила от него сообщение:
«Так ты хочешь чего-нибудь креативного, да? Тогда почему бы тебе не съездить домой и не посмотреть под своей подушкой?»
С трясущимися руками я отдала телефон Морган. Я смотрела, как движутся ее губы, читая текст, как округляются глаза. Мы на секунду уставились друг на друга, потом Морган соскочила с кровати и схватила с тумбочки свои ключи от машины. Мы надели обувь только наполовину, выбежали из ее спальни и бросились вниз по лестнице, ведущей из мансарды вниз.
Миссис Дорси крикнула: «Куда это вы двое?» – но мы не ответили. Мы были слишком заняты тем, что заливались смехом. Мама Морган понятия не имела, в чем дело, но, увидев, как радостно мы смеемся, засмеялась тоже.
– Мне страшно! – взвизгнула я, когда Морган на бешеной скорости выезжала на улицу с подъездной дорожки.
– Не бойся, дурочка! Это оно и есть! Это и есть то, чего ты так долго ждала!
Мы пронеслись по городу, промчались под мигающим красным огоньком светофора. Никогда еще мне не казалось, что до моего дома так далеко.
Примерно в трех кварталах от поворота на Хьюитт-роуд мы застряли на перекрестке, вынужденные пережидать парад медленно и тяжело движущихся бульдозеров, которые вели мужчины, не живущие в городе и никуда не спешащие. Мы опустили окна и стали кричать: «Проезжайте быстрее, проезжайте, проезжайте!» Морган изо всех сил нажала на клаксон. Но водители бульдозеров думали, что мы с ними флиртуем.
– А, черт с ним! – сказала Морган и поехала по обочине, молнией промчавшись мимо них.
Мы ворвались в мой дом, и Морган вслед за мной взбежала по ступенькам. С каждым шагом я добавляла новый предмет к списку компрометирующих меня вещей, которые Джесси мог увидеть в моей комнате. Грязное белье. Полупустая коробка гигиенических тампонов. Мою плюшевую медведицу Розочку, которая после того, как я нашла ее на чердаке, присоединилась ко мне в моей постели.
Мы вломились в комнату. К счастью, она не была такой уж неубранной. И было непохоже, что Джесси рылся в моих вещах.
Я подняла подушку.
Он прихватил из кабинета искусств соответствующие принадлежности и своими руками сделал из них старомодную валентинку в форме сердечка. Само сердечко и моя постель вокруг него были покрыты красными блестками. Тут было столько блесток, что, если бы они не сверкали, это было бы похоже на большое кровавое пятно на месте преступления. Белые буквы на красном сердечке говорили: «ПРОШУ ТЕБЯ, ТЫ ПОЙДЕШЬ СО МНОЙ НА ВЫПУСКНОЙ БАЛ?»
И сердечко было пронзено одной из позолоченных стрелок с наших школьных часов. Я узнала ее сразу же.
Телефон Морган зазвонил. Это была Элиза. Я увидела ее имя, когда Морган проверила экран.
– Я перезвоню ей позже, – сказала Морган и сунула телефон в задний карман джинсов.
Если бы я уже не была на седьмом небе от счастья, стопудово бы меня туда вознесло.
Глава 25. Вторник, 26 мая
Утром ожидается дождь, временами сильный. Температура 65 градусов по Фаренгейту.
Начиная с понедельника школьный кафетерий был официально закрыт. Оконце в его двери было заклеено объявлением, гласящим, что всем ученикам, даже девятиклассникам, разрешается обедать вне школьной территории до того самого момента, когда школа закроется в пятницу. Поэтому, когда я шла в библиотеку, мне и показалось странным, что из кафетерия доносится смех.
Я приподняла объявление и заглянула внутрь. Оборудование кафетерия было демонтировано. Обеденные столы были сложены и отодвинуты к стенам, стулья поставлены один на другой, составив высокие столбы, кассовые аппараты убраны, стойки, на которых раньше лежали чипсы, пусты, флюоресцентные лампы на потолке выключены.
Но на противоположной стороне зала, у дальней стены, что-то светилось, как горящий в ночи ночник. Торговый автомат все еще не был отключен, и в его металлических змеевиках оставался приличный запас снеков. Рядом с автоматом я и увидела Джесси, Зито и еще двух ребят из футбольной команды, пытающихся открыть его стеклянную дверцу. Строго говоря, пытался один только Джесси. Остальные подзуживали его или подавали предметы, которые можно было использовать, чтобы ее открыть. Как, например, Зито. Должно быть, он нашел в кухне металлическую ложку. Джесси попытался использовать ее как фомку, но она сразу же согнулась вдвое, так что он бросил ее через плечо, и она со звоном упала на пол. И конечно, еще один парень стоял с поднятым телефоном, чтобы заснять все эти проделки.
– Блин, не тряси камерой, – сказал Джесси, смеясь, и сделал несколько шагов назад.
Затем он с разбега бросился к торговому автомату и врезался в него всем телом. Огоньки внутри него замигали, и он встал вместо четырех ножек на две.
Все парни завопили: «Вот это да!» – и автомат, вероятно, упал бы назад, если бы с задней стороны его не подпер Зито.
– Привет, Кили!
Я повернулась и увидела Ливая, торопливо идущего ко мне с другого конца коридора. На нем были темные джинсы, рубашка на пуговицах, в черно-белую клетку, с рукавами, закатанными до локтей, и кроссовки для бега. В руке у него все еще был пропуск для прохода по коридорам, хотя теперь никто их не проверял.
– Ты уже больше не ходишь на уроки? Я хожу по школе, ищу тебя с тех пор, как прозвенел…
Мы услышали, как парни бегают по кафетерию и врезаются в торговый автомат, ставя его на две ножки, чтобы потом он опять упал на все четыре. Затем раздался зычный смех.
У меня душа ушла в пятки, как если бы мои родители застукали меня за курением. Я встала перед Ливаем, чтобы перекрыть ему путь в кафетерий.
– Не смотри туда! – Это были единственные слова, которые пришли тогда мне в голову. Ливай застонал, и я попыталась потащить его дальше по коридору. – Забудь про них.
Но парень мягко отстранил меня.
Ребята не слышали, как он вошел. Они обернулись, только когда Ливай включил верхний свет.
Джесси сказал:
– В чем дело, Хемрик? Хочешь перекусить?
После чего они вновь вернулись к своей борьбе с торговым автоматом. Теперь Зито и еще один парень раскачивали его из стороны в сторону.
Ливай сложил руки на груди. Он хотел бы их остановить, но у него не было над ними никакой власти.
Думаю, Джесси тоже это понимал, поскольку было заметно, что присутствие Ливая его не смущает. Толкнув аппарат еще несколько раз, он отбежал в сторону и вернулся с одним из сложенных в кафетерии стульев. У него были пластиковые сиденье и спинка и четыре металлических ножки.