Итак, мы видим казни достаточно большого количества крупных сенаторов, наместников провинций. Но здесь всё просто. Дунайские наместники командевали большими армиями, лучшими в империи, являясь при этом прямыми либо потенциальными врагами новой власти. Оставлять их живыми было рискованно. Наказание за убийство императора (Каракаллы) вообще было обязательным. К тому же, Агриппа и Трикциан были простолюдинами, и их печальная судьба вряд ли обеспокоила Римскую аристократию.
Освободившиеся провинции дали новому режиму возможность проявить свое покровительство и направить сигнал традиционной сенаторской элите. Так, новым легатом Нижней Паннонии стал Понтий Прокул Понтиан (219–222 гг.) из древнего самнитского плебейского рода, во времена империи переселившегося в Македонию. Возможно, именно он (или его сын) будет консулом-ординарием 238 года. Это была уважаемая сенаторская семья, имевшая в своей родословной по крайней мере одного консула и, следовательно, принадлежавшая к знати.
Человек, которому была доверена Нижняя Мезия, Тиберий Флавий Новий Руф (219–220 гг.), был италийцем из самого сердца истеблишмента. Он был консулом, как и его отец и дед до него. После возвышения Комазона, Тимесифея и, на тот момент находившегося на пике популярности, Поллиона, режим Гелиогабала теперь демонстрировал Сенату нормальное функционирование cursus honorum: мужчины выходцы из старинных благородных семей пользовались почетом и продолжали продвигаться по службе. Интересно, что этот посыл, похоже, сработал. По крайней мере, мы не слышим ни о каких восстаниях в западной половине империи до конца правления Гелиогабала. Восток имел совершенно другую историю.
Правда, легатом Трёх Дакий был назначен всадник Ульпий Виктор. Но, как мы уже видели, например, в Аравии, такое временно допускалось, пока не будет подыскана сенаторская кандидатура.
Был сменён и легат Реции. Имён, как бывшего, так и нового легатов мы не знаем, но знаем когномен нового легата – Дионисий (219–221 гг.) (CIL III 5874). Судя по греческому когномену, это был выходец с Востока.
Часть верных людей Каракаллы не только не были репрессированы, но и продолжили свои карьеры. Например, легатом Иллирика был поставлен друг Каракаллы Гай Октавий Аппий Светрий Сабин (219–220 гг.). Он родился около 175 года, вероятно, в городе Истонии в Лигурии. По крайней мере, его номен Светрий имеет лигурийское происхождение и весьма редко встречается в надписях. Предполагают, что отцом его был сенатор Гай Октавий Светрий Прокул, а матерью – Аппия Ветурия Аврелия Кёкива Сабинилла.
Начало карьеры Светрия Сабина, видимо, совпало с началом правления императора Септимия Севера. Его первой должностью была должность децемвира по судебным разбирательствам, которую он занимал между 193 и 194 годами, а затем стал севиром молодёжной кавалерии. О первых милитиях Светрия в надписях, ему посвящённых, почему-то, ничего не говорится и мы не знаем, чем он занимался в годы Гражданских войн. Около 200 года Сабин вошёл в состав сената, очевидно, по протекции императора. Около 201 года Гай был назначен квестором как кандидат от императора. Около 203 года он стал народным трибуном. Наконец, в 206 году Сабин получил пост претора.
После этого он отправляется легатом провинции Африка в область города Гиппон (207–208 гг.). По возвращении из провинции, примерно в 209 году, Сабин занимал должность куратора Латинской дороги. Его следующим назначением был пост судьи в Эмилии и Лигурии, на котором он находился в 210 году. В какой-то промежуток времени Сабин был куратором умбрийского города Окрикул, помогая ему выйти из кризиса.
Когда Каракалла стал императором, он немедленно назначил Светрия на пост легата легиона XXII Primigenia p.f., дислоцировавшегося в Верхней Германии (211–213 гг.), чем в очередной раз продемонстрировал привилегированность этого легиона как кузницы кадров [CIL X, 05178].
При подготовке к Германской войне, Каракалла поручил Светрию возглавить вексилляцию дунайских легионов V Macedonica и XI Claudia p.f. Надпись из Рима CIL 06, 41193 называет Светрия Сабина «комитом императора и дуксом вексилляции». То есть, в 213 году 38-летний Светрий был комитом императора и дуксом вексилляции в походе против германских племен. Затем он находился на посту легата-пропретора Реции в течение непродолжительного периода (с октября по декабрь).
Почему так мало? Потому что близкий друг императора Каракаллы, Гай Октавий Аппий Светрий Сабин был назначен ординарным консулом вместе с Луцием Валерием Мессалой Аполлинарием на 214 год. Тот факт, что его первое консульство был ординарным, а не суффектным, укрепляет во мнении, что Сабин был в милости у императора. После консульства Светрий последовательно находился на постах судьи неизвестной провинции и префекта снабжения Рима. В 215–216 годах Сабин был корректором «electus ad corrigendum statum Italiae». Его главной задачей было справиться с упадком законности и порядка в Италии в течение этого времени, с ростом бандитизма, поразившего сельскую местность. Возможно, в его обязанности входила фиксация налогообложения в италийских общинах.
В 216–217 годах Гай занимал должность легата Нижней Паннонии, но после убийства Каракаллы он был заменен по приказу нового императора Макрина. На некоторое время он, кажется, впал в немилость, но в конце концов был возвращен на службу. Как мы видим, в 219 году Светрий Сабин был назначен легатом Иллирии, каковым был до 220 года. Затем в наших знаниях виден большой пробел, но, кажется, что Светрий Сабин опять потерял влияние при Александре Севере, а вот при Максимине Фракийце вновь поднялся. Между 236 и 238 годами он занимал должность проконсула провинции Африка. По всей видимости, Сабин сыграл значительную роль в восхождении на трон Гордиана III. В 240 году он находился на посту ординарного консула во второй раз вместе с Рагонием Венустом.
Кроме того, Сабин входил в состав жреческих коллегий авгуров и понтификов. Он, вероятно, жил в доме на Авентине. Женился Светрий только на 50-м году жизни (в 224 году) на Кальпурнии Фидиане Цейе Эмилиане. Дочерью супругов была Аппия Светрия Сабина, вышедшая замуж за Авла Цецину.
Вновь вернулся на службу при Гелиогабале и будущий император Максимин Фракиец. Напомним, что этот варвар-гигант поступил в equites singulares или в схоларии при Септимии Севере, при Каракалле получил римское гражданство, а при Макрине ушёл в отставку из гвардии. Похоже, что отставка Максимина была вынужденной. Теперь ненавистный ему Макрин был убит и Максимин сразу засобирался ко двору нового императора. Когда Гелиогабал проезжал по Фракии или Верхней Мёзии, Максимин лично отправился к нему и попросился на службу, выразив надежду, что новый император будет относиться к нему также, как его дед Север. В ответ подонок на троне императора, каковым, уже, несомненно, стал Гелиогабал, шутя самым непристойным образом, спросил его: «Говорят, Максимин, что в былое время ты одолевал и шестнадцать, и двадцать, и тридцать воинов. А можешь ли ты тридцать раз закончить с женщиной?» [Юлий Капитолин. Двое Максиминов IV, 7]. Поняв, с кем имеет дело, Максимин решил откланяться, однако друзья Гелиогабала (скорее всего сама Меса) удержали его, не желая терять уважаемого в гвардии человека. Конфликт с Максимином, несомненно, вызвал бы негативное отношение к Гелиогабалу в среде гвардейцев и в армии. Максимин остался и получил звание преторианского трибуна, но при ничтожном Гелиогабале не мог иметь никакого значения. Он только носил почетное звание трибуна, но никогда не подходил к его руке, никогда не приветствовал его. В течение всех трех лет правления извращенца Максимин разъезжал в разные стороны; то он был занят своими полями, то отдыхом, то лечил притворные болезни.
Вообще же, Гелиогабал доехал, кажется, до самого Карнунта в Верхней Паннонии. По крайней мере, в Карнунте найдены постаменты двух статуй Гелиогабала. Сооружены они были, видимо, в честь приезда императора. Обе были намеренно повреждены, но это позже, в 222 году.
Городом, через который императорский кортеж определенно проехал, была Аквилея – восточные ворота в Италию. Император путешествовал с шиком, и его свита была многочисленной. Мы знаем всего нескольких человек, которые сопровождали Гелиогабала. Там была его семья: Меса, Соэмия, его тетка Мамея и его двоюродный брат Алексиан. Присутствовал префект претория Комазон. К тому времени, когда они достигли Мёзии, согласно надписи, у Комазона был коллега – Юлий Флавиан. Другим спутником и самым верным другом (comiti amico fidissimo) в путешествии был бывший имперский секретарь, вернувший в строй IV Скифский легион, и чьё имя сохранилось только в виде окончания…ATVS. Должен был там быть и эмесенец Аврелий Евбул. Был еще один самый нужный спутник, самый важный из всех для императора. В тени зонтиков, на своей колеснице катился Непобедимый Бог Солнца Элагабал. И, хотя ни один из наших источников не упоминает об этом, мы можем быть уверены, что новые жрецы Элагабала (а точнее Гелиогабала), сопровождали черный камень. У Лампридия и у Зосимы, гораздо более позднего греческого историка, Гелиогабал был окружен всевозможными магами. Вот это они и были.
Глава 2Римский Содом
Как бы то ни было, со всеми этими делами до Рима императорский двор добрался только во второй половине года. Историк четвертого века Евтропий утверждал (VIII, 22), что молодой император пробыл в Риме два года и восемь месяцев, таким образом, датируя его прибытие июлем 219 года. Дата, по-видимому, подтверждается монетами из Александрии, выпущенными до 29 августа того же года, на которых отмечается женитьба Гелиогабала на Юлии Павле (его первой жене). Equites singulares, императорские конные гвардейцы, вывесили надпись, в которой благодарили бога за благополучное возвращение Гелиогабала в Рим 29 октября. (Идеологически императоры всегда возвращались в Рим, даже если их нога никогда раньше не ступала в город.) Конногвардейцы должны были правильно определить дату – они были с императором. Правда, мы не знаем, возможно, Гелиогабал после свадьбы отъезжал из Города в какое-нибудь поместье или проехался по Италии.