Джесси оттолкнул остальных ребят в стороны:
– Смотрите, мы можем попробовать раскурочить его вот этим.
Я не могла дышать. Я стояла в коридоре, глядя в щель между дверью кафетерия и косяком, наблюдая, но не желая, чтобы меня заметили. Одна половина моего сердца желала, чтобы Джесси остановился, а вторая – чтобы Ливай ушел.
Но не случилось ни того, ни другого.
Дверца торгового автомата внезапно открылась, и по звуку внутри него было слышно, что в нем что-то сломалось. Стекло покрылось паутинкой трещин, и ребята явно решили, что это прикольно.
Джесси засунул внутрь руку, достал из змеевика пригоршню печенья «Поп-тартс» со сладкой двухслойной начинкой и начал просматривать их, как колоду карт.
– Клубника, клубника, черника, – быстро барабанил он, отбрасывая через плечо то, которое было ему не по вкусу, и печенье падало на пол. – Аго, вот оно! Коричневый сахар с корицей!
Он разорвал обертку зубами и выплюнул бумагу. Остальные ребята расхватали то печенье, которое нравилось им.
Думаю, Джесси не понимал, почему Ливай все еще продолжает стоять и молча наблюдать.
– Извини, чувак, но я однозначно заявляю права на «Поп-тартс» с коричневым сахаром и корицей. Но ты можешь взять те, что с клубникой.
– Я что-то никак не пойму, – сказал наконец Ливай. – Вы устраиваете митинги у здания городского совета, потому что вы вроде бы так уж любите этот город, а сегодня вы ради забавы начинаете ломать собственность школы.
Улыбка Джесси увяла. Он склонил голову набок:
– Брось, чувак. Мы тут просто забавляемся.
Мне хотелось объяснить Ливаю то, что Джесси объяснить не хотел. А может быть, даже не мог. Что проще снять глупое видео или запланировать тайный выпускной бал, чем думать о том, что действительно происходит вокруг. Я не говорю, что то, что делал Джесси, было правильно. Но я это понимала.
Тут Джесси заметил, что у двери стою я. Казалось, он был немного удивлен, может быть, потому, что я наблюдала молча и так и не дала о себе знать.
– Кили! – спросил он. – Чего ты хочешь? Батончик с мюсли? Соленую соломку?
Ливай обернулся. Он хотел услышать, что скажу я.
Я попыталась разрядить атмосферу:
– Я сейчас даже не помню, сколько раз эта дурацкая штуковина обманула меня за все эти годы. Зуб даю, она должна мне снеков долларов на тридцать. – Проходя вперед мимо Ливая, я положила руку ему на спину: – Давай! Съешь «Поп-тартс». За мой счет. – А потом, обращаясь к Джесси, продолжила: – Ты с ума сошел. «Поп-тартс» с глазированной клубникой самые лучшие «Поп-тартс».
Я наклонилась и начала поднимать печенье с пола. Вместе с обертками и другим мусором, который ребята оставили там.
Джесси подошел ко мне и, схватив меня за талию, поднял на руки:
– Да ты бредишь! «Поп-тартс» с коричневым сахаром и корицей – это двоюродный брат булочки с корицей из «Синнабона»[6], а «Поп-тартс» с глазированной клубникой – это… это практически просто здоровая пища.
Пока Джесси и я продолжали обсуждать вкусы начинок «Поп-тартс», Ливай повернулся и вышел вон.
Я побежала за ним, хотя ради этого мне пришлось вырваться из объятий Джесси.
– Эй, погоди. Ты так и не сказал мне, почему ты искал меня по всей школе. – А потом я прошептала: – Я заставлю их прибрать за собой. Так что не беспокойся.
Ливай повернулся ко мне:
– Дело не в этом. – Он пожал плечами. – Я хотел предупредить тебя, что сегодня утром в город прибыл губернатор. Он собирается произнести большую речь о плотине в старом здании лесопилки.
– Что? – Джесси, должно быть услышал новые интонации в моем голосе и, насторожившись, бросил то, чем занимался, и немедля кинулся ко мне – Когда?
Ливай посмотрел на часы у меня за спиной:
– Вероятно, уже сейчас. Как я и говорил, я искал тебя повсюду. – Он произнес это тоном раздосадованного старшего брата, которым иногда говорил со мной.
Джесси уже достал из кармана ключи от своей машины:
– Давайте. Поехали.
– Здорово. Теперь вы будете прогуливать уже вдвоем? – усмехнулся Ливай.
Джесси застонал:
– Веди себя как мужчина, чувак.
На протяжении всей поездки я пыталась дозвониться до отца, но его телефон каждый раз переключался прямо на голосовую почту.
– Может быть, это будет хорошее объявление. Что-нибудь вроде того, что они отказываются от строительства плотины. – Уже говоря это, я сознавала, насколько фантастически это звучит.
Джесси подался вперед и посмотрел на небо через ветровое стекло:
– Может быть, Уорда убьет молния. Вот было бы круто!
Он пытался сделать как лучше, и я это понимала. Поэтому я заставила себя засмеяться, хотя, честно говоря, я чувствовала себя так, словно меня вот-вот стошнит.
Дороги вокруг лесопилки были заблокированы для проезда транспорта, так что в конце концов, чтобы попасть туда, мы оставили «хетчбэк» Джесси на обочине и пробежали несколько кварталов вниз.
Здесь, на парковке, где немногим более недели назад мы устроили вечеринку с моим скольжением по «слип-н-слайду», сейчас стоял губернатор Уорд. Здесь же установили низкий помост с трибуной, микрофоном и церемониальной кучей земли. Кто-то стоящий от Уорда слева подал ему шикарно выглядящую совковую лопату с полированным черенком и латунным совком, который сиял, как труба у трубача. Народу рядом с ним было немного, кроме разве что тех, которые в том или ином качестве работали на сам штат: однообразные костюмы, юбки с блейзерами, практичная обувь. Они и пресса.
Вдалеке послышалось скандирование. Должно быть, это отец.
Идя на звук их голосов, я прошла мимо репортера Шона Уилкокса. Он говорил в камеру:
– Мы ведем наш репортаж в прямом эфире из Эбердина, где ожидаем выступления губернатора Уорда касательно проекта эбердинской плотины.
Раздались жидкие аплодисменты, и губернатор выступил вперед:
– Сегодня я с гордостью объявляю, что мы официально начинаем строительство того, что станет чашей будущего озера Эбердин. За несколько недель мы превратили экологическую катастрофу в проект охраны и защиты окружающей среды. С помощью нашего правительства мы каждый день подписывали документы о переселении с жителями Эбердина. Органы власти проявили невиданную щедрость. И, что самое важное, мы начали предпринимать необходимые шаги, направленные на то, чтобы наша река отныне безопасно текла по этой территории на протяжении жизни всех будущих поколений.
Послышались аплодисменты. Губернатор поднял лопату.
Шон Уилкокс, подняв микрофон, закричал:
– А что вы скажете членам движения Сопротивления строительству вашего водохранилища, которые в эти минуты блокируют движение самосвалов к реке? Вы считаете, что уже дали им те ответы, которые они просили?
Губернатор Уорд на секунду застыл с лопатой в руках. Затем презрительно махнул рукой:
– Конечно, всегда найдутся люди, желающие помешать прогрессу, нагреть руки на несчастьях других и нажиться на трагедии. Я буду откровенен с теми, еще остающимися в Эбердине землевладельцами, которые пытаются держаться до конца. Я не могу позволить вашей алчности поставить под угрозу жизни и благополучие других граждан. Одна из причин, по которым мы должны начать строительство именно сейчас, это то, что вода в реке обычно достигает своего низшего уровня в летние месяцы, что обеспечит нашим рабочим наиболее безопасные условия для работы. Так что мы будем продолжать в духе доброй воли, пока не настанет время для принятия более жестких мер. – Он снова поднял свою лопату, набрал в совок немного земли из кучи, потом свалил ее обратно в ту же кучу.
Я обернулась, ища глазами Джесси. Я потеряла его из виду в толпе. Но тут я услышала, как он во весь голос кричит:
– Эта яма – подделка! Смотрите все, здесь нет никакой ямы!
Некоторые репортеры захихикали. Губернатор Уорд побагровел.
Я подбежала к Джесси и показала ему на подъездную дорогу, ведущую на парковку при лесопилке. На дороге стояла длиннющая линия бульдозеров, тех самых, которые мы с Морган видели вчера вечером. За рулем каждого из них сидел скучающий водитель, и их дизельные моторы работали на холостом ходу. Вокруг, наблюдая, стояли несколько полицейских. Продвижение бульдозеров преграждал барьер из людей: несколько человек стояли держась за руки.
По мере того как мы подходили ближе, скандирование становилось все слышнее:
– Нет плотине! Нет плотине! Нет плотине!
Здесь было гораздо меньше людей, чем пришло на митинг, но, как я понимала, в этом и был смысл того, что губернатор Уорд созвал свою пресс-конференцию так внезапно. Он надеялся застать моего отца и его сторонников врасплох. Слава богу, у него это не получилось. Отец стоял в самой середине линии обороны, рядом с ним стояла мама.
Небо между тем становилось все темнее, поднимался ветер, но все равно вид этого живого щита согрел мне сердце.
– Папа!
– Ки! – Он обнял меня. – Как ты узнала?
– У меня в школе есть друг.
– Хорошо. Люди оповещают всех, кого можно. Я надеюсь, прийти сюда смогут больше людей. Чарли и Сай ходят от дома к дому, убеждая жителей прийти сюда как можно скорее.
Я повернулась к Джесси:
– Твоя мама здесь? Как ты думаешь, она сможет прийти?
Я увидела, как он прикусил внутреннюю поверхность щеки.
– Я совершенно уверен, что она сейчас работает, – быстро ответил он.
Отец ликовал:
– Они думали развести нас как лохов и быстренько обтяпать это дельце, но у Уорда ничего не вышло.
– Как же ты узнал, отец?
– От меня, – выйдя вперед, сказала миссис Дорси. – Одна из моих клиенток заметила какое-то движение внизу, у лесопилки. Я и позвонила твоему отцу, решив, что он, возможно, захочет проверить, что там за дела.
– Я крепко обняла миссис Дорси.
Подошла мама:
– Кили, почему ты не в школе?
– Потому что я хочу быть здесь, чтобы поддержать отца.
Мой ответ ей не понравился.