Я был готов и сам пустить слезу, ей-богу. Моя рука снова потянулась к карандашу. Мне захотелось нарисовать второго купидона.
– Я ответила, что да. – Софья Станиславовна смотрела не на меня, а в сторону, словно воскрешая картины былого. – Далее она спросила меня: «Вы поплывете на том корабле?»
– Какая проницательность! – воскликнул я.
Софья Станиславовна посмотрела на меня с некоторым подозрением.
– Я поняла, что у этой девушки какая-то трагическая история. Мне захотелось ей помочь. Она смотрела на меня ангельскими темно-голубыми глазами.
Я и не заметил, как моя рука открыла блокнот и через несколько секунд возникла голова еще одного купидона. Скоро у меня будет целое царство купидонов.
– Она сказала, что хочет тоже уплыть в Константинополь. Но у нее нет денег, и она не знает, как туда попасть… Я сказала, что нуждаюсь в компаньонке и с радостью ее возьму. Тем более что у меня был уже опыт путешествия с одной весьма решительной русской девушкой.
– Как ее звали, – насторожился я. – Эту решительную русскую девушку?
– Я надеюсь на вашу порядочность истинного поляка и патриота…
Я заверил ее, что все будет в полном порядке, на мое молчание и воспитанность она всегда может положиться.
– Это имя прогремит в веках. Елена Блаватская.
– Мой начальник, кажется, знал ее деда, Петра Фадеева, наместника на Кавказе. Так ведь?
– Да, это так… мадемуазель Блаватская путешествовала со мной. Я обучила ее многому: она, с ее пылким воображением, очень благоприятно восприняла всю ученую мудрость египтян, сенжерменство. Все легло на душу Лели. Так я ее называла. Она еще удивит мир. Я верю в нее.
А теперь у меня была Мари. Я взяла ее… и стала обучать тому, что знала сама. Она была совсем не похожа на Лелю Блаватскую – более мягкая, женственная. Характер твердый, но все же более гибкий. Прелестная девушка. Чем-то она напоминала мне меня в молодые годы. Бог не дал мне детей, был мальчик, но он рано умер. В два годика… – вдруг прямо и просто сказала графиня Киселева. – И я привязалась к этим девушкам. Сначала к Леле, потом к Мари. Они были мне не просто компаньонками, а почти моими воспитанницами…
Наверное, она хотела сказать, что они в чем-то заменили ей дочерей, которых у нее не было, но остановилась, и эти слова так и не были произнесены. Но они угадывались…
– Моя жизнь была такой бурной и беспокойной, – вдруг начала она. – Я ведь знала еще Пушкина.
Купидоны были оставлены, теперь я рисовал нашего поэта. Я называл Пушкина нашим поэтом. Несмотря на свою польскую кровь, я считал себя русским. И Пушкина очень любил.
– Мне кажется, что я только закрою глаза, и передо мной встает бал в Петербурге, где я увидела Александра. Он был таким живым, таким мечтательным, мгновенно воспламенялся. Его стихи… они как бы рождались ниоткуда, из воздуха, ветра, огня… Я ведь была первой, кто рассказал ему эту прелестную легенду о Бахчисарайском фонтане… Но вернемся в наши дни. Сейчас я не знаю, где Мария.
– Что вы можете сказать о ней?
– У нее своя дорога, – сказала Киселева с затаенной грустью. – У каждого из нас свой путь, и мешать ему земные люди не в состоянии. Только Божье провидение может изменить начертанное на небесах.
– Я понимаю вас, – склонив набок голову, сказал я. – Но у меня задание, которое я должен выполнить.
– Оставьте его. Займитесь другим, более приличествующим вам делом.
– Я люблю свою работу.
Я не мог сказать, что деньги, которые мне выплачивали, являлись существенным аргументом для продолжения поисков.
– Вам хорошо платят? – проницательно спросила Софья Станиславовна.
– Неплохо.
– А если я заплачу вам больше?
– Я не могу, графиня… дело чести. Не искушайте. Я человек слова и не собираюсь его нарушать.
– Жаль! – Вздох слетел с уст графини. – Очень жаль. А что вы сделаете, если найдете Марию? – И она с любопытством посмотрела на меня. В ее глазах загорелись странные огоньки.
– Расскажу ей, что и как, возьму письменное объяснение. И… все. Я не собираюсь ее силой возвращать куда-либо. Поймите, мадам. Я не насильник, а всего лишь частный сыщик и действую в интересах своего заказчика. С моей стороны Марии ничего не угрожает, будьте спокойны на этот счет.
– Я понимаю… Значит, вы твердо намерены ее найти?
– Да.
Она посмотрела на часы.
– Тогда вам следует поторопиться.
– Что вы имеете в виду, графиня?
– Через полчаса отходит поезд с вокзала до Марселя. Она едет туда, а потом в Индию… Мария решила открыть для себя новую страну и новые знания, обогатить свой ум и чувства тайнами, о которых европейцы не имеют ни малейшего понятия.
– Боже мой! Матка боска! – воскликнул я более экспансивно, чем можно было от меня ожидать. – И вы все это время молчали! – Я схватил свою шляпу. – Мое почтение, графиня…
Она протянула мне руку для поцелуя, я приложился к ней и выбежал.
Я попросил кучера гнать что было сил. Попутно заскочил на свою квартиру, чтобы взять вещи и деньги, сказал слуге, куда я отправился, – и кучер погнал. Но, к сожалению, все усилия и надежды были напрасны. Когда мы прибыли на вокзал, то увидели дым уходящего поезда.
Я стоял, сокрушенно покусывая ус, кляня графиню, которая не сказала мне об этом раньше. Я потерял драгоценное время! Я стоял словно оглушенный, ведь, если только подумать, я мог перехватить Марию и цель моего задания была бы достигнута. И здесь меня окликнули:
– Сударь! Богуслав Адамович!
Голос был знаком, и я повернул голову.
– Сударь! – Этот срывающийся голос принадлежал Николаю Черновицыну. Но как он меня нашел?
Я задал этот вопрос вслух и в ответ услышал:
– Я приехал к вам домой, и ваш слуга сказал мне, куда вы направились.
Я пожал протянутую мне руку.
– Как видите, я потерпел неудачу. Мари только что отбыла на этом поезде в Марсель для того, чтобы отправиться в Индию.
– Сударь! – Глаза молодого человека горели. – Мы не должны упускать ни минуты. Едем.
Мне пришлось остудить его голову.
– Нам нужно подготовиться для этого пути. Собрать провизию, запасы, взять деньги, такое путешествие не делается в одночасье. Вы думаете перехватить ее в Марселе?
– Я готов отправиться в Индию.
Здесь я уже немало удивился.
– Вот как! Это сопряжено с большими трудностями. Гораздо большими, чем мы это можем себе представить. Далекий опасный континент…
– Я знаю. Я продал свое имение. Денег нам хватит. Я прошу вас…
– Не знаю, не знаю…»
Глава семнадцатая. Приключения с красной рыбкой
Лучше быть смелым, чем осторожным, потому что судьба – женщина.
В квартире Серафима какое-то время бесцельно ходила из угла в угол. Все было почему-то чужим. Ей собственная квартира больше не казалась родным местом, где она провела столько времени. Память без конца возвращалась к моменту знакомства с Леонардом, их недавней поездке, к тому, как они сидели на балконе и она чуть не положила голову ему на плечо. А его поцелуй… Она коснулась пальцем губ. Они словно горели до сих пор.
Она опустилась на стул. Стиснула руки и заплакала. Внезапно послышался шум открывающейся двери. Это пришла Лина.
– Вернулась?
Она подлетела к старшей сестре и обняла ее. Серафима торопливо смахнула слезы рукой. Но от Лины было не укрыться.
– Ай-ай-ай… мы плакали. Почему? Что тебя огорчило? Поделись. Что-то случилось? Симка. Только не молчи.
– Ничего. Абсолютно ничего. Просто устала. И статью в журнал не взяли. А я над ней столько работала, – сочинила на ходу Серафима.
– Только не ври, пожалуйста, из-за статьи ты бы не стала плакать ни за что. Чтобы вызвать у тебя слезы, нужно что-то очень серьезное. Говори, а то я обижусь…
– Ну хорошо. Я влюбилась…
– Ты? – Лина отступила на несколько шагов назад и расхохоталась.
– Что тут смешного? – вспыхнула Серафима. – Почему все смеются надо мной? А я ведь взрослый человек. Психолог.
– Конечно, взрослый. Это ты во мне все время сомневаешься.
Лина подошла и крепко обняла ее.
– Я рада за тебя!
– Радоваться еще рано.
– А как же Гриша?
– Гриша… он мне всего лишь друг.
– Он мне звонил.
– Вот как. И зачем?
– Просто спросил, как ты. Вы что, с ним поссорились?
– Да вроде нет. Надо будет ему позвонить.
– Я еще удивилась. Думаю, с каких это пор он стал узнавать о тебе от меня. Да еще такими окольными путями. Сказал, чтобы я его звонок держала от тебя в секрете. Ты меня не выдашь?
– Нет, конечно. Я сама наберу его, но тебя выдавать не стану. А чем он конкретно интересовался?
– Как ты, как себя чувствуешь, где сейчас находишься, есть ли какие-то новости. А когда я спросила: вы что, с Симой поссорились, он как-то уклончиво сказал, что нет, все в порядке, просто есть легкие разногласия. Я ничего выяснять не стала. Зачем? А кто он? Твой новый друг?
– Человек. Между прочим, работает в полиции.
– Ого! Барышня и хулиган. Я ни о чем тебя дальше спрашивать не стану. Поем и поеду.
– Я только-только приехала и ничего не приготовила.
– Тогда норм. Кофе попью и рвану. Я приехала за кое-какими вещами. И чемодан мне нужен, помнишь, такой маленький, на колесиках?
– Куда-то собралась?
– Может быть, на неделю. В один тур по России. В Карелию.
– Замечательно. Отдохнешь… хотя недавно ты была в Италии.
– У меня такое впечатление, что я там не отдыхала, а работала. Нужно было выдержать планку блогерского вызова.
– Что? А… – вспомнила Серафима.
– Слушай. А как насчет той самой могилы в Стальено? Удалось что-то узнать?
– Ничего, – солгала Серафима. – Увы!
– Да. Жаль, так было бы романтично. Родственники в Италии. Каталась бы к ним пару раз в год.
– Размечталась… где ты время проводишь? Как ни позвоню – то в кафе, то на концерте, то на выставке…
– В тусовках. То одно, то другое. Выставки. Концерты. Поэтические вечера на разных площадках. Я тебе сейчас снимки перешлю.