Обе тихонько смахнули слезы в свои чашки.
– Так что подумай, положись на голос сердца, и все будет в порядке, – напутствовала ее тетя Ли и написала адрес Дианы Ансворт в Лидсе.
Невилл закрывал лавку после суматошной пятницы. Прибыли новые заказы в коробках, надо было все рассортировать, расставить по полкам, подписать накладные. Отец тем временем суетился у прилавка, выискивая неправильно сложенные пакетики бобов и орехов. Перед Рождеством всегда много суматохи. Их вегетарианский товар пользуется спросом, спасибо всем этим заметкам в женских журналах о диете без мяса и здоровом образе жизни.
Закончив с коробками, Невилл принялся подметать пол. Отец почти не разговаривал с ним в последнее время, лишь открывал рот, словно собирался дать ему нагоняй, но только молча вздыхал. Ну почему он не скажет все прямо? Почему не сказать, что он ему противен, что ему тошно думать, что сын его гомосексуалист, тряпка и размазня. Однако же он сходил вместе с ним в полицию, поддерживал его, потом был с ним на первом слушании дела и затем на всех встречах с адвокатом.
Мама целиком погрузилась в подготовку к тихой свадьбе и покупала детские вязаные вещички.
– Может, выпьем по кружечке? – спросил Леви. – Сегодня мы это заслужили. Никуда не торопишься?
– Да вроде нет, – поколебавшись, ответил Невилл. Вдруг отец задумал снова читать ему мораль? – Но платить придется тебе, я на мели.
– Ты еще не на такой мели будешь, когда женишься, – хмыкнул отец, и они опустили штору и закрыли лавку.
Забавно, папа словно усох, думал Невилл, поглядывая на отца сбоку, когда они зашагали вместе по городу. Они зашли в «Кингз армс» около театра варьете, который как раз переоборудовали в зал для игры в бинго, уселись в углу возле камина и погрузились в молчание.
– Невилл, а ты уверен насчет этого плана? – через силу проговорил наконец Леви.
– Ты имеешь в виду нас с Конни? А какой у меня выбор? Все уже решили. Наверное, так действительно лучше для нас обоих.
– Лучше? Мне кажется, затея на редкость бредовая.
– Да?
– Вы совсем разные. Она умная девочка, которая попала в беду. А ты бизнесмен, совсем не готовый к семейной жизни. Из этого выйдет катастрофа, уверен. Послушай совета отца!
– Но адвокаты уже выстроили всю защиту вокруг свадьбы и отцовства. Они покажут, что я просто обычный нормальный человек, а то, что случилось, – нечистый попутал… – сказал Невилл и поднял глаза на отца, донельзя удивленный его словами.
– Сынок, ты не нормальный человек. Ты был особенным с самого начала. Ты всегда предпочитал играть с дочками Анны и Сью, а не с грубыми уличными мальчишками. Тебе нравилась сцена, нравилось наряжаться, – и тебя не интересовали регби или футбол. У вас в школе были такие, как ты? Кто-то тебя соблазнил? – покраснев, спросил отец.
– Нет, пап, в школе были обычные мальчишки – толкались, носились, дразнились. Мне никогда особо не нравилось в школе Лонз, но потом я встретил Бэзила. Так вышло… случайно. А почему ты спрашиваешь? Это как-то неожиданно. Я не понимаю. – Он чувствовал себя странно. Никогда прежде они с отцом не разговаривали по душам.
– Просто я твой отец, этого достаточно. И каким бы ты ни был… ты мой мальчик, и я всегда буду на твоей стороне, буду рядом. Я не хочу, чтобы ты вот так связывал себя, только чтобы угодить маме и бабуле. Я, конечно, Уинстэнли, но я немало навидался лжи и измен в нашей семье и знаю, что Айви – не лучшее влияние.
Он замолчал на секунду.
– Я никогда на самом деле не любил твою мать. Она словно ослепила меня, и я как в дурмане позволил себя женить. Я же тогда только что вышел из лагеря для военнопленных. Да, и я разное там видел. Мужчины утешали друг друга. Случались романы, флирт, складывались и длительные отношения. В лагере это казалось естественным, но тогда я понял, что мы не выбираем свое естество.
Он опять помолчал. Невилл не мешал ему.
– Твоя мама была хорошенькой машинисткой с большими планами. Но есть в ней некоторая низость. Однажды она совершила гадкий поступок, с ужасными последствиями для окружающих. Впрочем, это другая история. Я никогда ей этого не простил, и она это знает. Я хотел уйти от нее уже много лет назад, но думал, что поступаю правильно, сохраняя видимость семьи. Ну а теперь ты вырос, можешь жить самостоятельно. Ты справишься, выкарабкаешься и без этого назойливого семейного вмешательства. Я позабочусь об этом.
Невилл не знал, что сказать, так его тронула честность отца.
– Я думал, ты меня ненавидишь.
– Ты мой единственный сын, пусть ты и выбрал путь одиночества. Как я могу тебя ненавидеть? После войны я снова обрел жизнь, в награду за все печали я получил малыша. Фредди не дожил до этого, но мы должны поступить честно и по отношению к его ребенку.
– Я не хочу бросать Конни в беде. А она в беде.
– Она справится. Если вы станете жить вместе, вы возненавидите друг друга, и от этого будет страдать ребенок. И только представь, что его единственной бабушкой будет Айви…
– Но семья…
– Да забудь ты о семье хоть раз в жизни… Мужчина должен думать и о себе, нести ответственность! Допивай и подумай о том, что я тебе сказал…
– Роза дома! Мария позвонила тете Сьюзан. Она приехала всего на два дня. Чудище отпустило их по домам на Рождество! – прокричала Конни сквозь шум воды. Она мыла посуду, помогая Джой, которая сидела тут же, в широком платье напоминая кита. «Это высокое давление так мешает жить! А что, если и меня это ждет?»
Конни пришла восхититься их новой детской: лимонно-желтые и мятно-зеленые полоски обоев, шторы в тон. В магазине Сандерсона это последний писк. Белая колыбелька с плетеной корзиной, желтая льняная простынка с кружевами. Все вокруг новое, самое модное и современное: детская ванночка, корзинка для подгузников, горшочек, премиленькое покрывало на колыбель, комод, полный ползунков и пижамок, вязаные вручную одеяльца, целая гора пеленок – махровые, чтобы вытираться после купания, теплые фланелевые и тоненькие легчайшие, специальные детские полотенчики и неописуемой красоты корзина с разнообразными присыпками, кремами и застежками для подгузников…
– А где твой любимый мишка? Жив еще? – спросила Конни, оглядывая комнату в поисках старой потертой игрушки, которая приехала еще из Бирмы много лет назад.
– Жив, – кивнула Джой. – Но он у мамы. Миссис Грегсон говорит, что все должно быть новым и гигиеничным. Они заказали для нас коляску «сильвер кросс», но это ведь плохая примета – покупать такие вещи заранее, так что коляска пока стоит в магазине.
«Да… Чтобы купить все для малыша, потребуется не одна сотня фунтов…» Конни вздохнула, оглядывая комнату. И зачем такому маленькому человечку так много всего? Тут есть даже приспособление для стерилизации бутылочек. Полный список покупок, который показала ей Джой, выглядит просто пугающе.
– А как ты себя чувствуешь? – спросила она, в благоговении разглядывая комнату. Боже, где она возьмет денег?!
– Мне кажется, все это происходит не со мной, – ответила Джой, поглаживая свой живот. – Не представляю, как я смогу родить этот футбольный мяч. Денни говорит, я похожа на слона, и чем скорей я вернусь к нормальному состоянию, тем лучше. Ну и, конечно, он хочет только мальчика.
«Ничего, получит то, что дадут», – подумала Конни. Так, значит, отцовство не смягчило его… И она улыбнулась. Ах, как бы она хотела рассказать Джой свои новости… Но нет, пока рано. Она обещала тете Сью ничем не волновать ее дочь, пока ее малыш не будет спокойно посапывать в кроватке.
– Может, сходим вечером к Розе? Посидим втроем, как прежде. Мы тебя угостим китайской едой или чем захочешь.
– Не знаю. Денни не нравится, когда я появляюсь на публике.
– Послушай, Джой, но мы же твоя семья! Когда родится ребенок, тебе будет совсем не до нас.
– Я спрошу его попозже, когда он вернется, – пообещала она.
Ничего она не спросит, почувствовала Конни. Поэтому засиделась у нее в гостях до тех пор, пока не хлопнула входная дверь.
– Я заеду за Джой в семь! – объявила она Денни. – Роза приехала домой на пару дней. Это наш последний шанс посидеть втроем, прежде чем Джой отправится на галеры и мы ее больше не увидим… Так, значит, сегодня в семь, договорились?
Денни тупо смотрел на нее.
– Но ей потребуется такси.
– Ничего, я получила права, разве я не говорила? Спасибо Невиллу, сдала с первого раза. Возьму бабулину машину. Так что ровно в семь ждите!
Ответа не последовало, но Конни знала, что успела застать Денни врасплох.
Вечером она надела новое платье-балахон, скрывавшее ее животик, черное с серебристыми полосками, тщательно накрасила глаза, пытаясь подражать Дасти Спрингфилд[52], и уложила волосы пышным узлом. Надо держать хвост трубой, к тому же сейчас Рождество – хотя она этого и не чувствовала.
Улицы города были украшены фонариками, в окнах по всей Дивижн-стрит красовались нарядные елки. Витрины магазинов ломились от игрушек и подарков, но Конни не чувствовала ничего, одну только нарастающую тревогу. Сможет ли она выжить без поддержки со стороны семейства Уинстэнли? Должна ли она выйти замуж за Невилла и жить, словно про́клятая? Сможет ли она ужиться с Айви? «Ах, если бы я действительно верила, что из этого выйдет толк… Но бросить в беде Невилла…»
Джой поджидала ее на ступеньках, укутавшись в огромную накидку, прикрывавшую ее живот.
– Я должна быть дома к десяти, – предупредила она. – Так что давай поторопимся.
– А потом ты превратишься в тыкву? – хихикнула Конни. – Да уж, держит он тебя на коротком поводке, этот юный Грегсон.
– Он таким образом проявляет заботу, – ответила Джой. – Он не хочет, чтобы что-то случилось с ребенком, только и всего.
– Но ребенок ведь должен родиться еще через три недели, верно?
– Верно. Но он не любит, когда я выхожу одна.