По легенде, в церковном хоре Зеннора пел один паренек. И такой у него был чудесный голос, что каждое воскресенье из моря на берег выходила русалка и усаживалась возле церкви его послушать. Как она передвигалась по суше со своим хвостом, легенда умалчивает. В итоге русалка обратилась в христианство и смогла обвенчаться с любимым. Сама церковь жутко древняя, двенадцатого века, а когда войдешь внутрь, можно посмотреть, где сидела русалка: для нее сделали специальную деревянную скамью с резьбой в виде русалок с обоих концов. Я туда уселась – и никто не прогнал. В церкви вообще никого не было, при желании я могла скамеечку и с собой прихватить, она совсем маленькая. Видимо, и русалка была невелика.
Спросила Уилла, почему он вспомнил именно эту легенду и эту балладу. Я-то знала почему, но хотела послушать, что он сам расскажет, пусть даже не для печати. Но он промолчал.
Лесли
Нет, мне она не понравилась, хотя я и познакомиться с ней толком не успела. Не внушала она мне доверия. Мужиков-исполнителей я повидала немало, и не обязательно быть Джимми Пейджем, чтобы на тебе повисла гроздь отроковиц.
И еще я не сомневалась, что Том закатит знатный скандал, когда узнает. Что он и сделал. Весь смысл Уайлдинг-холла состоял в том, чтобы оградить нас от помех, а юные фанатки – помеха еще та. Как она пронюхала о нашей резиденции – одному богу известно. Может, кто услышал, как мы с Эштоном пели в пабе, и разболтал по всей округе.
Она определенно не из деревенских. У всех парней в пабе аж челюсть отвисла, когда они ее увидали. Даже у Джонно.
Конечно же, я ревновала. А кто бы не ревновал? Она ведь прямо-таки голубая мечта любого хиппи: платиновая блондинка в летящем белом платье. Даже не в платье, а в белой нижней рубашке; ткань небось столетней давности. Такая прозрачная, что все насквозь видать, а на белье она не тратилась.
Ну приехали, подумала я, стоило бежать из города, чтобы в пабе повстречать полуголую соплячку.
У Джонно, слава богу, хватило ума прикрыть ее своей шикарной накидкой. Ну да, он действительно носил накидку, длинную небесно-голубую бархатную пелерину, бешеных денег стоила. На ней, прямо скажем, пелерина куда лучше смотрелась. И на кой барабанщику вообще сдался такой наряд? Короче, Джонно завернул ее в накидку и приволок за наш стол. Который весьма удачно находился в дальнем углу. Все наши сразу пустились вилять перед ней хвостом – и Уилл, и Эштон, и Джонно.
И, разумеется, Джулиан. Как только допел, вскочил, сграбастал свою гитару и как ломанется – вот клянусь, никогда не замечала за ним такой прыти. Подлетел к ней, схватил ладошку и уставился в глаза, будто перед ним сама королева.
Сперва я подумала, это его старая знакомая, бывшая пассия или одноклассница. Но на бывших так не таращатся. Он, скорее, был потрясен. Потом я решила, что она из прессы или приглашенная им рок-звезда, какая-нибудь примадонна, которую он зазвал, не особенно надеясь на ее визит.
Однако сразу же выяснилось, что это не про нее. Не могу объяснить, но от нее исходили очень странные вибрации. Знаете, иногда столкнешься на улице с тихим помешанным, и он вроде бы ведет себя нормально – разве что бормочет себе под нос, будто по мобильнику говорит. А только сразу ясно: нету никакого мобильника. Сразу ясно, что чувак шмякнутый.
Вот так и с ней. Может, она на игле и сейчас выхватит нож или еще что-нибудь отчебучит. Выглядела обалдевшей. Будто не соображает, где находится и как ее звать. Эштон заладил: «Ты кто? Ты кто?..» – пока Джулиан не велел ему заткнуться нахрен.
Одного этого хватало, чтобы насторожиться. Джулиан никогда не терял самообладания. Вообще ни разу.
Кем бы она ни была, я предпочла бы обойтись без нее.
Эштон
Я все гадал: где же Джулиан ее прятал? Вот уж точно: в тихом омуте черти водятся! Откуда ни возьмись подскакивает к нему такая офигенная худышка. Аж глазам не верилось.
Да еще чуть ли не в чем мать родила. Когда Джонно ее закутал в свою кретинскую накидку, я его чуть не удавил – поглядеть-то можно, ведь не убудет от нее! Хотя башкой понимаю, правильно он сообразил.
Ясно, они с Джулианом уже снюхались. Сразу прильнули друг к дружке, как дети малые. Монетку между ними не просунешь. Минут пять прошло, и я решил вмешаться.
– Ну ладушки, – говорю, – пора, мой друг, пора. – И положил руку Джулиану на плечо.
Он вскочил как ошпаренный:
– Что? Что ты сказал? – А сам аж побелел весь.
– Да я пошутил. – Оглядываюсь и вижу, что милая старушка Лес первой очнулась и повела себя осмысленно. – Смотри, вот и наша Лес с пивком. Выпьем – и домой баиньки, что скажешь?
– Она со мной, – пробормотал Джулиан, не выпуская лапку девицы.
– Знамо дело! – Я передал ему кружку пива, заметив, что Лесли принесла только пять порций.
– Не слишком мы много денег выручили, – мрачно заметила Лесли. – И еще пришлось Реджа угощать.
Впрочем, судя по всему, пришлая крошка все равно не удержала бы кружку в руках. Выглядела она ошарашенной, как ослепленный фарами олененок.
Я огляделся, пытаясь понять, знает ли ее кто-нибудь из местных. Мало ли, чья-нибудь дочка. Тогда дело точно добром не кончится: ну еще бы, явились злые рокеры и сейчас украдут всех ваших женщин и детей.
Но в пабе ее вроде бы никто не признал. Если на то пошло, местные будто специально старались на нее не глядеть. Поначалу я подумал, что дело в ее наряде. Или его отсутствии. К ногам у нее прилипли, как мне сперва показалось, сухие листья. А потом посмотрел поближе – и уж поверьте, мне очень хотелось посмотреть еще поближе, – и вижу: не листья, а птичьи перья.
«Этого не хватало, – подумал я. – Гостья из курятника».
Тут я решил, что она здесь вроде местной блаженной – полоумная или наркоманка, несчастное создание, которую все знают, но стараются не замечать. Говорят о ней только за глаза. Тогда понятно, почему монет в шляпе набралось всего ничего.
Ведь не из-за Джулиана, это уж точно. Он выступил потрясающе. Даже местных олухов проняло: я слышал, как они болтали, когда к ним вернулся дар речи. Такого они еще не видывали. Да что там местные, даже я такого не видывал, хотя мне довелось наблюдать, как Джими Хендрикс джемовал с Джеффом Беком и Сэнди Денни. Так вот что я вам скажу: в тот раз Джулиан их всех по стенке размазал.
Том Харинг
Неудивительно, что первой ударила в колокола Лесли. Ранним утром в понедельник она мне позвонила в Лондон. Рановато для обычного звонка, да и вообще из Уайлдинг-холла меня телефонограммами не слишком беспокоили. Первым делом я подумал, что ребята опять на мели.
Но она звонила не из-за денег. Сразу вывалила все новости: что два дня назад в паб заявилась странная девица, которая затем заперлась с Джулианом в его комнате. И с тех пор оба ни разу не показывались.
Разумеется, мне не нравилось, что Wind-hollow зачастили в паб. Но сделанного не воротишь. А если Джулиан развлекается с мелкой потаскушкой, кого это колышет? Уж точно не меня.
– Ну, мое дело рассказать, а ты как знаешь, – надулась Лесли. В трубке было слышно, как она что-то наливает в стакан; поддавала она тогда будь здоров. – Хотя я его не видела аж с субботнего вечера. И ее тоже.
– Еще не повод звонить в Скотленд-Ярд, Лес. Ему для физиологии полезно. Сколько уже прошло после смерти Арианны? Не дави на него.
Это я зря сморозил, согласен, но я же не знал тогда, что Лесли спала с Джулианом. По ее долгому молчанию сообразил, что у нее там свои обидки, и подумал: вот блин, сейчас истерику устроит.
Но Лесли не собиралась рыдать.
– Моя спальня за стенкой от них, а я ни шороха не слыхала. Может, их и в живых-то нет уже. Эта девица – по-моему, у нее не все дома.
Тут я забеспокоился. И обозлился. О Джулиане и наркотиках ходил слушок, но я старался не реагировать. А вдруг девица принесла с собой что-нибудь покруче, героин или кокаин?
– Ради бога, Лес, какой смысл названивать мне в Лондон? Хватай Джонно и Эштона, пусть высадят дверь к чертям! Или позвони в полицию. Нет, погоди-ка…
Не хватало мне еще нового скандала в Редландсе[16] с тяжелыми наркотиками и голой девицей. Или передозировки.
Или – даже язык не поворачивается – чего похуже. Джулиан всегда пугал меня своим сумасбродством. Не то чтобы он был опасен, но весь в себе, крайне замкнут – типичный английский задавака из богатеньких.
Самоубийство Арианны случилось еще до меня. О том, что она сама выпрыгнула из окна, известно только со слов Джулиана. Ребят просто допросили, а толкового расследования не было. Папаша Джулиана, какая-то шишка, задействовал нужные связи, и трагедию быстренько замяли.
Раньше я не отдавал себе отчета, и да простит меня Господь за такие слова, но в тот момент я первым делом подумал, что наш милый Джулиан, возможно, все-таки убил Арианну. А теперь прикончил и вторую девицу.
– Нет-нет, не надо никакой полиции, – предупредил я Лесли. – Срочно выезжаю. Ждите.
Мысли у меня путались. Сам не знаю, что я мог бы предпринять, если Джулиан действительно совершил убийство. Разве что отправить Лес обратно в Штаты. Слишком уж она молоденькая, да еще приезжая вдобавок. Я уже представлял заголовки в газетах: «Невинную американку соблазнили коварные британские рокеры! Мертвая отроковица в руинах древнего замка!»
С другой стороны, если подумать, такую рекламу ни за какие деньги не купишь.
Лесли
Трясущейся рукой положила трубку. Частично виновата выпивка, но звонить Тому в такую рань, не хлебнув для храбрости, духу не хватало. Теперь меня трясло всю целиком.
Трясло не только по пьяни, но и от ревности. И от страха. В этой девице было чего пугаться. И весь ее вид, и внезапное появление ниоткуда. И реакция Джулиана, когда он ее увидел.
Пугало и то, насколько глубоко она засела у меня в мозгу, – так назойливая мелодия, от которой не отвязаться, вползает в голову уховерткой. Мозговерткой. Сколько я ни старалась стряхнуть с себя наваждение, ее призрачное бледное личико и жуткий взгляд так и всплывали в памяти.