– Пожалуйста, – протянул ей стакан Леонард.
– Эта часть касается зачина всей этой истории. Теперь перехожу к современности, – Серафима посмотрела в окно. – Это будет еще сложнее…
Для начала я хотела признаться в том, что я и моя сестра Ангелина – потомки того самого рода Анастасьевских. И Мария наша прапрапра… в общем, наш предок. И вот когда моя сестра Лина была в Италии, она посетила Геную, знаменитое кладбище Стальено и там неожиданно наткнулась на могилу со скульптурой ангела, где было написано на итальянском: Мария Анастасьевская.
Лина позвонила мне, рассказала об этом и прислала фотографию скульптуры ангела с надписью.
Я, конечно, от этого отмахнулась, но потом задумалась… Я знала нашу семейную легенду, передаваемую из поколения в поколение, о том, что в усадьбе Воронихино была убита прекрасная юная Мария Анастасьевская. Тело не нашли, похоронили на местном кладбище как кенотаф.
– Раньше вы там были? – спросил Рудягин.
– Нет, почему-то мне моя бабушка говорила, что там опасное место и лучше туда не ездить… Мне ее слова запомнились, и поэтому я не посещала ни город, где когда-то была усадьба Воронихино, ни саму могилу-кенотаф. И вот я поехала туда, повинуясь какому-то наитию. На самом деле мне, кроме всего прочего, захотелось сравнить даты жизни на том памятнике и на этом, российском. И кто же знал, что я попаду в водоворот самых разных трагических событий.
Разрушающаяся усадьба Воронихино стала как бы самостоятельным героем всех произошедших событий. Воронихино притягивало многих: и наркоманов, и бомжей, и просто фриков. Но она манила и других людей. Серьезных. Солидных. С деньгами. Тех, кто управлял городом. Почему? И вот в этом разобраться было непросто.
Год назад сменился в городе мэр. Молодой амбициозный мэр был раньше любовником заместителя директора городского архива Вероники Усольцевой, которую он впоследствии бросил, женившись на другой. Вероника Усольцева не знала, как быть полезной своему любовнику, чтобы тот по-настоящему ее оценил и сделал окончательный выбор в ее пользу. Но в один прекрасный момент она все-таки решила изменить свою судьбу, порвать с прошлым и рванула в Москву, надеясь устроиться там. И в период пребывания в Москве она познакомилась с одним историком, журналистом, который по невероятному стечению обстоятельств… – Серафима запнулась. – Ну кто бы мог подумать. Действительно, жизнь самый непревзойденный режиссер, который ставит великолепные спектакли!.. Он был и моим другом. Между ними возник роман. Мой друг, фамилию его я называть не стану, а звали его Гриша. Если бы не Колясников Павел, о котором речь пойдет ниже, который и рассказал об этом, мы бы ничего и не узнали… Когда Гриша узнал, откуда Вероника родом, сразу рассказал ей о Воронихино. Ведь он знал об истории усадьбы от меня. И он же подсказал ей, что где-то есть мемуары и расследование Соколовского. Он помог Веронике обнаружить их в местном архиве, она сделала копию и хранила ее на работе. Прочитав эти мемуары, она зацепилась за фразу, что на территории усадьбы спрятаны сокровища. И чтобы быть полезной своему любовнику, она сказала ему об этом. Он запомнил… Но он тогда еще не был мэром, поэтому принимать, так сказать, участие в судьбе усадьбы никак не мог. Но эта мысль не оставляла его. Два местных мэра сцепились в борьбе за власть: старый Виктор Борцов и новый – Мосолов. Для того чтобы сокрушить Борцова, был применен прием из разряда удара под дых. Убили его единственную дочь Веру. Для этого использовали одного типа, якобы авангардного поэта, бывшего уголовника, который выполнил грязную работу и убил Веру. Конечно, после этого Борцов сдал. Его вывели из игры, и вскоре на выборах победил новый мэр – Сергей Мосолов. Его задачей было снести усадьбу под предлогом строительства завода и тем самым открыть доступ к поискам сокровищ. Но на его пути неожиданно встало препятствие в виде ученицы девятого класса Алены Розовой, которая очень увлекалась историей; для нее усадьба была живой свидетельницей ушедших времен. Она там устраивала игры реконструкторов, сама участвовала в исторической олимпиаде, в которой написала про усадьбу; словом, Алена была как бельмо в глазу, все время привлекала внимание к объекту. Ясное дело, Алену надо было убрать: просто и незаметно… Алена увлекалась историей, работала в архиве. Однажды напросилась помочь в разборе архивных материалов. Работников не хватало, да и никто не хотел этим заниматься, Алену привлекли и… она нашла ту самую рукопись Соколовского и украла ее. Так как она знала, что от ее матери ничего не скроется, она для начала спрятала ее на даче своей знакомой, куда ее пригласили. Зашила в подол старой шубы. Позже она, видимо, думала достать ее оттуда и спрятать дома. Или были какие-то другие мысли насчет рукописи, теперь мы уже не узнаем.
Но Алена втянулась и в более опасные игры. Из ее записей можно узнать, что у нее появился «друг», также разделяющий ее увлечение историей. Но это был человек, действовавший по специальному заданию. Верный пес Элеоноры Степановны Колясников Павел Дмитриевич. Ему была поставлена задача войти в доверие к Алене с тем, чтобы она посещала усадьбу в любое время. На закате, поздно вечером. Для этого он напустил таинственность и говорил, что тоже любит историю. Ну и прочее в этом духе… К сожалению, Алена поддалась на эти ухищрения. Ее выманили в Воронихино под каким-то предлогом ночью и там убили. Алена пишет в своем дневнике, что он взял с нее слово, что она никому не скажет об их встречах…
Другой убитый подросток – Матвей Козлов, стал случайным участником этого убийства, он был в лесу и видел, как тащили тело… Сначала он подумал, что Колясников и Мосолов браконьеры, которые убили крупное животное. И только когда он опять пришел на то место, то нашел пуговицу и кусок ткани и понял, что была убита Алена Розова. Но он не понял всей опасности. Он сказал об этом Веронике, которая принимала участие в его судьбе, когда-то она взяла над ним шефство, и та сразу смекнула, что таким образом можно шантажировать ее бывшего любовника. Она так и сделала. И тоже стала слишком опасной для этого клана.
Глава девятнадцатая. Открытый финал
Жизнь состоит не в том, чтобы найти себя. Жизнь состоит в том, чтобы создать себя.
– Мой приезд в город и вовсе спутал все карты, – продолжала Серафима. – Но я не знала главного, что за мной уже следили. Но обо всем по порядку… Я приехала, остановилась у одной женщины и в первый же день пошла на кладбище и столкнулась с Людмилой Розовой, матерью погибшей Алены Розовой, которая и рассказала мне о трагедии, случившейся с дочерью… На другой день я пошла в городской архив и познакомилась с Вероникой Усольцевой, заместителем директора архива. Я сказала, что пишу очерк об усадьбе и собираю материал. Мой интерес к Воронихино Веронике показался странным, и она сделала вывод, что здесь что-то не так. По этой причине она захотела быть поближе ко мне, стать, так сказать, моей подругой. Вероника даже пригласила меня на юбилей матери Мосолова, куда должен был явиться весь местный бомонд. Неожиданно я увидела на шее юбилярши ожерелье, которое было нашей фамильной драгоценностью и передавалось из поколения в поколение. Это была современная копия старинной драгоценности. Я, понятное дело, заинтересовалась этим удивительным, с моей точки зрения, совпадением.
Из угла, где сидел Гуджарап, раздался тяжелый вздох. Серафима старалась туда не смотреть. Она понимала, как ему сейчас будет тяжело снова переживать моменты, связанные с гибелью его родственника. Она запнулась, словно решаясь: продолжать или нет. Или все-таки сделать перерыв? Гуджарап взял инициативу на себя.
– Давайте устроим то, что называется перекур, хотя не знаю: есть ли среди нас курящие…
Они вышли на балкон. Рудягин и Светлана остались в комнате.
– Тебе тяжело? – Серафима сжала его руку.
– Все нормально. – Ей показалось, что на его глазах блеснули слезы. – Просто именно сейчас я вспомнил, как он купил мне дорогую по тем временам игрушку, машинку, и принес мне. И как я этому радовался… И вообще он был таким добрым. Я тебе уже рассказывал об этом. И так заботился обо мне… Сейчас все это вспомнилось.
– Может быть, тогда отложим разговор, – предложила Серафима.
Он оглянулся.
– Нет, надо довести этот разговор до конца. Да и перед нашими гостями неудобно.
– Мы могли бы им все объяснить.
– Не надо, – тихо сказал он. – Ничего не изменится, если мы перенесем разговор. Он все равно должен состояться рано или поздно. Откладывать нет смысла. Все равно я буду испытывать те же самые чувства и через неделю, и через две. Я должен через это пройти. Боль постепенно будет утихать. Но она не исчезнет. Да и странно было бы ждать ее исчезновения. Она станет памятью. А когда мы вспоминаем близких людей, у нас всегда немного щемит сердце. Так ведь?
– Так.
Серафима вспомнила родителей. Вспомнила, как много лет она гнала от себя все, что было с ними связано: это была такая боль и страдания, а она должна была жить и воспитывать Лину. И не имела права позволить себе отдаваться прошлому.
– Наверное, ты сейчас чувствуешь примерно то же самое, – догадался Леонард.
Она в знак благодарности просто пожала ему руку.
– Может быть, ты хочешь чай или кофе? – спросила Серафима.
– Давай это предложим всем.
– Да…
После того как был заварен кофе, Серафима продолжила рассказ. Рудягин слушал ее, подавшись немного вперед. А Светлана сидела с прямой спиной. Строгая и сосредоточенная.
– Мы остановились на том, что я увидела на шее Элеоноры Степановны Мосоловой ожерелье – точную копию старинного, того самого, что хранилось в нашей семье. Я заинтересовалась этим фактом и спросила у нее, как оно к ней попало. Она сказала мне, что заказала это ожерелье у одного ювелира. Я попросила адрес и подумала, что надо при случае нанести ему визит. Вероника куда-то пропала, и я решила пройтись по территории, на которой отмечался праздник. Он проходил на природе, у реки. Так я оказалась в небольшом леске, где невольно подслушала разговор Усольцевой с Сергеем Мосоловым. Она говорила о том, что ей известно, что случилось с Аленой, намекая на то, что знает, кто убил ее, и выдвинула свои условия за молчание: 150 000 долларов.