Генерал Калицакис инициировал телеконференцию, так что все начали к ней подключаться. Объединенный комитет начальников штабов. Непосредственный начальник самого Макаллистера, генеральный директор НАСА. Несколько членов Национального совета по космосу и советник по национальной безопасности. Все это означало, что новости плохие.
Макаллистер плюхнулся в кресло в своем кабинете и прикоснулся к устройству у себя на ухе. Звуковой сигнал подтвердил, что замдиректора присоединился к совещанию. Оно было только голосовым, видимо, для того, чтобы его можно было надежно зашифровать. Все говорили одновременно – и, судя по всему, были перепуганы.
– Генерал, вы обещали, что к данному моменту составите внятный план, – проговорил советник тоном управляющего, дающего подчиненному отвратительную характеристику.
– Дайте ему высказаться!
А это, похоже, министр обороны. Дальше Макаллистер даже не пытаться опознать участников совещания по голосам.
– Вы уверены в этих цифрах?
– Никто ни в чем не уверен! Но нельзя просто взять и…
– Нам нужны более точные данные.
– Данные у нас есть! Нам нужны решения!
Все голоса вдруг смолкли, отключенные тем, кто контролировал совещание. Щелкнуло, а потом раздалась последовательность нот: Макаллистер знал, что это идет тестирование связи, проверка ее защищенности. А потом новый голос – негромкий и спокойный – оповестил о том, что к конференции присоединился президент Соединенных Штатов. Макаллистер сел прямее, хоть никто его видеть не мог. Президент ничего не говорил. Все были знакомы с правилами проведения таких совещаний. Калицакис изложит новости максимально ясными и простыми словами, а потом будет ждать, не появятся ли у президента вопросы.
– Мистер президент, сэр, – начал Калицакис. В его голосе звучала такая же усталость, какую испытывал сейчас Макаллистер. – Я представляю Объединенное командование космическими операциями. Мы отслеживаем объект, названный 2I, который приближается к Земле. И мы искали военное решение на тот случай, если он окажется враждебным. Сегодня мы закончили моделирование того, что случится в случае прямого ядерного удара по объекту.
Калицакис прокашлялся. Он тянет время или пытается взять себя в руки? Макаллистер не ждал хороших новостей, но теперь встревожился. Вернее – испугался. С самого начала он планировал полет «Ориона-7», будучи уверенным в одном. Что если его экипаж не сможет установить контакт с 2I или тот окажется агрессивным, то Калицакис будет наготове. Наготове с планом ответных действий. С планом уничтожения 2I до того, как тот сможет достичь Земли. Сейчас же…
– Мистер президент, все наши модели согласуются. Результат ядерного удара по 2I будет пренебрежимо мал.
У Макаллистера отчаянно забилось сердце. Он не мог в это поверить. Нет: Калицакис ошибся в цифрах или…
– Мы применили множество разнообразных моделей на основе самых последних данных, которые нам предоставило НАСА и наши наземные средства. Мы обнаружили следующее. Суперструктуры на корпусе 2I очень эффективно поглощают энергию. Даже если это будет энергия термоядерного взрыва. Наши самые крупные боеголовки нанесут 2I повреждения, но мы не можем гарантировать даже того, что они пробьют корпус. Результат множественных скоординированных ударов оказался не лучше: первое попадание просто создаст большое облако орбитальных обломков, которые ослабят второй и третий удары.
На линии на несколько секунд воцарилось молчание. Наверное, Калицакис давал время участникам переварить услышанное. А может, просто не мог подобрать нужные слова. Макаллистеру стало искренне жаль беднягу. Оказавшись на ковре перед самым влиятельным лидером Земли, генерал вынужден объяснить тому, чего его влияние на самом деле стоит.
– Конечно, мы не отступимся. Мы ищем альтернативные системы вооружения. Хотя ядерный удар представлялся наилучшим вариантом, мы сейчас проверяем на моделях, что может дать применение кинетических снарядов, оружия на основе пучков элементарных частиц и ТВЭЛов. Это тактические высокоэнергетические лазеры, сэр. Мы даже пытаемся строить модели в отношении оружейных систем других стран: в частности, у китайцев есть на орбите электромагнитный рельсотрон, способный доставить высокоскоростной полезный груз свыше имеющихся у нас сейчас средств, но…
Калицакис резко смолк. Макаллистер был в курсе: это значит, что президент решил задать вопрос:
– Что именно вы хотите сказать, генерал?
– Я хочу сказать, – медленно проговорил Хокинс, словно сам себе не веря, – что сейчас у нас нет оружия, способного уничтожить 2I.
Рао парила в центре отсека. Внезапно она очень остро ощутила окружающую ее со всех сторон бесконечность.
– Ты хочешь сказать, что если 2I атакует Землю – или просто на всех парах врежется в Среднезападные штаты, то мы ничем его остановить не сможем. Мы беззащитны.
– Мы не перестанем искать решение, – сказал майор, крепко вцепившись в ближайшую стойку. – Никто не собирается сдаваться. Но… в общем дела наши неважнецкие.
Астробиолог никогда не задумывалась о том, что 2I может оказаться враждебным. Считала это настолько маловероятным, что не уделяла этому никакого внимания, но, с другой стороны, 2I неуклонно двигался к Земле, не реагируя ни на одно их послание. В данных обстоятельствах… Не была ли она безнадежно наивна?
– Тогда… что мы будем делать? – спросила она.
– Попробуем дипломатические средства… – с кривой усмешкой пробормотал Хокинс. – Извини… Послушай, ведь в этом с самого начала и заключалась задача «Ориона», верно? Установить контакт с пришельцами. Убедить их поговорить с нами, а не убивать нас всех.
Он повернулся и посмотрел на красноватую громаду 2I, куда несколько часов назад отправились Дженсен и Стивенс.
– Мы понятия не имеем, что там сейчас происходит, – сказал майор. – Может, они уже установили контакт. Может, к-спейсовцы все это время говорили с чужими.
– Может, – согласилась Рао.
Соприкосновение
– «Вандерер», «К-Спейс», прием!
…
– Капитан Фостер, прошу ответить!
…
– Говорит Дженсен с «Ориона» НАСА. Прием!
…
– Мы у разрыва во льду, прямо по направлению от вашего базового лагеря. Вы можете сообщить нам о своем местоположении? Мы пришли вам помочь.
…
– Команда «Вандерера», если вы в состоянии подать сигнал, запустите сигнальную ракету. Отправьте сигнал на наши скафандры. Крикните, если вы нас слышите. Если вы не можете откликнуться…
Дженсен опустила голову, закрыла глаза и на секунду дала волю отчаянию. А потом глубоко вздохнула и снова открыла глаза.
– Ответьте, команда «Вандерера». Ответьте, пожалуйста!
ЭМИ ТАРБЕЛИАН, ПСИХОЛОГ ЭКИПАЖА. Проводился ряд исследований о влиянии длительной темноты на психику человека. Прогноз неутешительный. Помню, в институте я читала про «тюремное кино»: это поэтичное описание того, как заключенные в темной одиночной камере начинают галлюцинировать через несколько часов отсутствия визуальных стимулов. Эволюция подготовила нас к жизни в хорошо освещенном мире, и если мы лишаемся света, то стремительно деградируем.
– Чего они хотят? – спросила Дженсен.
Стивенс присосался к тубе со сладкой водой, которую подсоединил к шлему. Они находились внутри 2I почти пять часов, и он уже умирал от голода. Приторная вода почти не утоляла голод, но он хотя бы получал какое-то количество калорий.
Они снова устроили привал, на этот раз лицом друг к другу
– Кто это «они»? – переспросил он.
– Пришельцы, – ответила Дженсен. – Существа, которые построили 2I. Они запрограммировали полет, на завершение которого уйдут тысячи лет. Они отправили эту штуку в Галактику, явно надеясь, что ее прибьет… куда-нибудь. К славной дружелюбной планете. Зачем? Чего они рассчитывали добиться, отправляя нам пустой корабль?
Стивенс воззрился на нее:
– И ты думаешь, у меня найдется ответ?
Дженсен покачала головой. Она крутила ручки на груди скафандра, возясь с настройками своего радио. Спустя мгновение досадливо фыркнула и снова поднялась.
– Послушай, – сказал Стивенс, – я тут подумал… По-моему, нам надо возвращаться.
– Ты хочешь сказать – сдаться.
Стивенс поспешно встал.
– Нет-нет-нет… я хотел сказать – временно. Просто временно. Если мы пойдем обратно, может, чего-нибудь достигнем. Я обдумывал… ну, скажем, эксперименты. Или, скажем, стратегии. Стратегии поиска команды «Вандерера».
Она не отмела это предложение – по крайней мере, не сразу.
– Мы могли бы принести сюда настраиваемый лазер, – продолжил он. – Установить его у шлюза. С его помощью можно было бы просканировать все внутреннее пространство барабана. Поискать что-нибудь, имеющее форму тела человека…
– Ты считаешь, что они погибли, – сказала она.
Стивенс поморщился.
– Я этого не говорил! Послушай, а как насчет… то есть – у меня есть и другие идеи. На «Вандерере» есть 3D-принтер. Мы с его помощью могли бы наделать мелких роботов. Мобильных разведчиков – таких, какие НАСА отправляет на Марс, так? Мелких роботов, которые могли бы вести поиски. Это же лучше, чем просто бродить наугад, надеясь их увидеть.
Дженсен снова подошла к ледяной стене и вскарабкалась на нее. Стоя наверху, она повернулась и посмотрела на напарника.
– У нас в скафандрах большой запас воздуха и воды. Мы можем остаться здесь еще на три часа, прежде чем нам придется поворачивать обратно.
– Ты меня хоть слышала? – возмутился он. – Мы же не сможем здесь все обыскать!
– Сядь и отдохни еще немного, – сказала она ему. – Я попробую вызвать Фостера отсюда. А потом пойдем дальше.
У Стивенса оборвалось сердце. Она его в самом деле не слышала.
– Конечно, – буркнул он. – Ты здесь командир…
ЭМИ ТАРБЕЛИАН, ПСИХОЛОГ ЭКИПАЖА. Еще страшнее знакомиться с результатами экспериментов, во время которых люди длительное время жили в пещерах. В отсутствие света наши циркадные ритмы быстро разлаживаются, так что мы теряем ощущение хода времени. Можно проспать целый день и считать, что ты только чуть-чуть вздремнул. Можно провести под землей несколько месяцев и считать, что это были считаные недели. Искусственный свет ничего не дает, потому что его можно включить и выключить. Если устр