– Да она никогда не заснет с такими-то красками! – И на этот раз дама оказалась права.
Их дочка не вписывалась в образ пухлого малыша с открытки, который мирно спит ночью три недели подряд и, следуя врожденным инстинктам, берет грудь, когда ему предлагают. Нет, это была Зоя – полностью оправдывая свое имя, она проявляла сварливость, за грудь она дралась, по ночам кричала, так что приходилось кататься с ней в темноте вокруг квартала. Конни отчаянно мечтала поспать хоть одну ночь спокойно, улучить хоть часок для собственных мыслей, но у Зои были другие планы. Казалось, она никогда не успокаивалась рядом с матерью, зато когда Пол брал ее на руки, сразу умиротворялась и засыпала на его плече.
– Что же я делаю не так? – плача, жаловалась Конни Розе. – Мне кажется, я ей не нравлюсь.
– Ну что за чушь, просто расслабься, не думай так. Она чувствует твое напряжение и тоже начинает нервничать. Ты сама заводишь ее, – мягко ответила Роза. Удивительно, как же так получается, что именно Роза, которой самой впору завыть, всегда готова принять ее и утешить?
Как ни старалась Конни, чувство страха перед собственной дочерью не проходило. Синие глаза, пристально изучающие ее, словно насквозь видели все ее тщетные попытки стать хорошей мамой и заставляли чувствовать собственную беспомощность.
«Ничего, ничего, просто не давай ей сидеть на месте, двигайся, вози ее кругом в этой замечательной коляске, доставшейся тебе от Джой, заезжай в магазины, в парк, навещай Розу, – что угодно, только не оставайся с ней наедине!» Конни чувствовала себя измотанной, разочарованной и одинокой.
Не слишком помогало и редкое участие Пола. Его никогда не было дома, когда он был нужен ей. Та половина дня, которую он официально проводил вне дома, постепенно размазалась по краям и обросла завершением незаконченных выездов к пациентам и телефонными звонками. Какие-то постоянные встречи с партнерами по клинике, представители фармацевтических компаний выманивали всех на званые обеды; куча бумажной работы, срочные вызовы, когда приходилось подменять коллег. Никто не предупредил ее, как это трудно – быть доктором по вызову, когда приходится ночью успокаивать расстроенных, нервничающих пациентов; Пол уезжал ночью, а она оставалась с ребенком, который плакал, плакал и плакал…
Как же она жалела, что в шкафчике с лекарствами нет под рукой старого рецепта доктора Валиума! И как только ей пришло в голову, что она могла бы управиться с маленькой Анной сама? Что за дикая фантазия? Вот она – истинная картина материнства! Она одна – одна, как ни крути. Но им надо прийти к какому-то компромиссу, кто-то должен уступить. Что же не так с Зоей? Ей казалось, что дочка посмотрела на нее, сморщилась и сказала:
– Не очень-то ты хорошая мать. Зато мой папочка просто чудесный, поэтому давай-ка будем как-то ладить, ты можешь тут трусить с нами рядышком.
Казалось, что этот комочек энергии втиснулся между ними и в постели, разделив их так, будто они теперь каждый следуют по своей колее.
Однажды ночью, когда Пол был на вызове, а Зоя кричала и кричала, Конни закрыла дверь в детскую и выбежала в ночной сад, подальше от крика.
– Я готова тебя убить! – рыдала она. – Что ни делаю, ничего тебе не нравится! Я просто больше так не могу! Не могу!
Она села на скамейку, заливаясь слезами. Ну почему рядом никого нет, никого, кто обнял бы ее и сказал, что она все делает хорошо? Она чувствует себя такой одинокой, такой беспомощной! Никто не говорил ей, что все будет так. Теперь-то она понимает, почему девочкам в трудную минуту нужны мамы, нужен кто-то, кто позаботится о тебе, утешит. А одной в полночь так безумно одиноко!
– Не оставляй крошку одну, ты нужна ей, – вдруг прозвучал голос у нее в голове. – Возвращайся и объясни ей, кто тут главный, постарайся просто любить ее, и она в ответ полюбит тебя.
Откуда пришли эти слова? А вдруг ее девочка задыхается? Или от крика у нее началась рвота? Вдруг с ее ребенком случилось что-то страшное?
Конни опрометью бросилась через сад. Прыгая через две ступеньки, взлетела по лестнице и наконец услышала вхлипы и прерывистые вздохи плачущего младенца. Зоя просто крошечный малыш в новом для нее мире! А она-то уже взрослая, уже все здесь знает! Ее девочке нужно, чтобы мама просто ее успокоила! Откуда-то на нее вдруг накатила волна любви, нежности, потребность защитить беззащитного… Конни распахнула дверь и с облегчением увидела, что с Зоей все в порядке.
– Мамочка здесь… Иди к мамочке! – И она осторожно взяла на руки горячий комочек. – Ну, ну, не огорчайся. Давай я попробую спеть тебе колыбельную, вдруг тебе понравится.
В сознании тут же сами собой сложились слова на мотив знаменитой «Ливерпульской колыбельной». Она качала дочку и напевала:
Моя милая крошка, росиночка…
Моя звездочка, солнечный луч…
Звездной пыли насыплю в корзиночку
И тебе принесу из-за туч…[68]
Зоя уютно устроилась у ее груди и чмокала, пока не наелась и сыто не засопела. «Ты моя, моя», – улыбалась Конни. Теперь никто не отнимет ее ребенка… Никто в мире. Зоя всё, что у нее есть, и она ее единственная мать. Они уж как-нибудь справятся вместе.
Когда Пол вернулся домой, они спали, свернувшись в один калачик и не замечая остального мира. Этой ночью в одной из многих битв была одержана победа.
Конни улыбается, вспоминая Зою, у которой уже двое своих детей, а сама она врач-терапевт. Последние несколько лет она была для Конни таким источником силы и предметом гордости! Должно быть – возможно, не сразу, – они с Полом стали хорошими родителями. А лучше всего то, что она смогла быть рядом, когда у Зои родились Сэм и Сюзанна. Как же хорошо, когда родители становятся друзьями своим выросшим детям, но это дар, а не право.
Именно Зоя предложила Конни отправиться сюда одной и наконец покончить с этим раз и навсегда. Ее дети любят Крит так же, как любит его она.
После той первой поездки они с Полом никогда не пропадали отсюда надолго, а после того как режим «черных полковников» был свергнут, все стало гораздо проще, а потом, когда Греция вступила в Евросоюз, и вовсе хорошо. Вот тогда-то и началась туристическая лихорадка.
Конни и Полу не приходилось думать о том, где бы остановиться. Их всегда ждали в семейном доме, две-три недели или больше они могли не думать о крыше над головой. Сначала они приехали сюда с маленькой Зоей, а спустя три года и с маленьким Алексом. Детки повсюду ходили с Конни, чтобы выучить язык, много времени проводили с родными бабушки Анны, которые страшно их баловали. Даже Пол начал было учить кое-какие греческие слова, но быстро сдался, пообещав, что попробует подступиться к нему еще раз, когда выйдет на пенсию.
Врачам в семидесятых и восьмидесятых приходилось туго, их вызывали днем и ночью, вечные дополнительные дежурства в клинике и постоянные перемены в национальной системе здравоохранения. У Конни просто не оставалось времени, чтобы найти себе полноценную работу. Выйдя замуж за Пола и его работу, она вышла замуж и за непрерывные телефонные разговоры – днем и ночью. И все же она старалась заниматься чем-то вне дома: возилась с группой дошколят, помогала тете Ли после того, как та вышла на пенсию, была на подхвате у Джой в «Шелковом пути», когда ее бизнес разросся до торгового центра «Деревенский стиль в вашем доме». Благодаря ее помощи Джой и ее новый друг Гарри могли ездить выбирать товары в Таиланд и на Восток. Ким должна была унаследовать всю эту империю, и ей давали соответствующие знания.
Она вспоминает, как поначалу протестовала против роли «жены доктора», но, постепенно взрослея, втянулась в такой образ жизни. Если ей становилось скучно, если она начинала чувствовать себя заброшенной и одинокой, она развивала собственную светскую жизнь. Она научилась быть самой собой, поняла, что в этом – решение всех проблем. Она научилась сначала слушать, а потом пошла на курсы психотерапии, получила сертификат. Потом ее попросили стать мировым судьей. Хоть эта обязанность и предполагает полное отсутствие тайн, подобных той, что носила в душе она, ее утрата ничем не восполнялась, не становилась меньше. Так давно все это случилось, но всякий раз, когда она смотрела на Зою и Алекса, сердце ее сжималось.
– Самолет из Манчестера приземлился, Конни, – коснулся ее плеча представитель турфирмы. – И так он задержался, а теперь, боюсь, придется еще подождать: сели сразу три британских борта, так что вы понимаете, какая суматоха сейчас будет с получением багажа!
Сердце Конни ухнуло вниз. Привез ли самолет ей кого-нибудь? Даже теперь она не могла быть в этом уверена.
Ну, вот и последний кусочек мозаики… Она все ждала подходящего момента, чтобы рассказать правду; ждала все эти годы, когда добросовестно ходила на родительские собрания, заседания благотворительных комитетов, помогала Зое и Алексу прокарабкаться через трудные годы студенчества, ждала, думая о пенсии и строя планы на будущее. Всё время кажется, что подходящий момент еще не настал.
Но судьба сама находит путь выбраться на поверхность…
«И вот сижу здесь и жду, а все из-за какого-то крошечного бугорка…»
Глава двадцать девятаяМир иной, 2005-й
Однажды вечером, когда они так славно были заняты испытанием нового матраса антикварной французской кровати, которую Пол купил по случаю приближающегося шестидесятилетия Конни, он провел рукой по ее груди и вдруг остановился.
– Как давно у тебя этот бугорок? – спросил он.
– Ой, ну сколько можно быть доктором! – засмеялась Конни. – Какой бугорок?
– Вот здесь, я нащупал его, – ответил он, чуть нажав пальцами. – Вот тут уплотнение, довольно твердое. Чувствуешь?
– Никакой это не бугорок, это просто моя грудь, – пробормотала она.
– Ну-ка сядь, – скомандовал он и тщательно пропальпировал ее правую грудь. В мягком свете свечей она видела, что он не играет. Он приложил ее руку к круглому плотному сгустку пониже соска. – Как давно ты проверялась?