ВОЙНА
И сказали вельможи греческие: «Лют муж сей хочет быть, раз имения презирает, а оружие приемлет и меч более злата почитает».
Несмотря на то что Цимисхий сумел утвердиться в столице, в самой Империи его положение было довольно шатким. Было неизвестно, как посмотрит на всё это провинциальная знать, а главное, своего слова ещё не сказала армия. К тому же в стране третий год свирепствовал голод, а разведка доносила о том, что арабы собирают силы, чтобы вернуть захваченную ромеями Антиохию. И главное, над европейскими владениями Византии как дамоклов меч нависала армия Святослава. Было от чего растеряться, но Цимисхий стал не причитать но поводу свалившихся на него трудностей, а действовать.
Главной внутренней проблемой, вызывавшей, по мнению Цимисхия, всеобщее недовольство, был голод, и именно её разрешением и занялся базилевс в первую очередь. «Что касается непреодолимого зла — голода, то Иоанн быстрым подвозом припасов из всех гаваней предусмотрительно пресек влияние этого бедствия» (Л. Диакон). Проблема арабского вторжения тоже была решена: Восточная армия под командованием патрикия Николая остановила врага и отбросила его назад. Оставался Святослав. Цимисхию очень не хотелось именно в этот момент ввязываться в войну с русами, главные силы Империи находились на Востоке, а потому император решил прибегнуть к дипломатии. И потому в Болгарию отправилось византийское посольство.
Об этом посольстве сохранились сведения как в русских, так и в византийских письменных источниках, и путём их сопоставления можно понять, а что же в действительности происходило во время переговоров. Итак, что же потребовал Цимисхий от Святослава? А потребовал он, чтобы князь, «получив обещанную императором Никифором за набег на мисян награду, удалился в свои области и к Киммерийскому Боспору, покинув Мисию, которая принадлежит ромеям и издавна считается частью Македонии» (Л. Диакон). Какие выводы можно сделать из этого сообщения? Во-первых, что между Святославом и Никифором действительно была договорённость о том, что помимо утверждения русов в дельте Дуная князь и его армия получат достаточно крупное денежное вознаграждение. Те самые 15 кентинариев золота, которые Калокир привёз в Киев, были не в счёт, они просто пошли на подарки Святославу и его ближним людям. И не надо думать, что в свете изложенного киевский князь выглядит как простой наёмник. Снаряжение той огромной армии, которую он привёл на Дунай, требовало громадных денежных средств, и по договору Империя просто возвращала князю те деньги, которые были на э го потрачены. Во-вторых, судя по всему, Фока обязался заплатить и за участие русов в боевых действиях, а это тоже была колоссальная сумма. Поэтому и выплачивалась она соответственно не вся сразу, а постепенно, что также было оговорено. Об этом же сообщает и Скилица, отмечая, что Цимисхий «обещал заплатить все, обещанное им Никифором». Ну а в-третьих, в свете изложенного выше получается, что Святослав осуществил свой Дунайский поход, который у него и так стоял на повестке дня, за счёт Империи! Поэтому ни о каком наемничестве и речи быть не может. С другой стороны, сообщение Диакона показывает, что в этот момент Цимисхий был готов выплатить князю всю сумму сразу, лишь бы тот поскорее убрался из Болгарии.
Другим моментом, на который следует обратить внимание, является требование Иоанна к Святославу, чтобы тот «удалился в свои области и к Киммерийскому Боспору». Получается парадоксальная ситуация — Фока призывает Святослава в Болгарию, чтобы отвести угрозу от крымских владений Империи и от Херсонеса в частности, а теперь Цимисхий, желая удалить князя из Болгарии, предлагает ему отправиться в тот же Крым! Воистину неисповедимы пути Господни! Очевидно, что в этот момент киевский князь представлял настолько серьёзную угрозу для Византии, что базилевс просто махнул на Херсонес рукой, решив пожертвовать им, но избавить от угрозы столицу.
И наконец, в свете изложенного мы увидим, какую цель в итоге преследовал Цимисхий помимо того, что удалить Святослава из Болгарии. А цель была глобальная, ибо базилевс хотел ни много ни мало как восстановить древнюю границу Империи по Дунаю! И действительно, испокон веков, вплоть до того момента, как в 679 году болгарский хан Аспарух отвоевал у Византии Придунайские территории, земли Фракии и Македонии принадлежали Византии. К середине IX века они уже были заняты болгарами, но ромеи по-прежнему считали их своими. Исторически это были земли ромеев, а потому их требовалось вернуть назад. Цимисхий очень тонко сумел уловить тот момент, когда слало ясно, что если из Болгарии удалится Святослав, то появляется реальный шанс покончить с извечным врагом. Болгары и так уже были ослаблены вторжением армии русов и оккупацией их страны. Отсюда и широкий жест императора в сторону Крыма, и предложение выплатить всё, что причиталось Святославу по договору.
По провести князя не удалось. Святослав также понимал всю важность момента, понимал, что сейчас решается судьба всей Болгарии, на которую он уже наложил свою тяжёлую руку. А потому решил идти напролом. По большому счёту, мирные инициативы ромев его не интересовали, решение о войне с ними было уже князем принято, но он решил немного потянуть время, поскольку для этого у него были свои причины, о которых будет сказано ниже. Для начала он заявил послам, что уйдёт только в том случае, если они заплатят ему гораздо большую сумму, чем было предусмотрено договором. А также дадут выкуп как за все города, которые он занял, так и за всех захваченных пленных. Очевидно, что послы таких полномочий не имели, для этого им надо было узнать мнение базилевса, а потому они поспешили убраться в Константинополь. Па прощание Святослав сказал им очень многообещающую фразу: «Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию» (Л. Диакон). Смысл этого напутствия ясен и имеет только один смысл: я взял эти земли мечом, и попробуйте их у меня отобрать. Самим будет хуже!
Получив подобный ответ, Цимисхий поморщился, но ситуация была безвыходная, а по тому он и отправил к Святославу второе посольство. На успех не надеялся, а вот время потянуть решил, поскольку подготовка к войне ещё не была закончена. Базилевс развил бешеную деятельность, подтягивал войска из Малой Азии, усиленно их тренировал, готовя к предстоящим тяжёлым боям. При этом Иоанн отбирал из войсковых подразделений наиболее опытных бойцов, лучших из лучших. Из этих отборных воинов он сформировал свою личную гвардию. Гвардейцев Цимисхий вооружил самым качественным оружием и облачил в тяжёлые доспехи, недаром Лев Диакон отозвался об этих воинах как о «сплошь закрытых панцирями». По аналогии с великими царями древности, император называл этих элитных воинов «бессмертными», тем самым подчеркивая их исключительные бойцовские качества.
По Иоанн не был бы гем отличным полководцем, каким представлен в византийских источниках, если бы не позаботился об одном из главнейших элементов в достижении победы — разведке. Он хотел знать о противнике буквально всё, отслеживать каждый шаг врага, а потому и принял надлежащие меры, которые в дальнейшем будут иметь едва ли не решающее значение. «Было также предписано посылать по бивуакам и занятым врагами областям переодетых в скифское платье, владеющих обоими языками людей, чтобы они узнавали о намерениях неприятеля и сообщали о них затем императору» (Л. Диакон).
Однако дело в том, что и киевский князь время тянул не просто так, а поджидал серьёзное подкрепление, которое должно было значительно усилить и без того мощную группировку русов на Балканах. Святослав медлил с атакой на Империю лишь потому, что «венгры и поляки, идущие в помощь, и от Киева, еще не пришли» (B. Н. Татищев). С венграми всё понятно, особенно если учесть, что шли они Святославу на «помощь от тестя, князя угорского», как сообщает об этом Василий Никитич. Они не раз сражались вместе русами плечом к плечу, а потому их появление в этот момент вполне объяснимо. С подкреплением из Киева тоже всё понятно, вероятно, князь об этом распорядился сразу после битвы за Переяславец, поскольку потери в войсках были достаточно тяжёлые. А вот присутствие поляков вызывает определённые вопросы, поскольку больше о них ни в каких источниках упоминаний нет. Но с другой стороны, Святослав всегда охотно использовал наёмников, а учитывая тот факт, что поляки пришли вместе с венграми, то можно предположить, что те их и наняли по просьбе киевского князя. И за его же деньги. Недаром Татищев отметил, что сын Игоря получил помощь и от «князя ляцкого».
Святослав готовился к решающей схватке с Византией, и на счету был каждый воин, а кто он, венгр, болгарин или поляк, князю было всё равно. Но главным успехом Святослава было то, что ему удалось в этот раз призвать под свои стяги печенегов.
С этим народом у князя отношения были сложные. Дело в том, что главной проблемой было то, что заключить мир разом со всеми печенежскими ханами не было никакой возможности. Напомню ещё раз, что на эту проблему совершенно справедливо указал В. Н. Татищев, отметив, что «неудобно было их, из-за множества владетелей их, миром успокоить». Святослав мог договориться с несколькими вождями о мире, но другие ханы ждали момента, чтобы нанести удар по Руси. Но что самое плохое, выхода из этой ситуации пока не было никакого, поскольку, чтобы навсегда избавить Русь от печенежской угрозы, нужна была целенаправленная государственная поли гика, а не редкие точечные удары, как в 968 году. Для проведения такой политики Святославу надо было отказаться от дальних походов и сосредоточиться на борьбе со Степью. Но в данный момент это было невозможно, поскольку князь накрепко завяз в балканских делах.
И тем не менее ему удалось договориться с некоторыми из печенежских ханов, которые и привели свою великолепную конницу в Болгарию. В этом вопросе Святослав пошёл по стопам своего отца, который для войны с Империей тоже нанимал степняков. Надо думать, что и сын нанял их на примерно таких же условиях — золото и добыча на вражеской территории. Таким образом, мы наблюдаем, что и киевский князь и Цимисхий готовились к войне очень тщательно. Император видел, какую мощнейшую коалицию сколотил против него Святослав, выводя на бой против Империи русов, венгров, болгар, ляхов и печенегов. И пусть это было довольное рыхлое объединение, а многие болгары пошли в поход без особого энтузиазма, сила тем не менее собралась грозная. Вот тут-то и появилось в ставке Святослава второе посольство базилевса.
Если Святослав и надеялся услышать от ромеев что-то новое, то этого он не услышал. Император требовал «тотчас dice, без промедления и отговорок, покинуть страну, которая вам отнюдь не принадлежит» (Л. Диакон). Цимисхий четко обозначил свои намерения относительно Болгарии и уже смотрел на неё как на провинцию Империи. Которую надо лишь прийти и занять войсками. Потом посол передал слова Иоанна о том, что между двумя державами уже давно существуют мирные отношения и в случае дальнейшего упрямства Святослава они будут нарушены. «Знайте, что если вы не последуете сему доброму совету, то немы, а вы окажетесь нарушителями заключенного в давние времена мира» (Л. Диакон). Дальше послы стали стращать и пугать князя мощью византийской армии, напоминать о поражении и дальнейшей участи отца Святослава, князя Игоря, а закончили прямой угрозой о том, 41 о подобная участь постигнет и сына. Но князь только посмеялся над этими угрозами, заявив опешившим ромеям, что вскоре он сам поставит свои шатры у стен их столицы. И незачем их базилевсу спешить в Болгарию, он сам придёт к нему. «Зря он по неразумию своему принимает росов за изнеженных баб и тщится запугать нас подобными угрозами, как грудных младенцев, которых стращают всякими пугалами» (Л. Диакон). Святослав был уверен в себе, он чувствовал за собой такую силу, которой ни люди, ни боги противостоять не могут, а потому и пошёл на открытый разрыв с Империей. Разговоры закончились, пора была приступать к делу. Война началась.
Однако помимо византийских источников сведения об этих переговорах сохранились и в русских летописях, а потому мы сейчас и попробуем их сопоставить. Вот что сообщает об этих судьбоносных событиях Повесть временных лет: «И сказали греки: «Невмоготу нам сопротивляться вам, так возьми с нас дань и на всю свою дружину и скажи, сколько вас, и дадим мы по числу дружинников твоих». Так говорили греки, обманывая русских, ибо греки лживы и до наших дней. И сказал им Святослав: «Нас двадцать тысяч», и прибавил десять тысяч: ибо было русских всего десять тысяч. И выставили греки против Святослава сто тысяч, и не дали дани».
В. Н. Татищев вносит существенное дополнение о том, что послы пытались оправдаться перед князем за подстрекательство болгар к выступлению прол ив русов, пока Святослав находился в Киеве: «Коварно извиняясь, якобы болгары на них клевещут». Как мы видим, речь, по большому счёту, идёт о той же попытке решил ь дело миром и выплатить Святославу все причитающиеся по договору с Никифором суммы. Одновременно летописец намекает и на то, что помимо посольской деятельности ромеи занимались и шпионажем, пытаясь выяснить численность княжеских войск. Но я думаю, что большой нужды в этом не было, поскольку все окрестности и так кишели шпионами Цимисхия. Да и среди болгар было немало недоброжелателей князя, которые запросто могли поделиться соответствующей информацией с кем необходимо. И что особенно важно, армия Святослава на тот момент просто не могла состоять из 10 000 человек, да и ему не было в данный момент никакой нужды прибавлять лишнюю десятку тысяч. И сейчас я постараюсь объяснить почему.
Дело в том, что, выступая в первый поход на Болгарию, Святослав вел с собой общерусское войско, в которое входили представители всех земель, входящих в состав Киевской державы. Лев Диакон совершенно обоснованно, на мой взгляд, определил его численность в 60 000 бойцов, это не мифические «триста восемь тысяч боеспособных воинов», как у Скилицы. После этого было два года яростных боёв с болгарами, штурмы городов и полевые сражения, схватки с печенегами, и конечно же нельзя забывать о таком явлении, как небоевые потери. Вследствие этого армия Святослава должна была значительно сократиться, но не настолько же, чтобы в ней осталось лишь 10 000 человек! Поэтому, на мой взгляд, с учётом того, что тыл у русов в Болгарии был ненадёжен и они были вынуждены держать там достаточно крупные гарнизоны, для действий на главном стратегическом направлении князь мог выставить до 30 000 бойцов. И что самое главное, данная цифра чётко зафиксирована, её приводит Рогожский летописец: «Понди Святослав, победи Блгары и иде на Грекы в 30 000 и победи их…» Что же касается подкрепления, которое пришло к князю из Киева, то я не думаю, что оно было достаточно велико, потому что на Руси все помнили о том, что в любой момент могут нагрянуть печенеги из недружественных Святославу родов. Потому и нанимал князь как поляков, так и печенегов не от хорошей жизни, а желая восстановить потери в войсках, которые давали о себе знать. С учётом всех союзников и наёмников Святослав был готов повести на Царьград около 30 000 воинов, что вполне соответствовало реальному положению дел.
Ну а как же быть с эпизодом о том, что князь обманул греков и во время переговоров назвал совершенно другую цифру вместо 10 000 воинов целых 20 000? Неужели фальсификация, неужели летописец совершил подлог, как стали бы радостно утверждать некоторые деятели от истории? Никоим образом! Так всё действительно и было, только не во время первого посольства ромеев накануне войны в 970 году, а во время переговоров после окончания боевых действий в 971-м! Ключевым здесь является сообщение Льва Диакона о том, сколько уцелевших бойцов получили от византийцев продовольствие на обратную дорогу на Русь. «Говорят, что из шестидесятитысячного войска росов хлеб получили только двадцать две тысячи человек, избежавшие смерти, а остальные тридцать восемь тысяч погибли от оружия ромеев». И если накануне похода на Царьград Святославу, у которого была значительная армия, не было никакого смысла прибавлять 10 000 воинов, то после заключения мира в этом был свой резон. Потери за всё время войны на Балканах были страшные, по большому счёту, за четыре года боевых действий князь уложил практически всю армию, которую привёл на Дунай в 967 году.
Этот факт отметил и В. Н. Татищев: «По смерти Ольги Святослав пребывал в Переяславце на Дунае, воюя с казарами, болгарами и греками… не единожды побеждая, наконец за Дунаем у стены длинной (что сия за стена и где, я описания не нахожу) все войско погубил». Тот же Татищев пишет о тех опасениях, которые испытывал но этому поводу Святослав: «Уведают болгары или греки, что войско его весьма умалилось». И вот тут- то и было самое время и место распускать слухи о том, что воинов у князя гораздо больше, чем было на самом деле. О том, что подобная провокация Святославу удалась, говорят сведения Льва Диакона. Ведь если отнять от приводимой им цифры те же 10 000 воинов, то и получим примерно столько бойцов, сколько указывают отечественные источники. Да и продовольствия на дорогу домой в этом случае русы получали от византийцев в два раза больше, а оно им в последствии очень могло пригодиться. Но опять же это всего лишь моя версия, и не более того.
Князь Святослав ведет дружину на Адрианополь в 970 году. Гравюра XIX века.
Со стороны же Империи смысл второго посольства заключался в том, чтобы протянуть время и дать базилевсу возможность подготовиться к войне. Недаром русский летописец особо подчеркнул, что «суть бо Греци льстиво и до сего дне» (Новгородская I летопись). Однако, пока не подошли подкрепления, с началом боевых действий не спешил и Святослав, а вот когда наступила весна, русы и их союзники выступили в поход. И запишет позднее автор Повести временных лет о тех судьбоносных днях: «И пошел Святослав на греков, и вышли те против русских».
Между тем и Цимисхий закончил подготовку к войне. Император призвал к себе двух лучших полководцев Империи — магистра Варду Склира и патрикия Петра, одного из героев взятия Антиохии. Склир приходился Цимисхию родственником, поскольку являлся братом покойной жены базилевса Марии, а Пётр за свои боевые заслуги в своё время удостоился от Никифора Фоки звания стратопедарха. Лев Диакон дал этому военачальнику довольно лестную характеристику: «Патрикий и стратопедарх Петр, который, хотя и евнух, был, однако, мужем деятельным и весьма храбрым».
Задание, которое полководцы получили от императора, было достаточно ответственным, им поручалось прибыть с войсками в пограничные с Болгарией земли и положить конец набегам русов на провинции Империи. Одновременно они должны тренировать свою армию, пополнять её ряды местными жителями и, как только Святослав выступит на Константинополь, преградить ему дорогу. Действительно, закрепившись в северных провинциях, византийские стратеги сумели отразить несколько набегов русов, причём в одном из боёв сумел отличиться патрикий Пётр, лично сразив предводителя отряда.
Но у князя был свой план действий, который он в итоге и сумел навязать вражеским полководцам, когда весной 970 года полки Святослава перевалили через горы Гем. Верный своей тактике, он разделил армию и послал её более мобильную часть прямо на Царьград. чем вызвал страшную панику в столице. Об этом маневре киевского князя сообщает Лев Диакон, и оснований ему не доверять я не вижу: «Узнав о походе ромеев, тавроскифы отделили от своего войска одну часть, присоединили к ней большое число гуннов и мисян и отправили их против ромеев».
Святослав отдавал себе отчёт в том, какое впечатление произведёт на жителей Константинополя появление его войск в окрестностях города. Также он был уверен в том, что Склир и Пётр должны будут на это как-то отреагировать. И здесь представлялось два варианта развития событий. Либо они уходят со всей армией на защиту столицы и открывают Святославу путь внутрь страны, либо тоже делят войска, и один уходит к Константинополю, а второй сторожит Святослава. Оба варианта князя устраивали полностью, поскольку в первом случае он выходил на оперативный простор и мог смело двигаться на Царьград, на подступах к которому и планировал соединиться с другой половиной своей армии. И дать бой прямо под стенами столицы. А если победа склонится на сторону русов, то существовал реальный шанс ворваться в город на плечах разбитого врага и разом закончить войну.
Во втором же случае Святослав получал возможность бить противника по частям. Дело в том, что тот отряд, который выступил на Константинополь, состоял из венгров, печенегов, болгар и русов. Как видим, сформирован он был преимущественно из конницы и являлся достаточно мобильным подразделением. Уклоняясь от боя, этот отряд мог запросто таскать за собой часть византийской армии до тех пор, пока Святослав не расправится с противостоящими ему войсками. Дальше всё достаточно просто: рать князя соединяется и добивает оставшиеся византийские отряды. А потом — вперёд на Царьград!
И план Святослава начал осуществляться. Варда Склир с частью войск покинул главный лагерь и двинулся к Константинополю, предоставив честь сразиться с князем на поле боя патрикию Петру.
ПАРДУС НА ОХОТЕ
Исполчишася Русь, тако же и Греци противу исполчишася; и сразистася обои полци, и оступиша Русь, и бысть сеча велика зело; и одоле Святослав, и бежаша Греце.
На первый взгляд казалось, что Святослав подготовился к войне с Византией основательно. Но не всё было так однозначно. В том плане похода на Царьград, который придумал князь, был один очень существенный изъян, который в итоге мог оказать решающее значение на весь ход дальнейших событий. Но что самое плохое, Святослав с этим ничего поделать не мог. Всё дело в том, что у русов был очень ненадёжный тыл. Случись так, что война затянется или же вдруг князя постигнет неудача, как болгары сразу постараются избавиться от незваных гостей на своей земле. Пока они притихли, но кто его знает, как будет дальше?
Да и среди самих болгар не было единого мнения на сложившуюся ситуацию. Часть была устрашена свирепостью князя и сочувствовала византийцам. Другие, те, что остались верны заветам царя Симеона и считали главным врагом Империю, встали под стяги Святослава и отправились в поход на Константинополь. А третьи просто выжидают, кто победит — русы или ромеи. В Болгарии царят разброд и шатание, в народе зреет недовольство, и в данный момент единственной реальной властью на вое токе и юге страны является Святослав, а на западе братья-комитопулы. Исходя из этого, бросок на Царьград должен был быть молниеносным и успешным, в противном случае все успехи князя в Болгарии окажутся под угрозой.
Не знаю почему, но поход Святослава на Константинополь мне всё время напоминает поход Красной армии на Варшаву в 1920 году. Вначале всё идёт строго по плану, враг не может остановить стремительный натиск, его войска разбегаются, до желанной цели остаётся совсем немного, и вдруг — неожиданная катастрофа. Причём происходит она по причинам, которые в какой-то степени от командующих не зависели, поскольку виновными в них оказались совсем другие люди. Вот мы сейчас и попробуем разобраться, почему же поход Святослава на Царьград окончился неудачей. Итак, Балканы, весна 970 года.
Узнав от лазутчиков, что Варда Склир с частью ромейской армии ушёл в сторону Адрианополя, чтобы защищать столицу, Святослав понял, что его час настал. Выждав несколько дней, чтобы убедиться в том, что Склир ушёл окончательно, княжеская рать покинула лагерь и двинулась на армию Империи. Когда разведчики донесли патрикию Петру о том, что русы начали наступление, он тоже решил не отсиживаться за укреплениями, а выступил им навстречу. Встречи с противником патрикий не боялся, но и не собирался недооценивать врага. Он знал, что грозный князь не потерпел ещё не одного поражения, а его слава победителя хазар гремит по всему миру. Но именно здесь, во Фракии, Пётр собирался положить конец успехам Святослава и навсегда отбросить князя от границ Империи. Две враждующие армии сближались, и патрикий, остановив движение, стал строить войска в боевые порядки. Главные надежды имперский полководец возлагал, конечно же, на панцирную конницу катафрактов и клибанариев. Они должны были смять конные дружины русов, а затем комбинированным ударом с флангов и тыла по вражеской пехоте довершить разгром. Однако всё это прекрасно понимал и Святослав.
Киевский князь реально смотрел на положение дел и понимал, что у врага в коннице значительное преимущество. Значит, надо было сделать так, чтобы оно исчезло. И в итоге Святослав нашёл выход. Единственной силой в его армии, которая могла противостоять закованной в броню коннице Империи, была тяжёлая пехота, вооружённая длинными копьями и большими щитами. Святослав решил навести византийскую конницу на ряды своих пехотинцев, а затем разбить её одновременным ударом конных дружинников и пеших ратников. Князь сознательно ослаблял боевые порядки в центре, усиливая группировки на флангах, он отказался от второй линии войск, зато добился того, что длина фронта его армии не уступала ромейской, которая превосходила русскую рать численно. Исключив возможность охвата флангов, Святослав решил дать бой от обороны.
Сколько бойцов киевский князь выставил против войск патри-кия? Я думаю, с учётом того, что часть его армии ушла в самостоятельный рейд, где-то около 15 000 воинов. Византийцы в общей сложности могли изначально иметь примерно 30 000 человек, поскольку их письменные источники довольно чётко определяют численноеть отряда Варды Склира, который ушёл к Адрианополю и увёл от 10 000 до 12 000 солдат. Но даже с учётом этого перевес у Петра был солидный. Однако был ещё один момент, который играл немаловажную роль: дело в том, что ни сам Святослав, ни большинство его воинов до этого момента не встречались с ромеями на иоле боя. Они могли наслушаться рассказов ветеранов, кое-что могли узнать от общения с болгарами, а потому та картина, которая вырисовывалась перед простыми ратниками, была довольно безрадостной. Да ещё учитывая численное преимущество врага! И потому Святослав счёл необходимым перед сражением лично обратиться к войскам. Русские летописи сумели донести до пас те слова Великого Воителя, что услышали его ратники. Слова, которые сразу же стали легендарными: «Уже нам некамо ся дети, волею и неволею стати противу; да не посрамим земли Рускыя, поляжем костью ту: мертвии бо срама не имут; аще ли побегаем, то срам имам, и не имам убежати, нь станем крепко, аз же пред вами пойду; аще моя глава ляжешь, то промыслите о собе». И реша война: «где, княже, глава твоя, ту и главы наша сложим» (Новгородская I летопись). И исполнилась Русь, и пошли княжеские полки на греков.
Патрикий Пётр внимательно следил за выдвижением русских войск на позиции и пока ничего необычного не обнаружил, всё банально, пехота в центре, кавалерия на флангах, стрелки впереди. Он ожидал от Святослава большего, но раз уж киевский князь решил сражаться классическим построением, то Пётр покажет ему, как это делается. Патрикий поднял руку, и в атаку пошли мобильные войска — лучники, пращники, метатели копий и дротиков. Святослав ответил так же, как и в битве с хазарами, выдвинув вперёд лучников под прикрытием щитоносцев. В течение длительного времени шёл бой на дальней дистанции, обе стороны несли потери, и в итоге, убедившись, что толку от одних легковооружённых будет немного, Пётр послал в бой тяжёлую пехоту.
Византийские трубы дали сигнал к атаке, и тагмы ромеев двинулись вперёд, а на флангах стала перестраиваться в клинья тяжёлая конница Империи. Стрелки и легковооруженные бойцы очистили пространство между двумя армиями, и теперь в бой пошли тяжёлые пехотинцы. Русы выставили перед собой громадные щиты в рост человека и опустили лес копий — в следующий миг вся масса имперской пехоты навалилась на их строй. Навстречу тяжёлой кавалерии патрикия не спеша двинулись конные дружины русов, и Пётр распорядился начинать атаку, он не собирался затягивать битву, а, наоборот, стремился закончить дело как можно скорее и идти на помощь Варде Склиру. Постепенно закованная в железо лавина византийских всадников начала набирать скорость для атаки, удары тысяч копыт сотрясали землю, и вся эта сверкающая сталью волна покатилась на русские конные дружины. Но те даже не стали принимать бой, а, резко развернув коней, помчались назад. За ними с победным рёвом хлынула кавалерия Империи. Нехорошее предчувствие охватило патрикия, когда он увидел стремительное отступление вражеской конницы, но что-либо сделать ромейский полководец был бессилен. Нс было сейчас в мире такой силы, которая могла бы остановить мчавшихся во весь опор катафрактов.
Русы пришпорили коней и неожиданно для византийцев стали уходить влево и вправо, избегая удара закованных в панцири всадников. Повторить их маневр отягощённые доспехами ромеи не смогли. Их кони неслись вперёд, и внезапно прямо перед собой катафракты увидели «стену щитов» и частокол копий, нацеленных прямо на них. Со страшным грохотом, который был слышен далеко вокруг, панцирная кавалерия нагрикия вломилась в боевые порядки пехоты русов и накрепко там завязла. Трещали и ломались копья, под страшными ударами раскалывались щиты, огромные кони клибанариев втаптывали в землю поверженных русов, но «стена щитов» устояла. Mitno того, из задних рядов, сжимая в руках боевые топоры и засапожные ножи, полезли новые ратники, которые в свою очередь навалились на византийцев. Могучими ударами тяжёлых топоров на длинных рукоятках русы разрубали крепкие панцири катафрактов, гвоздили по шлемам клибанариев окованными железом палицами, а наиболее ловкие проскальзывали между сражающимися и вспарывали засапожными ножами животы у вражеских лошадей. Византийская конница сбилась в кучу, сё боевой порядок развалился, и теперь на флангах вместо правильного сражения шла жуткая резня. Конные дружины русов развернулись, а затем с тыла и флангов врубились в эту мешанину из людских и конских тел, круша прославленную кавалерию Империи.
Битва у Адрианополя в 970 году. Худ. Чориков Б.
Видя разгром своей конницы, дрогнула и пехота византийцев, тагмы попятились, а затем, бросая щиты и знамёна, обратились в бегство. Патрикий Пётр глазам своим не верил, видя поражение ромеев, он так и стоял на холме, пока его не захлестнул поток беглецов. Затем к стратегу подвели коня, и он, вскочив на него, помчался прочь в окружении телохранителей, оставляя за спиной поле боя. где русы добивали остатки некогда грозной армии.
С клибанариями и катафрактами расправлялись долго, защищённые прочными доспехами, они бились до конца. Но сбитые с коней, неповоротливые и неуклюжие, были в итоге перебиты. Затем конные гридни бросились в погоню за убегающими вражескими пехотинцами, которые побросали оружие и рассыпались по окрестностям. Разбитых ромеев преследовали до тех пор. пока не устали лошади, все дороги были завалены телами убитых византийских солдат, а победители, возвращаясь из потони, валились прямо на землю, где и засыпали от неимоверной усталости. Князь Святослав смотрел на это сквозь пальцы, потому что прекрасно понимал, что вплоть до самого Адрианополя имперских войск больше поблизости нет и его измотанному и обессиленному воинству ничего не угрожает. Это была победа, и победа безоговорочная. Путь на Царьград был открыт!
«И исполчились русские, и была жестокая сеча, и одолел Святослав, а греки бежали. И пошел Святослав к столице, воюя и разбивая города, что стоят и доныне пусты» — так повествует об этих славных днях Повесть временных лет. Огнём и мечом прошёл по Фракии Святослав, его воины с ходу бросались на стены стоявших на их пути городов и, перевалив через них, подвергали всё вокруг беспощадному разгрому. Киевский князь развязал против Империи тотальную войну, чёрный дым застилал небо над Фракией, а по ночам зарево пожаров отмечало путь русов к Царьграду.
В столице началась страшная паника. Святослав и так внушал страх ромеям, а сейчас, узнав о разгроме патрикия Петра и что на Константинополь идут русы, народ дикий и свирепый, жителей охватил самый настоящий ужас. Началось повальное бегство из города, многие считали, что наступает конец света, а знающие люди вспомнили о пророчестве, которое было выбито на постаменте конной статуи, которая стояла на площади Мавра. По свидетельству современника, на цоколе были «вырезаны рассказы о последних днях города, когда росы будут готовы разрушить этот город». Но наилучшим показателем тех настроений, которые царили в те дни в столице, является надпись на гробнице Никифора Фоки, которую сделал митрополит Иоанн Мелитинский: «Но восстань ныне, царь! И устрой пеших, и конных, и копейщиков, твое воинство, фаланги и полки. На нас устремляется русское вооружение, скифские народы в бешенстве наносят убийство, грабят всякое племя, твой город, между тем прежде их страшил твой образ, начертанный перед воротами Цареграда. Не презри этого, сбрось камень, который покрывает тебя. Если же нет, то вскрикни хоть раз из земли своим голосом, может быть, и это одно рассеет их, если же и это тебе неугодно, то прими нас всех в свою гробницу». Воистину вопль отчаяния!
Однако всё то, что творилось в Константинополе, в какой-то мере объясняет тот факт, почему такой опытный полководец, как Цимисхий, не отправился к войскам и лично не возглавил отпор вражескому нашествию. Дело в том, что положение нового базилевса было очень неустойчивым, а оставлять в такой критический момент столицу без присмотра было смерти подобно. Могли поднять голову сторонники убитого императора, народ тоже мог выразить неудовольствие текущим положением дел в стране, со всеми вытекающими из этого последствиями. В это смутное время могло случиться все что угодно, а потому и решил Иоанн держать Константинополь под личным контролем, доверив ведение боевых действий своим полководцам. Но помимо этого был ещё один момент, который вынуждал базилевса остаться на месте. Дело в том, что из Азии прибыли далеко не все войска. Новые подразделения подходили регулярно, и по мере их прибытия император был вынужден решать массу организационных и прочих вопросов. Поэтому теперь все надежды ромеев были на Варду Склира, армия которого осталась единственным препятствием на пути Святослава к Царьграду.
ЗВЕЗДА ВАРДЫ СКАИРА
Как только магистр Варда, который всегда был мужем доблестным и решительным, а в то время особенно пламенел гневом и страстной отвагой, узнал о нападении врагов, он собрал вокруг себя отряд отборных воинов и спешно выступил на битву.
О полководческих талантах Варды Склира, брата недавно умершей жены Цимисхия, Лев Диакон был очень высокого мнения, называя его «мужем предприимчивым и необыкновенно храбрым». Создаётся впечатление, что в Империи каждый второй военачальник был военный гений, но это действительно было время, когда в Византии появилась целая плеяда блестящих полководцев- Никифор Фока, Иоанн Цимисхий, Варда Склир, Михаил Вурца, Варда Фока… То нет никого, а здесь целая россыпь! Военное дело в стране находилось на подъёме, армия Византии считалась лучшей в мире, а её соседи предпочитали лучше договориться с ромеями по-хорошему, чем встречаться с их войсками на поле боя. И лишь Святослав бросил открытый вызов Империи и вторгся на её исконные земли…
Выведя свою армию из главного лагеря, Склир повёл её на Адрианополь, город, который имел исключительно важное стратегическое значение на Балканском полуострове. Адрианополь, этот оплот византийского могущества в регионе, названный в честь римского императора Адриана (76—138 н. э.), стоял на месте слияния рек Тунджа и Гебр (современная Марина). Город контролировал дороги, ведущие к столице, и, можно сказать, был ключом от Константинополя. От Царырада до Адрианополя будет 240 километров, и если бы союзники Святослава сумели его захватать, то дела Империи стали бы совсем плохи. А потому так и спешил Варда к городу, надеясь занять его до подхода неприятеля.
Однако, оказавшись в Адрианополе, он с удивлением обнаружил, что вражеская армия прошла восточнее и не спеша движется на юг, прямо на Константинополь. И на пути её лежит небольшой городок Аркадиополь. Склир велел снова трубить поход и повёл измученные долгим переходом войска к Аркадиополю, чтобы успеть туда до прибытия вражеских отрядов, благо те двигались не спеша, основательно разоряя те земли, по которым проходили.
Аркадиополь был основан на месте древнего города Бер-гула в 396 году императором Восточной империи Аркадием, и до Адрианополя от него было 60 километров на северо-запад, а до Константино! юля — около 170 километров на юг. Из-за своего исключительного положения, поскольку он прикрывал дорогу на столицу, Аркадиополь не один раз видел под своими стенами вражеских воинов. Кто только не пытался овладеть им — и Аттила, и Теодорих Великий, а теперь вот нацелились на него и союзники Святослава. Но Склир их опередил.
Когда войско Варды входило в Аркадиополь, то его люди буквально падали от усталости, но военачальник был непреклонен, не дай бог нагрянут печенеги с венграми. Его измотанное воинство не выдержит такого удара. И лишь когда за последним солдатом захлопнулись городские ворота, а на стенах были выставлены караулы, Склир успокоился и отправился на заслуженный отдых. А наутро магистра разбудили, и взволнованный посыльный доложил, что к городским стенам походят отряды союзников Святослава. Варда облачился в доспехи, надел позолоченный шлем и отправился на укрепления, чтобы выяснить обстановку. То, что магистр увидел, повергло его в уныние.
Вокруг городских стен разъезжали толпы печенегов и венгров, они пускали коней вскачь вдоль городских укреплений, метали стрелы в защитников и моментально отъезжали назад. Неприятельский лагерь виден не был, но магистр понимал, что он находится недалеко и что вся вражеская пехота в данный момент располагается там. Варда спустился со стены и распорядился срочно собрать всех командиров, чтобы составить план дальнейших действий. Из сообщений лазутчиков было известно, что вражеское войско не является единым организмом, а представляет собой смесь из самых разнообразных народов — венгров, печенегов, болгар и русов. Большая часть вражеской армии была конной, а пехота состояла из русов и отряда пеших болгар, поскольку другая половина болгарских воинов сражалось в конном строю. Численно они превосходили десятитысячный отряд Склира, а потому на совете приняли решение сидеть в городе, за стены не высовываться и внимательно следить за обстановкой.
Похода союзников на Константинополь Варда не боялся по причине того, что, во-первых, там находился сильный гарнизон, во-вторых, город обладал самыми мощными укреплениями в мире.
Ну а в-третьих, как только вражеская рать осадит столицу, так магистр покинет Аркадиополь и, скоординировав свои действия с императором, уничтожит варваров. После этого Склир успокоился и стал поджидать вестей от патрикия Петра, чтобы затем договориться с ним о совместных действиях. И вести пришли.
Когда ему сообщили о разгроме патрикия, Варда сначала ушам своим не поверил и лишь через какое-то время осознал весь масштаб случившейся катастрофы. Ведь если Пётр разбит, то Святослав уже идёт к Аркадиополю на соединение со своими союзниками, а как только это произойдёт, то последует немедленный штурм и шансов устоять у Склира будет немного. От Аркадиополя до столицы рукой подать, и как дальше развернутся события, одному богу известно. Надо было действовать, и притом действовать немедленно, поскольку времени оставалось в обрез, армия Святослава могла появиться в любой момент.
И Варда решился дать бой союзникам, причём дать тогда и в такой обстановке, когда это будет ему выгодно. Удивительно, но в этот момент все обстоятельства складывались в пользу магистра. Дело в том, что от лазутчиков византийский полководец знал, что во вражеском лагере практически отсутствует дисциплина, процветают разгул и пьянство, нет единого командования, а едва ли не половина войска ежедневно разбредается по окрестностям с целью грабежа и наживы. Мы не знаем, назначал ли Святослав командира над этим воинством, есть вероятность того, что нет, поскольку печенеги подчинялись своим ханам, венгры своим вождям, а русы и болгары своим воеводам. Если бы был единый командующий, то вряд ли в войске случилось бы столь сильное падение дисциплины, да и в последующее сражение союзники будут вступать каждый сам по себе, без определённого плана. Уверовав в то, что ромеи испытывают перед ними страх, союзники утратили бдительность, стали халатно относиться к несению сторожевой и караульной службы и совсем забыли о дальней разведке. В итоге все их ошибки Склир использовал просто блестяще.
План, который на военном совете предложил Варда, был прост и в то же время очень хорош — выманить конницу врага из лагеря, подвести под удар скрытых в засаде отрядов, а затем уничтожить. После этого всеми силами атаковать вражескую пехоту и тоже нанести ей поражение. Время и час для атаки вражеского лагеря были назначены, командиры получили чёткие приказы, а когда наступила ночь, то распахнулись городские ворота, и отряды тяжёлой и лёгкой кавалерии скрылись во мраке. Они уходили в засады, которые Склир расставлял для союзников, и должны будут вступить в бой только по сигналу полководца. Все распоряжения отданы, войска выдвигаются на позиции, и Варда ждёт рассвета, чтобы начать битву, которая решит как его судьбу, так и судьбу Константинополя.
На рассвете небольшой отряд под командованием патрикия Иоанна Алакаса двинулся в сторону вражеского лагеря и атаковал сторожевые посты союзников. Боевой стан сразу пришёл в движение, воины спешно вооружались, седлали коней и выдвигались на позиции, где стрелки вели бой с лёгкой конницей Алакаса. Первыми пошли в атаку на ромеев венгры и печенеги, они засыпали врагов ливнем стрел и погнали прочь от лагеря, где русы и болгары еще только строились в боевые порядки. Следуя точным приказам Склира, Алакас старался при отступлении сохранить строй, его воины отстреливались от наступавшего врага, а иногда разворачивались и шли в контратаку. Сражение всё дальше отдалялось от лагеря союзников, а Алакас медленно, но верно подводил вражескую кавалерию под удар засадных отрядов Склира. В последний момент воины патрикия не выдержали бешеного напора вражеских всадников и обратились уже в настоящее бегство, промчавшись сквозь расступившиеся порядки своей тяжёлой пехоты. Клубы пыли скрывали от печенегов и венгров общую картину сражения, но патрикий всё же вывел их прямо к тому месту, где в развёрнутых боевых построениях стояли пешие тагмы ромеев. Сам Алакас, выйдя в тыл, остановил своих кавалеристов, велел выровнять ряды, а затем повёл их в новую атаку.
Стоявшие под прикрытием тяжёлой пехоты стрелки и пращники обрушили на союзную конницу град стрел и метательных снарядов, вздыбились и попадали на землю подстреленные кони, убитые и раненые наездники десятками повалились с сёдел. С флангов выбегали другие легковооружённые воины, они забрасывали неприятельских всадников копьями и дротиками, внося ещё большее смятение в ряды союзников. Конница венгров и печенегов сбилась в кучу, многие предводители погибли, и пока вся эта орда топталась на месте, ромеи производили страшное опустошение в её рядах. По приказу Склира взревели боевые трубы византийцев, и в атаку пошла тяжёлая пехота. Сдвинув щиты, греки дружно ударили по лёгкой коннице противника, ударами копий они повергали вражеских всадников на землю, с каждой минутой усиливая натиск. Союзники напора не выдержали и стали разворачивать коней, надеясь отступить и перестроить ряды, но было уже поздно. Справа и слева на них обрушились отряды тяжёлой конницы, а наездники Алакаса, описав дугу в тылу своих войск, зашли венграм и печенегам в тыл, отрезав все пути к отступлению. Начался разгром союзной конницы.
Спастись удалось немногим, но именно они и донесли весть о поражении до стоявших в боевых порядках болгар и русов, которые пока в битве участия не принимали. Желая спасти своих союзников от уничтожения, вперёд пошла болгарская конница и отбросила передовые отряды ромеев, однако скоро была вынуждена отойти за строй пехоты под напором превосходящих сил врага. Но и византийское наступление, ударившись о строй пеших ратников, остановилось, и Склир был вынужден отозвать свои войска назад, перестроить и только после этого снова посылать в атаку. После этого бой возобновился с новой силой, сражавшиеся в пешем строю русы и болгары сдерживали натиск тяжёлой пехоты ромеев и их панцирной конницы, а болгарские всадники отражали на флангах попытки зайти союзникам в тыл. Битва выровнялась. и Склир, не желая упускать победу, бросился в гущу сражения, желая личным примером воодушевить войска. Всадника в блестящих доспехах, который вёл за собой клин катафрактов, заметил русский воевода и, решив одним махом переломить ход битвы, пришпорив коня, бросился в атаку. Налетев на Склира. рус ударил его мечом по шлему, но скользкая от крови рукоять перевернулась в кисти, и клинок ударил плашмя, соскользнув вниз. В следующее мгновение Варда встал на стременах во весь рост и, вложив в удар всю свою силу, мощным ударом разрубил воеводу до седла.
Смерть военачальника самым роковым образом сказалась на действиях русов и болгар, но тем не менее сражение продолжалось ещё какое-то время. И лишь когда византийцы сумели зайти союзникам в тыл, всё было кончено. Понимая, что сейчас самым важным является не дать врагу снова собраться силами, Склир организовал преследование, и его всадники гнали противника до глубокой ночи. В итоге союзное войско перестало существовать как боевая единица. Варда мог быть вполне доволен, задачу-минимум он со своими воинами выполнил.
Множество пленных повязали верёвками и погнали к городу, ромеи бродили по полю боя, собирая добычу и оружие, сгоняли в табуны разбегавшихся лошадей. Но магистр понимал, что к Аркадиополю вот-вот может подойти Святослав, а потому спешил увести свои войска за городские стены. Подошедшие наутро к городу дозоры русов обнаружили, что крепостные ворога наглухо заперты, а на стенах стоит готовое к бою войско ромеев.
Битва при Аркадиополе наглядно показала преимущество военной машины Империи над коалицией союзников. И дело даже не в том, что греки сражались лучше, а их противники хуже. Проблема была в том, что если бы при Аркадиополе союзной армией командовал Святослав, то исход боя вполне мог быть иным. Но кто тогда бы сражался с патрикием Петром? Бедой союзников стало то, что в их рядах просто не было военачальника, который по своему таланту полководца и авторитету в войсках хоть отдалённо напоминал бы киевского князя. А сам Святослав не мог одновременно находиться в двух разных местах и организовывать боевые действия на разных стратегических направлениях. И если в войне против Хазарии всё обошлось, то на Балканах война проходила в других условиях. У византийцев подобной проблемы не существовало, и если сам Цимисхий не смог принять участие в боевых действиях, то его с успехом заменил Варда Склир.
Мы не знаем, что испытал Святослав, когда весть о катастрофе дошла до него. Ему казалось, что победа уже близка, что ещё одно усилие и вражеская армия будет сокрушена окончательно, а его рать двинется прямо на Цары рад. Однако победа Варды Склира под Аркадиополем сорвала план молниеносною похода на Константинополь войск Святослава и поставила киевского князя в затруднительное положение. Вздумай он идти на столицу Империи и брать её в осаду, то в тыл ему тут же ударит Склир, перекроет все пути подвоза припасов и будет морить голодом. А затем совместно с гарнизоном ударит с двух сторон по ослабевшей княжеской рати.
Если же Святослав на Царьград не пойдёт, а возьмет в осаду Аркадиополь, то из Константинополя выдвинется с армией базилевс и опять-таки князь окажется в клещах. Святослав не сомневался, что Склира из-за городских укреплений теперь не выманишь, а идти на лобовой штурм было чревато большими потерями в войсках, которых после Аркадиополя у него и так осталось немного.
С другой стороны, Варда не имел возможности помешать Святославу разорять страну, а мог лишь оставаться в роли пассивного зрителя, потому что своих сил у него было недостаточно. Но самое страшное заключалось в том, что в Малой Азии племянник убитою Никифора, Варда Фока, понял восстание против Цимисхия и под его знамёна стекались тысячи недовольных. В итоге ситуация создалась патовая, в которой ни одна сторона ничего не могла поделать с другой. Но ромеям было тяжелее, и в лагере Святослава снова появились послы Империи.
О самой битве при Аркадиополс существует множество самых разнообразных версий. Одни считают, что командовал гам сам Святослав, другие отмечают, что князь в это время осуществлял набеги на Фракию, а под Аркадиополсм руководил кто-то из его воевод. Все византийские источники единодушно отмечают в битве победу ромеев, но им не менее единодушно отвечают русские летописцы: «Испоячишася Русь, тако же и Греци противу исполчишася; и сразистася обои полъци, и оступиша Русь, и бысть сеча велика зело; и одоле Святослав, и бежаша Греце» (Новгородская I летопись); «И оступиша русь, и бе сеча велика, и одоле Святослав» (Пискарёвский летописец). Подобных примеров можно привести массу. Но самым главным аргументом в пользу победы русов является то, что именно греки первыми начали переговоры и именно они стали предлагать Святославу откуп за прекращение боевых действий. С побеждённым врагом так не обращаются, с проигравшими войну разговор совершенно другой!
На мой взгляд, академик А. Н. Сахаров высказал совершенно обоснованное предположение о том, что произошло не одно, а целых два сражения: «Греки потерпели серьезное поражение во Фракии и потеряли там армию патрикия Петра, но на ближних подступах к Константинополю им удалось остановить союзников, нанести удар коалиционному войску, в которое входила лишь часть русских сил». В этом случае всё достаточно легко объяснимо. И то, что Святослав пошёл дальше «к граду, воюя и грады разбивая», и то, что вскоре к нему прибыло имперское посольство. Всё логично и понятно: князь не может больше продвигаться к Царыраду, а ромеи не могут выгнать его со своей земли. Оружие откладывается, на первый план выходит дипломатия.
Сама битва при Аркадиополс достаточно подробно описана у византийских авторов, хотя они иногда и расходятся в частностях. На мой взгляд, описание у Скилицы более подробно и логично. Но при л ом всегда надо помнить, что и Иоанн Скилица, и Лев Диакон были людьми штатскими, делали карьеру на гражданской службе, а потому в том, что касалось военных дел, разбирались, мягко говоря, не особо сильно. Ярким примером того, к чему подобное незнание может привести, является сообщение Тита Ливия (который тоже имел довольно смутное представление о военном искусстве) о том, как в битве при Киноскефалах македонская фаланга положила копья и пошла в атаку с одними мечами! Но это, как говорится, классика, хотя и в работах византийских хронистов мы можем наблюдать подобную картину. Они часто путаются при описании тех маневров, которые проделывают войска на поле боя, и используют разные анахронизмы при разборе боевых действий.
Поэтому к их сообщениям следует подходить критически. Хотя очень большое удивление вызывает тот факт, что иногда их сведения просто бездумно переписывают.
Здесь сам себя превзошёл ниспровергатель устоявшихся истин А. Королёв, который слепо доверился Скилице и составил довольно своеобразное описание битвы. Которое оставляет гораздо больше вопросов, чем даёт ответов. А чтобы было более понятно, я процитирую некоторые его перлы, специально выделив наиболее яркие моменты. Они стоят того, чтобы с ними ознакомиться. «Алакас напал на отряд, состоявший из печенегов. Те действительно увлеклись преследованием отступивших ромеев и вскоре наткнулись на основные силы, которыми командовал лично Варда Склир. Печенеги остановились, изготовившись к бою, — и это погубило их окончательно. Дело в том, что фаланга ромеев, пропуская Алакаса и гнавшихся за ним печенегов, расступилась на значительную глубину (это как понять?). Печенеги оказались в мешке (каким образом?). Из-за того, что они не отступили сразу же, было потеряно время; фаланги сомкнулись (!!!) и окружили кочевников (как это вообще можно осуществить?). Все они были перебиты ромеями».
Начнём по порядку. Мне, например, непонятно, как фаланга могла расступиться в глубину и почему из-за этого печенеги попали в окружение. Сам автор это пояснить не удосужился, так же как и то, что следует понимать под фалангой. Но раз Королев говорит «фаланга», значит, будем считать, что под Аркадионолем византийцы сражались фалангой.
Я же это дело представляю так, что пешие тагмы могли пропустить отступающих всадников Алакаса сквозь ряды, а затем сомкнуть строй — такие маневры осуществляли ещё римские легионы. А Византия считалась наследницей их боевых традиций, и однозначно, что её стратеги и солдаты были в состоянии такой маневр осуществить.
В горой момент — почему из-за этого маневра печенеги оказались в окружении? Здесь я совершенно не могу понять логику автора, ведь войска «расступилась на значительную глубину», а печенеги вдруг оказались в мешке! Тем более, что в изложении Королёва, расступилась фаланга!
Ну и самое вкусное, как говорится, на десерт: «Фаланги сомкнулись и окружили кочевников». Чтобы тяжёлая пехота, да ещё построенная в фаланги, вдруг взяла и окружила лёгкую конницу — это что-то из разряда ненаучной фантастики! Уж на что Великий Македонец мастерски владел этим способом построения войск, используя фалангу, где только возможно и невозможно, но даже он не мог проделывать подобные фокусы! А здесь… Из-под пера автора вышло настолько фантасмагорическое описание сражения, что невольно задаёшься вопросом: а сам-то он понял, что написал?
Ещё раз отмечу, чтобы больше к этому не возвращаться. Скилица и Диакон, будучи большими знатоками античной литературы, но совершенно безграмотными в военном деле, при описании боевых действий пользовались устаревшими и отжившими свой век терминами. Когда они писали о фаланге, они имели в виду не конкретное боевое построение, а просто отдельную тактическую единицу византийской армии. Не утруждая себя доскональным изучением тонкостей современной им стратегии и тактики, они просто писали так, как им было удобнее, как они привыкли. Заодно подражая великим историкам Античности. Вот отсюда и фаланги.
Но что простительно византийским писателям, то непростительно современным исследователям, в распоряжении которых имеется масса документов и научных работ по данной теме.
А. Королёв просто не удосужился поглубже вникнуть в проблему, пошёл на поводу у Скилицы, а в итоге мы имеем то, что имеем.
По сообщениям русских летописей, послы базилевса трижды ездили в лагерь Святослава, обговаривая с ним условия мирного соглашения. Я думаю, что сообщения об испытании князя золотом и оружием носят, скорее всего, легендарный характер, которые летописец вставил в повествование для того, чтобы подчеркнуть наиболее яркие, как ему казалось, черты характера Святослава. Для нас гораздо важнее то, на каких условиях киевский князь замирился с Империей. Об этом летописи дают исчерпывающую информацию: «И послал к нему царь, говоря так: '‘Не ходи к столице, возьми дань, сколько хочешь», ибо немного не дошел он до Царьграда. И дали ему дань; он же брал и на убитых, говоря: «Возьмет-де за убитого род его» (Повесть временных лет). Это же сообщение уточняет В. Н. Татищев, у него Святослав говорит так: «Ежели хотите мир иметь, я с охотою учиню, только заплатите по договору, чего несколько лет не направляли».
Как видим, речь здесь идёт не о каких-либо территориальных претензиях или разграничении сфер влияния, которые, как правильно понимал Святослав, вряд ли будут удовлетворены, а о вполне реальном несоблюдении ранее заключённого договора. Князь брал с ромеев дань на все войско, которое он несколько лет назад перевёл через Дунай, в том числе и на убитых за эти годы ратников. То есть всё, что обещал ему когда-то Никифор Фока. После этого боевые действия прекратились, и Святослав повел свои войска на север, в Болгарию, а. Варда Склир двинулся в Константинополь. Где и был назначен главнокомандующим в войне против Варды Фоки, чьё восстание охватывало всё большие и большие регионы.
Каковы же итоги этой титанической борьбы между киевским князем и Империей в 970 году? Была ли вероятность того, что ему удастся овладеть Цары радом? Это мы сегодня видим, что шансов на взятие Константинополя у Святослава не было, а если и были, то минимальные. Ио тогда князю всё виделось нескольку иначе. И действительно, поначалу ему сопутствовал успех, а разгром патрикия Петра вселил в князя уверенность в скорой победе. Но пол Аркадиополем Варда Склир разбил вдребезги союзное войско, а вместе с ним и все надежды Святослава. Панегирики византийских авторов но поводу этой победы и последующих за ней событий явно не отражают того реального положения дел, которое сложилось к этому моменту на полях сражений. Они не упоминаю! о том страхе, который грозный киевский князь напустил на Константинополь и всю Империю. Русские летописи сохранили более точное описание сложившейся на театре военных действий ситуации. Помните надпись на гробнице Никифора Фоки, которую оставил митрополит Иоанн? Ф. И. Успенский, блестящий знаток эпохи, сделал по этому поводу очень интересное наблюдение: «Если поставить рядом этот документ с русской летописью, то последняя, понятно, много выиграет, и наоборот, хвастливая речь Льва Диакона потеряет значение».