Александр и его правительство прекрасно осознавали духовный кризис империи и пытались преодолеть его. Они продолжали поддерживать поздний расцвет греческой культуры, что нашло отражение во Втором Софистическом движении, закончившемся смертью Александра и Мамеи. Интеллектуальная и теологическая открытость царила по всей империи, до такой степени, что христианский богослов был приглашен ко двору, который, по словам церковного историка Евсевия, уже состоял из многих христиан. Однако, Александр так и не определился с генеральной линией духовного развития населения империи. Его поддержка античной классики была ошибочной, ибо новому населению империи она была неинтересна и не объединяла его.
В мирные 222–228 годы Александр Север (а точнее Юлия Меса) умело развил свою роль принцепса, что сделало его приемлемым для сенаторского класса, но ему не удалось совместить эту роль с ролью «товарища по оружию» в армии. Связь преторианцев с Александром, в частности, его заявления о том, что он сын Каракаллы, возможно, смягчили их непослушное поведение. Однако Гелиогабала такие заявления не спасли. Правда у Гелиогабала не было поддержки и в сенате, поэтому ему удалось удержаться у власти намного меньше, чем Александру.
Война с Ардаширом и опустошения, вызванные вторжением аламаннов на Декуматы, настолько сильно подорвали военный авторитет Александра Севера и его советников, что военный мятеж был практически неизбежен. Переворот не был подготовлен несколькими подразделениями или легионами, а назревал настолько широко, что положение императора стало безнадежным. Во время конфликта армия не обращала внимания на юридические тонкости. Император был их повелителем, их главнокомандующим, и поэтому трон должен был занимать человек, доказавший свои военные способности. Щедрая раздача денег Александром Севером оказалась неэффективной, поскольку не отменяла сомнения в его способности быть правителем и полководцем, а также его храбрость. Для солдата деньги бесполезны, когда ты мертв. Большая часть армии полагала, что решения их императора стоили жизни многим их товарищам на Востоке и семьям на Рейне. Более того, солдаты видели альтернативу – проверенный полководец Максимин, который не стал бы рисковать их жизнями без необходимости. Он был воплощением идеи «боевого товарища». Римская армия оставалась грозной боевой силой. Однако, как и во всех армиях, ею нужно было хорошо руководить, а ее солдаты должны были иметь уверенность в своем командире. Военное руководство Александра Севера было разумным, и, как показывают его приготовления к Восточной кампании, он был основательным командующим, но тяжеловесным и скучным. Он не обладал военный талантом и солдаты это поняли.
Как и многие из его предшественников, Александр Север и его советники стремились восстановить предполагаемый «Золотой век», существовавший в другое, более спокойное время, когда император жил в Риме, управляя мирным и стабильным государством, главным образом в интересах богатой землевладельческой элиты. Следует сказать, что во времена Александра император обладал возможностью обеспечивать удовлетворенность и лояльность элиты в большей степени, чем Домициан, Коммод или Каракалла. Однако начавшиеся крупные войны привели к тому, что сильно выросла роль армии, а физическое присутствие императора в войсках, с которыми он теперь проводил большую часть времени, привело к тому, что теперь солдаты стали определять политику власти. Провал Александра Севера заключался в том, что он никогда по-настоящему не добивался лояльности римского солдата, родившегося на полуроманизированных окраинах империи, где жизнь, по словам Томаса Гоббса, была «противной, грубой и короткой» [Hobbes, Thomas, Leviathan, ch. 12]. Александр Север, возможно, и был их императором, их главнокомандующим, но он никогда не был их «товарищем по оружию».
Показательна ситуация, когда судьбу императора решает не сенат, не население, а именно армия. Если раньше в ходе заговоров армейские группировки как правило убирали несносных правителей, каковыми их считали и аристократия, и народ, то в случае с Александром наблюдался диссонанс общественного мнения. Как и в случае с Каракаллой, кстати. Значительную часть населения империи, в том числе аристократию, Александр вполне устраивал и мог бы править очень долго, однако армия оказалась против и ничто её не остановило. Подобный расклад во многом предрешил кризисное состояние империи на последующие полстолетия. Правящая династия Северов, пришедшая с помощью армии к власти, была ею и низвержена. Finis coronat opus («конец венчает дело»). Армия, уже давно скрытно управлявшая политическими процессами в верхах, вышла из тени и открыто заявила о своих потребностях перед высшей властью, тем самым уничтожив принципат-систему, когда сохранялась видимость республиканской формы на основе сотрудничества сената, народа и императора. Начался глубочайший кризис империи. Пример следующего, истинно «солдатского императора» Максимина показал, что угодить армии очень трудно даже её любимцу. Например, жестокое отношение к новоявленному «источнику власти» может привести к перевороту. Не оставивший надежд сенат так же вступил в политическую борьбу, назначая некоторых императоров в своих интересах, это привело еще к большему расколу государственности. Всесторонний, структурный кризис поставил острый вопрос дальнейшего существования Рима как господствующей Средиземноморской державы. [Гусев, К. Д. Правление и личность Александра Севера как проявление «скрытого кризиса III века» ⁄ К. Д. Гусев. – // Молодой ученый. – 2015. – № 13 (93). – С. 539–545.]
Постепенно армия превращалась в самостоятельную, трудно управляемую силу, понимающую спектр своих возможностей и не особо боящуюся давить на высшую власть. Но вскоре оказалось, что общество ещё не готово к таким переменам ни в политическом, ни в социальном, ни в экономическом плане.
При первых Северах постоянно увеличивались выплаты солдатам, в конце концов они оказались столь велики, что казна опустела и пришлось выпускать новую полноценную валюту антониниан, а это было предвестником экономических проблем. Одной из задач Северов оказался непрерывный поиск ресурсов, к ним можно отнести военные трофеи, добытые Септимием и Каракаллой на Востоке, либо же конфискованное имущество богатых сенаторов. Другой задачей стали попытки Макрина и Александра Севера уменьшить расходы казны при одновременном увеличении доходов посредством реформ в экономике. Правда в последнем римляне разбирались плохо и результаты были минимальными. Перекос в несоразмерном повышении роли армии и понижении качества управления при росте экономических проблем и духовном кризисе имперского населения можно назвать «Скрытым кризисом» (или начальным этапом «Кризиса III века»). Его начало можно датировать временами Септимия Севера, во времена Каракаллы и Гелиогабала наступил пик «Скрытого кризиса», а при Александре ситуация дозрела и до открытой фазы, апофеозом чего стало убийство принцепса. Именно на фоне внешне весьма благополучного правления последнего Севера ярко была видна главная черта этого переломного момента – инкорпорирование интересов армии в главный политический запрос императору, за невыполнение которого следует свержение посредством убийства. Именно теперь армия взяла власть над империей, о чём, кстати, свидетельствует требование почти постоянного нахождения императора в войсках. Не случайно последующих императоров называла «солдатскими» [John S McHugh. Emperor Alexander Severus: Rome's Age of Insurrection, AD 222 to 235 Pen and Sword History 2017. p. 340].
Убийство последнего из Северов стало переломным моментом между скрытым и открытым кризисом империи. Десятилетия после 235 года сопровождались почти непрерывной гражданской войной и нашествиями варваров. Эти два фактора явно взаимосвязаны, и во многом Александру Северу повезло в том, что он не сталкивался с внешними угрозами с начала своего правления до 228 года. Даже после этой даты он прожил еще шесть лет. В таких обстоятельствах вопрос, который необходимо задать, справедливо замечает Макхью, заключается не в том, почему Александр был свергнут, а в том, как его режим просуществовал так долго?
Литература
1. Секст Аврелий Виктор. О цезарях // Римские историки IV века. – М., 1997.
2. Авторы жизнеописаний Августов ⁄ ред. А. И. Доватур // Властелины Рима. – М., 1992.
3. Агатангелос. История Армении/ пер. с древнеарм. К. С. Тер-Давтяна и С. С. Аревшатяна. – Ереван: Наири, 2004.
4. Афиней. Пир мудрецов: в 15 кн. Книги I–VIII. ⁄ Пер. Н. Т. Голинкевича. Комм. М. Г. Витковской, А. А. Григорьевой, Е. С. Иванюк, О. Л. Левинской, Б. М. Никольского, И. В. Рыбаковой. Отв. ред. М. Л. Гаспаров. – М.: Наука, 2003. (серия «Литературные памятники») Книги IX–XV. ⁄ Пер. и примеч. Н. Т. Голинкевича. – М.: Наука, 2010.
5. Флавий Вегеций Ренат. Краткое изложение военного дела. В сборнике «Греческие полиоркетики. Вегеций.» (Серия «Античная библиотека». Раздел «Античная история»). СПб, Алетейя. 1996.
6. Гелиодор. Эфиопика. М.: Худож. лит., 1965. – (Библиотека античной литературы»)
7. Авл Геллий. Аттические ночи. ⁄ Под общ. ред. А. Я. Тыжова, А. П. Бехтер. (Серия «Bibliotheca classica») СПб.: Гуманитарная Академия, 2007–2008. Книги 1-Х. ⁄ Пер.
А. Б. Егорова (кн. 1–5), А. П. Бехтер (кн. 6-10). СПб, 2007. Книги XI–XX. ⁄ Пер. А. Г. Грушевого (кн. 11–15, 17, 18), О. Ю. Бойцовой (кн. 16, 19, 20). СПб, 2008.
8. Геродиан. История императорской власти после Марка ⁄ ред. И. А. Савкин. – М., 1994.
9. Дион Кассий Коккейан. Римская история ⁄ ред. А. В. Махлаюка. – СПб, 2011.
10. Евсевий. Церковная история. Пер. М. Е. Сергеенко, комм. С. Л. Кравца. (Серия «Памятники церковной письменности») М., 1993.
11. Флавий Евтропий. Бревиарий римской истории ⁄ Пер. и прим. Д. В. Кареева, Л. А. Самуткиной. – СПб.: Алетейя, 2001.
12. Зосим. Новая история. – Белгород: Издательство Белгородского государственного университета, 2010.
13. Иордан. О происхождении и деяниях гетов ⁄ Вступ. ст., пер. с латин., коммент. Е. Ч. Скржинской. – СПб.: Алетейя, 1997. – (Византийская библиотека. Источники)