– Выгоняют его из его дома? Кили, в этом доме опасно жить даже собаке, не говоря уже о человеке, – парировал Ливай. – Как твой отец мог без угрызений совести допустить, чтобы мистер Диксон жил в таких условиях?
– Мой отец заботится о многих людях, ясно? И ему не пришлось бы заниматься этим в одиночку, ели бы губернатор не был таким засранцем.
– Что ж, я надеюсь, что с проблемами других людей твой отец справляется лучше, чем с проблемами мистера Диксона.
Я сердито посмотрела на Ливая. Как он мог сказать такое?
Наши отцы подъехали к дому точно в одно и то же время.
Пикап моего отца и машина шерифа Хемрика стояли бампер к бамперу.
– Это неправильно, – начал отец.
– Погоди секундочку, Джим, – попросил шериф.
– Куда ты собираешься его забрать? – Отец уже кричал.
– Сегодня вечером? В приют. А завтра он поговорит с оценщиками еще раз, может быть, с кем-то, кто поможет ему понять, как обстоят его дела.
– Да, черт возьми, в этом ты прав, он поедет и поговорит с тем, кто ему поможет. И на этот раз сопровождать его буду я. – Отец презрительно усмехнулся. – И все это ради одной дурацкой сделки со строительством домов в Уотерфорд-Сити. Ты знаешь, что это так, и я знаю, что это так.
Шериф Хемрик заложил руки за спину:
– Я не говорю, что ты не прав, Джим. Эти планы разрабатываются уже давно. И тебе не позволят им помешать. – Он попытался сделать шаг вперед. – Позаботься о своей семье, Джим. Прими правильное решение, пока еще не поздно. Посмотри на прогноз погоды. У тебя остается мало времени.
Отец сжал набалдашник своей палки так крепко, что костяшки его пальцев побелели.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Твоя дочь помогает людям. А что делаешь ты сам? О ком ты заботишься?
Отец сделался мрачнее тучи. И я тоже. Я бы не стала говорить, что мой отец герой. Но он старался сделать как лучше.
Я бросилась на его защиту. Может, шериф Хемрик и держит Ливая под башмаком, но меня – нет!
– Эта работа состоит отнюдь не в том, чтобы помогать людям, а в том, чтобы выживать их из города. И знаете что, я вообще не хотела за нее браться. Все. Я увольняюсь.
У Ливая вытянулось лицо, но мне было необходимо, чтобы мой отец знал: я поддерживаю его на все сто.
Если угрозы шерифа Хемрика и произвели на отца впечатление, он ничем этого не показал. Он пошел прямо к дому Рассела Диксона, и я, конечно, последовала за ним. Мне хотелось думать, что и Ливай пошел бы с нами, если бы не его отец. Но он не пошел. Шериф Хемрик положил велосипед Ливая в багажник своей патрульной машины, и они оба укатили прочь.
Глава 31. Суббота, 28 мая
ГОВОРИТ СИСТЕМА ОПОВЕЩЕНИЯ В ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СИТУАЦИЯХ. Издано распоряжение о постоянном мониторинге на случай внезапного паводка в графстве Эбердин и Уотерфорд-Сити в течение последующих двадцати четырех часов с одновременным слежением за продвижением все усиливающейся бури. Ожидается, что сегодня вечером начнется дождь. Уже подтопленные районы особенно пострадают от проливных дождей и несомых водными потоками обломков. Жителей просят следить за дальнейшими прогнозами погоды и быть готовыми принять надлежащие меры в случае, если уровень опасности будет повышен, до предупреждения о внезапном паводке.
Сомневаюсь, что кто-нибудь бы догадался, что я еду на выпускной бал. Я хорошо замаскировалась под девушку, собирающуюся на вечеринку, с ночевкой: темно-синяя толстовка, надетая поверх футболки без рукавов в черную и белую полоску, тонкие темные джинсы, волосы стянуты в конский хвост, лицо чисто вымыто и без какой-либо косметики. Внутри моего спального мешка были спрятаны старое мамино платье и пара открытых босоножек на высоких каблуках, которые жали мне немилосердно, но которые я буду, страдая, носить. Подушку я засунула под мышку.
О, конечно, и резиновые сапоги. Я снова была в своих чертовых резиновых сапогах.
Но достаточно сбросить все эти шмотки, и я буду готова одеться для выходного бала. Я трижды побрила ноги, чтобы добиться безупречной гладкости каждого квадратного дюйма кожи. Мои ступни были отшлифованы пемзой и намазаны лосьоном, а ногти я покрасила малиново-красным лаком. Я нанесла капли духов на свои ключицы, надела бюстгальтер без бретелек и мои самые красивые трусики – бледно-розовые хлопчатобумажные трусики-бикини с гофрированной каемкой по краям, потому что Морган напомнила мне, что мы с Джесси, возможно, окажемся в одном спальном мешке.
Пока мы с ним только целовались. Но внезапно я начала подумывать о возможности потерять свою девственность с Джесси Фордом, парнем своей мечты, в доме моей подлой школьной директрисы, перед тем как весь наш город уйдет под воду.
Если бы не дождь, стучавший в мое окно, ничто из этого не казалось бы мне реальным.
Но это было реальностью. Это было так же реально, как бедный Рассел Диксон, увозимый в сопровождении полицейских из своего дома, как предостережения шерифа Хемрика, как моя слабеющая надежда на то, что у всей этой истории с Эбердином все же будет счастливый конец.
И грандиозность всех этих событий, сошедшихся в одной точке, превратила то, о чем я раньше бы и думать не стала, в то, что стало мне вдруг необходимо. Потому что я знала: секс с Джесси затмит и отодвинет на второй план все то ужасное, что уже случилось. Это даст мне что-то хорошее, светлое, к чему я прилеплюсь душой и за что буду цепляться изо всех сил. Ибо такова была власть, которую имел надо мной Джесси Форд. Когда я была с ним, все остальное, что я чувствовала в глубине своей души, исчезало. И сейчас это было мне нужно, нужно, как никогда.
И я решилась. Да, если мне представится возможность заняться сексом с Джесси Фордом на тайном балу, я ее не пропущу.
Я послала Джесси короткое сообщение. Как ни странно, я не имела от него вестей с тех самых пор, когда он высадил меня из машины вчера днем.
«Привет, партнер по балу. Знаешь что? Последние двадцать четыре часа моей жизни были такими отстойными, что это даже не смешно. Я даже не знаю, с чего начать. Вздох. Но в любом случае я с нетерпением жду встречи с тобой сегодня вечером».
Несколько минут после этого я держала телефон в руке. А потом отключила его, чтобы не пришлось придумывать причины, почему Джесси не отвечает.
Морган должна была подъехать за мной в восемь. Я подождала до 7.59 и спустилась вниз.
Мама лежала поперек дивана в нашей гостиной. Я подумала, что она работает с документами, но на самом деле она читала книгу. Я не видела ее за чтением книг уже целую вечность. Книга была старой. Ее суперобложка местами облупилась, а фото автора выглядело старомодным: сильно подбитые ватой плечи, прическа, куда более пышная, чем носили сейчас.
Хотя я ничего не сказала маме, она села и посмотрела на свои часы:
– О, нет! Я собиралась прочитать только одну или две главы! У меня еще столько работы! – Она повращала шеей. – Папа еще на улице?
Я пожала плечами. Предположительно он работал, хотя я не слышала звуков, обычно издаваемых какими-то из его инструментов; было слышно только радио.
– Кили. С тобой все в порядке? За всю неделю ты не сказала мне и двух слов.
Я повернулась, улыбнувшись:
– Да, все в порядке.
– Ну и прекрасно. – Мама кивнула. – Желаю тебе хорошо повеселиться этим вечером.
Я смотрела, как она проходит по комнате, а потом останавливается и долго смотрит на грязную тарелку отца, оставшуюся после обеда на его компьютерном столе. Сначала мне показалось, что мама уберет ее, но она этого не сделала. Это разозлило меня. Отец по-прежнему много работал, работал даже больше, чем она думала. И сейчас она вдруг решила повести себя как стерва и выговорить ему за то, что он за собой не убрал? Я никогда не прощу ей того, что она за спиной отца встречалась с оценщиками. По правде говоря, я начинала винить ее в том, что моя надежда становится все слабее и слабее. Может быть, мама подорвала авторитет отца, если мэр и губернатор уже знали, что она хочет взять деньги и сбежать.
Я услышала, как к дому подъехала машина:
– Пока! – крикнула я и выбежала на улицу.
Но это была не Морган. Это был еще один пикап. Пикап Чарли, и в кабине с ним сидел еще какой-то мужчина. Не Сай, а кто-то другой. Я села на крыльцо и стала смотреть, как они выходят из машины и бегут в открытый гараж отца. Он сидел там на складном стуле и просто смотрел, как идет дождь.
Подъехала машина Морган. Мне не пришлось даже поворачивать голову, чтобы понять, что это она. Мне достаточно было услышать ее музыку. Из машины неслись оглушительные звуки песни «Лед Зеппелин». Когда я все-таки повернулась, подруга улыбнулась мне и в такт музыке забарабанила по рулю своей машины. Я не видела, как она делает это, уже целую вечность. Морган улыбалась – широко, от уха до уха.
– Ты можешь на секундочку сделать свою музыку немного потише? – спросила я, забрасывая вещи на заднее сиденье и натягивая капюшон.
Морган рассмеялась:
– О’кей, бабуля.
Я попыталась подслушать, о чем мужчины говорят с отцом, и подошла поближе к гаражу, но у меня все равно ничего не вышло. Дождь барабанил слишком громко. По жестам мужчин я поняла, что все плохо. Они засунули руки в карманы, отец, словно бросая им вызов, сложил руки на груди. Затем он увидел, что рядом стою я, и повесил голову.
– В чем дело? – спросила Морган.
Я могла бы подойти к отцу и обо всем спросить, но, честно говоря, я ничего не хотела знать. Я хотела просто поехать на бал, встретиться с Джесси и забыть обо всех своих печалях.
– О, он замыслил что-то по-настоящему крупное, – сказала я.
– А ты не шутишь? – В голосе подруги не было скептицизма, она тоже смотрела на моего отца.
– Я не знаю всех подробностей. Отец сейчас особенно осторожен. Но да, все хорошо. – Я опять сделала музыку громче. – Поехали!
Пока мы ехали по городу, Морган получила сообщение от Уэса. Поскольку дороги до Эбердина были сейчас перекрыты для всего иногороднего транспорта, парню пришлось пробираться через лес. Когда мы подъехали к нему, он стоял на краю дороги в домашних трусах.