В 232–242/243 гг. Аммоний был учителем основателя неоплатонизма Плотина, хотя духовный расцвет последнего пришёлся на время уже после смерти Александра Севера.
Плотин (204–270 гг.) был родом из Египта, поэтому неудивительно, что приехал учиться в Александрию. В 242 году, чтобы познакомиться с философией персов и индийцев, он сопровождал императора Гордиана III в персидском походе. В 244 году переехал в Рим, где основал собственную школу. Здесь сложился круг его последователей, объединяющий представителей различных слоев общества и национальностей. В 265 году, под покровительством императора Галлиена, Плотин предпринял неудачную попытку осуществить идею платоновского государства – основать город философов, Платонополь, который явился бы центром религиозного созерцания. Следуя духу своего времени, идеи Плотина сочетали аристолевскую логику, стоическую космологию и платоновскую метафизику. Его работы способствовали изучению и стремлению к добродетели, чтобы возвысить божественную суть человека. Но он призывал отказаться от мира материализма, на чём и проиграл христианству.
Рука об руку с рождением неоплатонизма шел ренессанс идей Пифагора, весьма похожий по сути. Пифагорейцы превозносили концепцию philia (дружбы) между греческими и «варварскими» идеями, точно так же, как сам Пифагор использовал идеи, уже поддержанные халдеями, египтянами и греческой религией. Его последователи признавали, что эти идеи повлияли не только на их собственные работы, но и на их образ жизни. Аммоний Саккас хотел смешать разные идеи «в один и тот же дух». Эти идеи находили отклик при императорском дворе, поскольку были направлены на формирование единого общества. Неопифагорейская школа была основана в Апамее в конце второго века, недалеко от Эмесы. Нумений, основатель школы, посвятил свою жизнь тому, чтобы проследить развитие идей Пифагора и Платона в религиозных верованиях египтян, мистериальных культах и иудаизме. Весьма вероятно, что и Юлия Домна, и Юлия Мамея в молодости посещали эту школу. В более позднем возрасте Юлия Домна попросила Филострата написать отчет о мистике первого века и неопифагорейском философе Аполлонии Тианском. Все работы Аполлония сейчас утеряны, но говорят, что он был чудотворцем, обладавшим силой воскрешать мертвых и исцелять больных. Более поздние язычники проводили сравнения его с Христом, чтобы подорвать основные положения христианства. Работа, вероятно, была заказана в конце жизни Домны, так как она не была завершена к ее смерти и не была посвящена ей. В это время императрицу сопровождала Юлия Меса, которая, несомненно, принадлежала к литературному и интеллектуальному кругу сестры. Филострат завершил работу, вероятно, около 222 года. И Юлия Меса, и Александр Север разделяли неопифагорейское интеллектуальное любопытство и открытость идеям.
Флавий Филострат Старший (170–247 гг.) был софистом греческого происхождения, предки которого получили римское гражданство при Флавиях. Вероятно, он родился на Лемносе, учился и преподавал в Афинах, а затем поселился в Риме, где был включен в кружок приближенных императрицы Юлии Домны, став её придворным ритором.
До нашего времени сохранились пять или шесть литературных трудов Филострата. Одной из них и была книга «Жизнь Аполлония Тианского», заказанная Юлией Домной. Более поздняя работа Филострата, «Жизнеописания софистов», завершенные между 231–237 гг., повествуют о жизни ряда софистов с древних времен до эпохи самого Филостата. Этот труд был посвящен Антонию Гордиану, возможно, консулу-суффекту 222 года и будущему императору Гордиану I или его сыну, будущему Гордиану II. В своей работе Филострат вспоминает дискуссию о софистах с Гордианом во время пребывания с императорским двором в Дафне, пригороде Антиохии, в 215/216 году. Старший Гордиан присутствовал там в качестве члена императорского совета, а его сын был либо легатом IV Скифского легиона, либо находился в окружении отца. Оба Гордиана оставались видными фигурами и в правление Александра Севера. Гордиан Старший, возможно, был легатом Келесирии в 223–225 гг. Похоже, что беседы в Дафне действительно вдохновили Филострата на написание своих жизнеописаний, хотя с тех пор прошло много лет. Хотя, может быть, эти беседы происходили как раз в 223–225 годах. Сам Филострат был озабочен восстановлением золотого века греческих культурных традиций. Это «Второе софистическое движение» зародилось в конце первого века и закончилось вторжениями варваров и гражданскими войнами, которые поставили империю на грань разрушения после 235 года. Сторонники его сосредоточились на восстановлении чистоты ораторских приемов, правильном использовании языка и воспроизведение риторических стилей, преобладавших в Афинах около 400 г. до н. э. Эти высокообразованные люди были уважаемы римскими властями, которые использовали их как интеллектуальную элиту общества, которая должна была поддерживать высокий уровень развития античной цивилизации.
Конечно, Филострат был не единственным софистом. Тот же Филострат ссылается на Валерия Апсина из Гадары, который был удостоен консульства в 238 году Максимином Фракийцем, что означает начало его государственной карьеры как раз при Александре.
Другие современные софисты, упомянутые Филостратом, включают Никагора Афинского, чьи работы, включая тринадцать книг «О проблемах», теперь утеряны. Его большим соперником был Гипподром, занимавший кафедру риторики в Афинах примерно с 213 года. Другие включают вышеупомянутых Апсина из Гадары и Филострата из Лемноса, а также Гераклида из Ликии и Филиска из Фессалии, которые занимали кафедры риторики. Философские школы в Риме и Афинах считались равными, за ними следовала Александрийская. Риторические школы также существовали в Эфесе и Смирне. Существовала школа в Бейруте, которую посещал сам Ульпиан. Согласно Свиде, в эти годы Аспасий Тирский написал «Искусство риторики», в то время как Диоген Лаэртский, как некоторые полагают, завершил свой труд «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» в десяти книгах тоже во времена правления Александра Севера. Эта работа была написана в том же духе, что и «Жизнеописания софистов», и представляет собой обзор выдающихся философов от Фалеса до Эпикура. Филострат утверждал, что философы его времени не уступали своим более прославленным предшественникам.
Сириец по происхождению Александр Север, желая продемонстрировать свою любовь к учебе и покровительство эллинистической культуре, принял предложение афинского гражданства. Примечательно, что Гелиогабал тоже имел афинское гражданство.
В Римской империи III века, очевидно, все еще были популярны публичные речи и дебаты. В Риме ещё оставались крупные историки и биографы. Их работы приветствовались и читались литературной элитой империи. Марий Максим, вероятно, закончил составлять свои биографии императоров от Нервы до Гелиогабала после второго консульства в 223 году, в то же время как Кассий Дион удалился в свои поместья в Вифинии, чтобы внести последние штрихи в свою гигантскую «Римскую историю» из 80 книг. Историография сохраняла своё значение и далее, однако историки III века почти не дошли до нас, за исключением Геродиана и фрагментов Дексиппа. Ну, есть ещё незначительные фрагменты «Римского тысячелетия» Гая Азиния Квадрата, а также. христианских «Хроник» Ипполита и Юлия Африкана.
К этим интеллектуальным кругам можно добавить юристов, создавших множество юридических трактатов, в том числе Responsa в девятнадцати книгах, составленных Модестином, в то время как Павел написал аж 320 книг, часть из них при Александре Севере. Элий Марциан также написал множество комментариев, а его Institutiones часто цитируются в Дигестах Юстиниана. Марциан и Модестин, оба ученики Ульпиана, продолжали его работу по распространению римского права, насколько это было возможно, пытаясь установить суверенитет закона над всеми вещами, как человеческими, так и божественными. Для Элия Марциана закон был изобретением и даром богов всему человечеству, независимо от рождения. Лициний Руфин, подобно Ульпиану, выпускник юридической школы в Берите, написал libri Regularum, из которых в «Дигестах» сохранились лишь фрагменты. После своей карьеры при дворе Александра Севера в качестве либеллиса в 223–225 гг., он был избран в Сенат и поднялся до консулата. Он оставался влиятельной фигурой даже после падения Александра Севера. Ещё одним юристом поздних Северов был Эмилий Макр. Его книга об обязанностях наместников провинций, озаглавленная de officio praesidis, могла быть написана при Каракалле или Александре Севере. Его труд de appellationibus определенно был написан при Александре. Именно в юридические тонкости ударилась римская общественная мысль в эпоху Северов, пытаясь построить идеальное государство. Отсюда такой всплеск деятельности великих юристов и увлечение законами. Имперские власти пытались заменить волю богов на «букву закона». Сохранению империи это никак не помогло, но стало основой общественного устройства постимперских варварских государств Европы.
Что же в итоге? Тут можно сказать следующее. Правление Александра Севера было эстетическим и интеллектуальным финалом классической римской культуры. В сочинении Кассия Лонгина «О концах», написанном уже во времена солдатских императоров и посвященном Плотину, перечислены девять недавних платоников и восемь стоиков, но он сетует на то, что во время его написания было гораздо меньше философов, чем в годы его юности в 230-х годах.
Доверие людей к традиционным богам и старой культуре все больше подвергалось сомнению. Новые религии предлагали новые отношения с божественным, где духовный прогресс вознаграждался в загробной жизни. Многих привлекали мистические культы. Посвященные Митры видели в нем посредника между Небом и Землей, в то время как последователи Орфея пытались очистить свой разум и тело, воздерживаясь от мяса и других загрязнений, включая контакт с рождением и смертью. Поддержание чистоты души было необходимо для достижения загробной жизни.
Однако, ни одно из новых направлений не давало гражданам империи того, что им было нужно. Главной проблемой теософов, неоплатоников, неопифагорейцев, вторых софистов и им подобных была интелектуальныя оторванность от жизни, некая элитарность, не позволявшая дать широкое распространение их идеям. Поэтому в борьбе за души народа постепенно побеждало христианство. Оно было главной из религий, обещавших бессмертие души. На рубеже третьего века во всей империи насчитывалось всего 200 000 христиан, или около 0,5 % населения. Но в течение следующих 100 лет христианство быстро распространялась. Поначалу оно привлекала бедняков, поскольку ранняя церковь подчеркивала важность сохранения тела после смерти и обещание воскресения означало, что они могли использовать трупоположения на кладбищах, в то время, как большинство из них не могло позволить себе личную усыпальницу или взносы, необходимые для членства в похоронном товариществе. Принятие христианства также не включало в себя долгих и сложных церемоний и утверждало веру в единого доброго бога. Очень привлекала и возможность искупления грехов, и идея воскресения, и равенство всех перед богом. Привлекали безупречные моральные принципы. Поэтому в третьем веке христианство стало всё шире распространяться также среди знатных, и богатых римлян.