Квора выдвинулась вперед, но бородач свободной рукой откинул ее, сбив на пол:
– Не лезь под ноги, сука тупая. Ты привела их сюда? Сюда?
Он задыхался от ярости, но при этом не отрывал взгляда от Гвенны. От него несло гневом и смазанной сталью. За его спиной сбились у огня два десятка мужчин и женщин: кто-то уже вскочил на ноги, кого-то они застали спящими, многие схватились за клинки и луки, но неуверенно, словно не обдумали заранее, как встретить угрозу. Гвенна скользнула по ним взглядом и снова обернулась к бородатому:
– Ты, верно, Хобб. Квора о тебе поминала.
Он был высок, более чем на голову выше ее. Об этом стоило помнить на случай, если доведется его убить.
– В последний раз спрашиваю, – сквозь зубы проговорил мужчина. – Потом начну резать. Кто вы такие?
– Насчет часовых забудь, – ответила Гвенна. – Квора говорила, что здесь не ты голова. Где Манта?
Она рискнула – и выиграла. В глубине пещеры, в тени, не тронутой светом костра, дернулась женщина – словно ее обожгла отлетевшая искра.
«Столько лет прошло, а она все еще запугана», – невесело подумала Гвенна.
– Манта, – заговорила она, глядя мимо Хобба и чуть повысив голос. – Ты поставила этого несчастного придурка в неподходящем месте. Возьми, к примеру, нас – мы уже в зале. Если вы хотели нас задержать, так уже опоздали.
Гвенна не знала, чего ожидать от женщины. Она читала доклады по боевым травмам, знала, что те могут давать все мыслимые последствия, но и самые мрачные описания не подготовили ее к паническому воплю.
– Взять их на прицел! Вессик, Ларч, с флангов заходите, с флангов!
Такого пронзительного отчаянного визга Гвенна меньше всего ожидала от типичного хладнокровного кеттрал. И это при встрече с тремя незнакомцами, не потрудившимися даже поднять оружие?
Обитатели пещеры, которых неожиданность приморозила к месту, зашевелились: обнажали клинки, сгибали луки, кое-кто подтянулся за спину к Хоббу, другие – будто только теперь спохватились – искали места, откуда можно было взять пришельцев на прицел. Жалкая каша, но в каше запросто можно погибнуть, особенно если придурки с луками станут пускать в воздух палки со стальными остриями.
– Да ради Шаэля, – заговорила Гвенна, не забывая неподвижно держать руки вдоль туловища. – Нас всего трое. Что вы тут из себя строите?
Вполголоса она добавила:
– Талал…
– Уже, – тихо ответил лич.
– Анник? – не оглядываясь, спросила Гвенна.
– Держу Хобба, – отозвалась снайперша.
Голос ее прозвучал на десяток футов левее и выше. Видно, успела – и когда? – взобраться на какой-то уступ.
Если Хобба и беспокоила нацеленная ему в грудь стрела, голос его не изменился.
– Убери лук! – рявкнул он. – Оглядись. У тебя один выстрел. У меня против тебя десять лучников.
– Хочешь, я его убью? – спросила Анник, Хобба она будто не услышала.
– Нет, не хочу, – покачала головой Гвенна. – Он здесь, похоже, единственный, кто знает, как держать меч. Мы пришли к этой бестолковщине с миром, да они к тому же безоружны.
– Разуй глаза, сука безмозглая, – фыркнул Хобб.
– Талал… – Гвенна подняла палец.
В холодном воздухе разнесся звон лопающихся жил – и следом брань множества мужских и женских голосов.
– Ты думал, у тебя есть лучники, – с тихим весельем заявила Гвенна. – А на самом деле десяток людей с кривыми палками в руках. Анник, если Хобб шевельнется, убей Манту. Остальных не тронь. Не их вина, что ими командуют болваны.
– Их вина, что они подчиняются, – отрезала Анник.
– Я так понимаю, – отмахнулась Гвенна, – выбор у них был небогат.
Хобб подался к ней. Гвенна глянула на его клинок и покачала головой.
– Право, я бы не стала, – сказала она. – Ты и глазом не моргнешь, как Анник прикончит твою пугливую подружку. Ты хочешь что-то доказать, но когда тебя убьют и выбросят в боковой туннель на корм сларнам, докажешь одно: что ты сильно, я бы даже сказала, охрененно ошибался.
Несколько ударов сердца она боялась, что просчиталась, что рослый ублюдок, презрев ее предостережение, поднимет меч и пойдет им махать. Для нее серьезной опасности не было: насчет Анник она не блефовала, но против Якоба Раллена и его злобного кагала; чтобы покинуть Острова с птицами и взрывчаткой, им нужна была помощь этих людей. Все и так складывалось довольно скверно, и не хотелось усугублять ситуацию резней.
Однако Хобб, помедлив, выругался, вбил клинок в ножны и шагнул к ней – так близко, что Гвенна почувствовала его тухлое дыхание.
– Не грози моей жене! – прорычал он. – Никогда.
Жене. Любопытно. Квора точно описала ситуацию. Во всяком случае, в главном. Гвенна насмешливо подняла руки: сдаюсь-сдаюсь!
– Я бы рада никому не грозить, кроме Якоба Раллена. Так, может, отложим мечи, луки и громкие слова и обсудим, что происходит в этой дыре святого Хала? – Она кивнула куда-то на середину пещеры. – Где бы тут присесть?
– Голый камень для тебя жестковат? – осведомился Хобб.
– Обычно я подкладываю подушечку, – ответила Гвенна, двинувшись вперед в уверенности, что Талал не отстанет, – но в виде исключения обойдусь.
Она говорила легко, руки держала расслабленно и подальше от оружия. И взгляды игрушечных солдатиков Хобба старалась встречать по-доброму. Бывало, она сверкала глазами, сама того не замечая.
Остальные бойцы перешептывались, растерянно бормотали, будто молились. О чем молились, Гвенна понятия не имела. Может, чтобы она сдохла, никому не причинив зла.
– Меня зовут Гвенна, – представилась она, опустившись на пол.
Хобб остался стоять, так и нависал над ней. Остальные оборванцы рассыпалась по пещере, но должен же был кто-то сесть первым, не то они всю ночь простоят на ногах.
– Это мое крыло, – сказала Гвенна. – Извините за нескладное начало знакомства.
– Крыло? – Хобб сощурил глаза. – Вы кеттрал?
– Кто же еще? Вы думали, в Халову Дыру забрели в поисках клиентов три портовые шлюшки? Если сумеем не порубить друг друга, мы хотели бы вам помочь.
Из глубокой тени срывающимся от страха голосом крикнула Манта:
– У нее лук!
– Что? – удивилась Гвенна.
– Твой снайпер, – упорствовала женщина. – Ты приказала отложить клинки и луки, чтобы поговорить, а она все еще целит в меня.
– А, – махнула рукой Гвенна. – Я хотела сказать: все, кроме нее, могут расслабиться.
– А она?
– Анник не умеет расслабляться.
– Прикажи ей отложить лук, – прорычал Хобб.
– Ага, этого она тоже не умеет.
19
Пять дней всадники пробивались сквозь лиственничную чащу, а лес все не кончался. Для затянутых шрамами глаз Валина мир оставался непроницаемо темным, но он чувствовал холод яркого, как лед, ветра, отточенного о каменистые склоны гор. Ветер пробивал и кожаную одежду, и сукно под ней. Он нес запах снега и древних вползающих в горные долины ледников.
Гнездо однажды посылало его группу кадет в Ромсдальские горы на двухнедельные учения по выживанию. Ему тогда было всего двенадцать, но он хорошо запомнил черно-серые пики. Костистые горы вокруг Ашк-лана были сложены из чистого белого гранита, и реки там сбегали по гладким каменным изгибам, а скалы Ромсдаля крошились и раскалывались. На высочайших вершинах лежали шапки вечных снегов, а ниже их белого покрывала начинались мелкокаменистые осыпи и завалы огромных глыб, где легче легкого было вывихнуть ногу. Ромсдальские горы почему-то представлялись старыми, старше Костей, придавленными грузом веков и тяжестью мира. И даже на солнце не нагревались.
– Далеко мы продвинулись к западу? – спросил Валин.
Он чуял рядом Хуутсуу: ее пот, и кожаную одежду, и засохшую кровь на руках, – с утра она разделывала пару кроликов.
– Довольно далеко, – не сразу ответила она. – До реки два дня пути, а за ней уже город.
Валин мысленно сложил карту из сотен заученных наизусть в Гнезде.
– Эргад, – заключил он. – Это на северо-востоке Ниша, недалеко от истоков Хаага.
Он чуял безразличие Хуутсуу.
– Груды камней на камне. Теснота такая, что каждый живет в дерьме своего соседа. По крайней мере, в этом я схожусь с вашим личем – такие места следует жечь.
– Балендин там? – спросил Валин.
– Будет, не сегодня завтра. Он сейчас со своей охраной вступает в бой то там, то здесь. Там самая жаркая битва, поэтому он часто там появляется.
– И ты надеешься, что за ним туда придет на охоту Блоха?
Хуутсуу ответила не слишком уверенно:
– Твой друг-воин бьет в неожиданные места, но никогда – в сердце наших сил. Мы будем наблюдать из леса и надеяться, что он нас отыщет.
План Валина не вдохновил, но и другого он придумать не сумел. По словам Хуутсуу, ургулы много месяцев не могли взять след Блохи. Он с крылом попросту растворялся даже в глубоких снегах. Едва ли женщина ожидала, что, усилив отряд слепцом, добьется успеха, а о своем слухе и способности за милю учуять что угодно – хоть лису, хоть человека, хоть медведя – Валин помалкивал. Может, подобравшись поближе, он и сумел бы выследить крыло кеттрал, но не собирался выдавать свой секрет Хуутсуу.
– Мы едем на юг, – ответила на его молчание всадница. – Медленно. Он, ваш друг, скрывается в чаще. Высматривает такие отряды. Если сочтет нас подходящей добычей, объявится.
– Только вот, – заметил Валин, – как бы он не перерезал нам глотки, не дав объяснить, что вы перешли на другую сторону.
Хуутсуу помолчала.
– Мы не скотина, – сказала она. – Мы не аннурцы – не станем смирно ждать, пока нам режут глотки.
Внутри Валина шевельнулась, напряглась темнота. В памяти встали истерзанные лесорубы и звероловы: беззащитные мужчины и женщины, кричащие под ножами ургулов. Рука сама упала на головку топора, щербатая сталь охладила горящую ладонь.
– Они люди, – прорычал он, – а не скот.
– Они слабы. Мы нет, – фыркнула Хуутсуу. – Когда этот Блоха придет, мы будем готовы его встретить.
– Готовы? – Валин слышал гнев в своем голосе и не пытался его сдержать. – Если ты думаешь, будто, выносив троих детей и умея день напролет продержаться в седле, готова к встрече с Блохой, ты дура.