– Сюрприз! – говорит Делия.
– Боже мой! – От неожиданности Вильям чуть не падает со стула. Эшлинг удерживает его.
– Поднимусь наверх на минутку, – говорит Делия. – А вы оставайтесь здесь.
– Делия, постой! – кричит Вильям ей в спину. – Так она жива? – В глазах у него слезы. – Как это может быть? – Он поворачивается, чтобы всех нас видеть. – Я не понимаю, что происходит, но что бы вы ни задумали, совершаете ошибку. Не надо этого делать…
– Это ты совершил ошибку, – шипит на него Эшлинг. – Думаешь, изнасилуешь и все? Хотел остаться безнаказанным?
– Совсем забыл о неизбежных последствиях, – говорит Эван с улыбкой. Такой улыбки у него я еще не видела. Сейчас он ничуть не похож на милого мальчика.
Себастьян качает головой.
– Старый извращенец.
– Я ничего не делал! За кого вы меня принимаете! Как это может быть, что Делия жива? Делия, это ты? Живая?
Делия возвращается. В руках у нее пузырек и шприц. Делия вставляет иглу в горлышко пузырька и наполняет шприц до упора.
– Делия, – говорит Вильям. – Что ты делаешь, это безумие. Пожалуйста, остановись.
Делия качает головой.
– Это не безумие, – спокойно произносит она. – Это лекарство. Ты принимаешь его каждый день.
– Постойте, – говорю я. На меня никто не смотрит. Я делаю вдох. Мне нужно успокоиться. Наверное, все, что происходит – часть плана. А план состоит в том, чтобы запугать Вильяма и показать ему, что мы сильнее и полностью контролируем ситуацию. После всего этого у него не останется сомнений.
– Делия, не знаю, какие у тебя трудности, но я помогу. Давай поговорим об этом.
– Поздно разговаривать, – говорит Делия.
– Тебе нужны деньги? Достану сколько нужно. Пришлю тебе на счет куда угодно.
Но Делия качает головой. Смотрю на них – и в голове у меня вспыхивает картинка: она лежит под ним, пытается освободиться, а он улыбается, давит ее своей тушей, и тут она вцепляется в него зубами.
– Заткнись! – кричу я ему. Все поворачиваются, удивленно на меня смотрят. Я и сама удивлена не меньше. – Хватит разговоров. Просто слушай, чертов насильник.
Делия смотрит мне в глаза и улыбается.
– Вот именно, Вилли. Пора тебе уже заткнуться. – Делия вынимает шприц и держит иглой кверху. Подходит Эшлинг, хватает низ рубашки Вильяма и задирает, обнажая полоску бледного, рыхлого живота.
Делия подносит иглу к коже.
– Куда ты обычно колешь? – спрашивает она. – Скажи, куда тебе сделать укольчик?
– Не надо, – просит Вильям. Он качает головой и прижимается к спинке стула, чтобы быть подальше от нее. Но деваться некуда. Он в панике. Как мы и хотели. – Никогда не поздно остановиться.
Я смотрю на Делию.
С минуту все стоят не двигаясь.
Сейчас она скажет о том, что ей известно. Скажет, что она от него хочет. Я смотрю во все глаза и жду.
Но Делия ничего не говорит, а молча втыкает иглу в живот Вильяма и вводит содержимое шприца.
Лицо Вильяма из красного становится мертвенно-белым. Он судорожно пытается освободиться. Эшлинг толкает его к спинке стула и хватает рукой за горло.
– Сиди тихо, – говорит она.
– Смотри не повреди его, – говорит Эван. – Он как большущий спелый персик. Надо обращаться с ним аккуратно, а то у него товарный вид испортится.
– Пожалуйста, – снова просит Вильям. Нет, не просит, а умоляет.
Делия снова наполняет шприц и снова делает укол. Что происходит?
– Как это «испортится»? – спрашиваю я. – Делия?
– Говорят, в конце жизни люди становятся мудрее, – вставляет свое слово Эван. – Приятель, не поделишься крупицами мудрости?
– Черт! – шепчу я. И начинаю кое-что понимать. Перчатки. Разговор об отпечатках пальцев. – Что происходит?
Эван оборачивается ко мне и непринужденным тоном поясняет:
– Как известно, инсулин снижает содержание сахара в крови. Это важно для диабетиков, поскольку их организм не вырабатывает инсулина. Но если получить избыток инсулина, и содержание сахара резко понизится, это приведет к шоку, а потом впадешь в кому. Замедлится дыхание, замедлится пульс. А потом… потом ты уже перестаешь дышать, и пульса больше нет.
– Постойте, – говорю я. – Вы что, на самом деле хотите его убить?
От этих слов Вильям вскрикивает, но, похоже, не удивляется. Поднимаю глаза. Кажется, это новость только для меня одной.
Эшлинг и Эван следят за Вильямом. Себастьян открывает рот, вроде бы хочет что-то сказать, потом качает головой и закрывает рот. Смотрю в глаза Делии.
– Джуни.
– Ты же сказала, что вы его только припугнете.
Качает головой. На миг огонь стихает.
– Прошу тебя, Джуни, не сердись. – Она смотрит мне в глаза и говорит так тихо, что я ее с трудом слышу.
Наши глаза встречаются, чувствую, как она проникает ко мне в душу.
– Ты не знала, – говорит Вильям. Голос у него внезапно становится очень спокойным. – Значит, ты ничего не знала.
Я поворачиваюсь. Рот у него влажный.
– Пожалуйста. – Его глаза отчаянно молят о пощаде. Хочу отвести взгляд и не могу. Чувствую, как он смотрит в меня, видит мои сомнения и пытается их усилить. – Дай мне апельсиновый сок из холодильника. Это все, что мне нужно. И мы сделаем вид, будто ничего этого не было. Я забуду обо всем, что здесь произошло…
– Замолчи, – говорю я, но на этот раз не так убедительно. Не чувствую себя сильной. Мне вдруг становится очень холодно. Поворачиваюсь к Делии. – Ди? – Слышу свой голос, словно со стороны. Такой слабый и жалобный. – Мне страшно.
Делия передает шприц Эшлинг. Подходит ко мне и обнимает.
– Все в порядке. Даю тебе слово, все будет хорошо. – Она прижимает меня к себе, такая теплая.
– Не слушай ее, – просит Вильям.
– Заткнись, старый козел, – рычит Эшлинг на Вильяма. – Заткнись, заткнись, заткнись!
– Прости, что я тебе сразу не сказала, – говорит Делия. – Не смогла. Я… Но так нужно. Он не должен дышать, не должен жить. Всем будет лучше, если его не будет…
– Я ни в чем не виноват, – убеждает меня Вильям. – Джун, я ничего не сделал. Она тебя обманывает. Что бы она ни говорила…
Делия поворачивается к Вильяму:
– Думаешь, я оставлю тебя в этом доме со своей матерью? И с ее ребенком? А что, если родится девочка? Ты и ее изнасилуешь, как хотел изнасиловать меня?
– Это все неправда, – сопротивляется он.
– У меня есть идея, – говорит Эван. – Может, хватит уже врать, может, напоследок скажешь что-нибудь стоящее? – Эван пожимает плечами. – Ну, давай, Вилли. У тебя осталось, скажем… минут десять. Наверняка тебе есть что сказать. Ты ведь даже не попросил у Делии прощения. Неужели ты не хочешь это сделать?
– Принесите мне что-нибудь поесть, – бормочет Вильям. Голос у него вязкий и сонный. – Что-нибудь сладкое.
Делия быстро идет на кухню. Я слышу, как хлопает дверца холодильника. И вот она возвращается, а в руках у нее банка с вишнями мараскино. Может, она передумала. Может, с самого начала так все и было задумано.
Она открывает крышку, лезет в банку и извлекает одну ярко-красную вишенку. Поднимает и спрашивает:
– Подойдет?
Вильям кивает.
– Да-да, подойдет. Пожалуйста. Благодарю тебя, Господи, и спасибо тебе, Делия. – Он открывает рот. Ждет, когда получит корм, как птенец. Я вижу, как шевелится у него во рту язык. Делия поднимает над ним вишенку, а потом закидывает ее себе в рот и раздавливает зубами. Из глаз у мужчины текут слезы. – Если ты дашь мне умереть, тебя поймают. – Голос у него теперь тихий. И совсем сонный.
– Не уверена, – говорит Делия. – Ведь меня нет в живых, неплохое алиби, верно? – Она ухмыляется.
– Будет расследование, – говорит Вильям. – И выяснится, что произошло. Никто не поверит, что это несчастный случай.
Делия качает головой.
– Конечно, не поверит: ведь это не несчастный случай. Твоя падчерица покончила жизнь самоубийством, потом тебя задержали за твое пристрастие к наркотикам. А ты видный хирург, и тебе есть что терять. Вряд ли кто удивится, что ты решил расстаться с жизнью.
– Наркотики, – говорит Вильям. – В моей машине. – Слова уже с трудом различимы. – Это тоже ты…
– Посмотри, ты даже записку оставил. – Делия достает из кармана листок бумаги, разворачивает и держит перед ним. – Ведь это же твой почерк, да? – Это длинное письмо, а сверху написано Дорогая Анжела.
Делия подходит к Эшлинг и целует ее.
– Спасибо, крошка. Блестящая работа.
– Джун, пожалуйста, – говорит Вильям. – Ты можешь все исправить. Прошу тебя, помоги мне.
Я смотрю на Делию, свою лучшую подругу, которую люблю больше жизни, и на чуть живого Вильяма. Они оба глядят на меня. У меня нет сомнений, кто из них лжет, а кто говорит правду. На этот раз это несложно. Вопрос в том, что произойдет потом. Думаю о Делии, о том, как ей было одиноко в этом доме. Думаю о матери Делии. Думаю о ребенке, который еще не родился.
– Позовите меня, когда все закончится, – говорю я, поворачиваюсь и иду на кухню. Стою перед холодильником, боюсь коснуться чего-нибудь, боюсь двигаться, боюсь дышать. Просто стою и слушаю голоса в соседней комнате. У меня кружится голова. Я опускаюсь на пол и прижимаюсь лицом к кафелю, чтобы не отключиться. Закрываю глаза. И через какое-то время слышу над собой тихий голос Делии:
– Джуни, можешь возвращаться.
Глава 51
Джун
Мы все молчим. И стоим без движения. А сердце у меня замедляется, и в комнате все замедляется, не уверена, дышу я или уже нет. Делаю над собой усилие и смотрю на Вильяма. Думала, он будет выглядеть так, будто спит.
Но он не похож на спящего.
Эшлинг складывает руки в перчатках и говорит:
– Ну ладно, давайте покончим со всем этим. – И внезапно все снова приходят в движение.
Эшлинг развязывает Вильяма, и тело его обмякает на стуле. Она берет у Делии шприц и вкладывает в руку Вильяму, потом сжимает вокруг шприца его пальцы, отпускает – и шприц падает на пол.
– Я займусь подвалом, – говорит Эван. – Джуни, что ты там трогала? Только альбомы? – Но я молчу, не могу даже открыть рот. – Не волнуйся, – ухмыляется парень. – Я очень старательный. – И уходит.