На это у них сообразительности уже хватило. А вот времени, к счастью, — нет. Выстрелив несколько раз вверх своими колючими отростками и не дотянувшись до жертвы всего какой-то метр-полтора, охотники быстро смекнули, что это дело поправимое. И повели себя почти как люди, намеревающиеся без лестницы преодолеть не слишком высокую преграду — решили подсадить один другого. Ради чего первый бот-культиватор преобразился из шара в тумбу, а второй — в огромного четвероногого паука.
В момент, когда Гордий-паук взбирался на Гордия-тумбу, и обрушилась на них первая, самая сокрушительная волна потопа. Удар выдался на загляденье как хорош. Такой мог бы сдвинуть с места даже стотонного бронезавра, а мигрантов не пощадил и подавно. Неустойчивого «паука» смыло в канал в первые же мгновения, хотя тот отчаянно цеплялся за собрата всеми своими лапами. «Тумба» сопротивлялась дольше — почти полминуты. И делала это, надо отдать ей должное, грамотно. Приняв обтекаемую форму треугольного волнореза, монстр замедлил скорость, с какой его влекло к кромке берега. Но, несмотря на все его ухищрения, напор стихии был слишком неудержимым, чтобы противостоять ему таким образом. В итоге и этот страж «Альтитуды» канул в пучину, которая, казалось, и не думала прекращать своё буйство.
Затопленный ярус располагался выше уровня водохранилища, а значит, и выше уровня коллекторного канала. Количество перелившейся в него воды оказалось чересчур огромным, и она прибывала гораздо быстрее, чем успевала вытекать по каналу наружу. Глядя, как мост подо мной исчезает в свирепом круговороте волн, я забеспокоился. Объём ярусного пространства во много раз превосходил объём коллектора. А учитывая, что первый ярус был заполнен до потолка, скоро аналогичная участь грозила постичь и второй. Элементарная физика сообщающихся сосудов. В потолке надо мной виднелось множество трещин, в которые со свистом улетучивался воздух, и поэтому нельзя было рассчитывать на то, что меня спасёт эффект «водолазного колокола». Мои шансы утонуть возрастали, по мере того как вода подбиралась ко мне. И чем дальше, тем больше я завидовал товарищам. В их телекинетическом пузыре было тесно, зато никакая разгерметизация им не грозила.
Вода пошла на спад, когда гребни волн уже лизали мне подошвы. Убывала она почти так же быстро, как прибывала. Как только её основная масса схлынула, давление упало, поток резко ослабел и перестал препятствовать выравниванию уровней воды между водозаборным каналом и водохранилищем. Вымытый в коллектор мусор затягивало в воронку, что вращалась на том месте, где мы вынырнули и выбрались на берег. Судя по количеству плавающей подо мной дряни, Мерлин не только осушил жилой ярус, но заодно навёл там марафет подобно тому, как Геракл очистил от навоза Авгиевы конюшни.
Едва вода перестала заливать мост, я прекратил бояться и спустился с троса. А когда потоп, оставив после себя лужи и разбросанный повсюду хлам, вошёл в русло канала, я уже спешил к товарищам, тоже к этому моменту покинувшим спасительную нишу. Спешил и всё время оглядывался, опасаясь увидеть торчащие из воды щупальца вылезающих на берег Гордиев.
Но нет, ничего подобного у меня за спиной не происходило. Либо течение всё ещё не позволяло мигрантам выбраться, либо оно уволокло их наружу, и они решили, что будет проще вернуться на полигон поверху, через Городище. Но они ещё вернутся на свои посты, это несомненно. А значит, к тому моменту в коллекторе даже нашего духа быть не должно.
— А вы переживали, что нам придётся всё бросить и отступить! — облегчённо выдохнул Пожарский, растрясая затёкшие от удержания телекинетического щита кисти рук. И, указав на дышащий сыростью мрак осушенного яруса, обратился к Свистунову: — Ну вот мы и на месте, доктор. Всё именно так, как ты хотел. Теперь слово за тобой. Что дальше?…
Глава 7
Хороший вопрос: что дальше?
До сего момента самый небоевой член нашей компании — Зелёный Шприц — просто плёлся за нами, делая то, что ему велят. Это он натравил нас на «Альтитуду», но потом скромно отступил в арьергард, передав инициативу более опытным знатокам Пятизонья. Однако теперь, когда мы подобрались к цели практически вплотную, случилось то, чего Свистунов, наверное, всё это время втайне страшился. А именно — перешедшей к нему ответственности за принятие стратегических решений.
Хотелось Тиберию того или нет, а уклониться от этой почётной обязанности он не мог при всём желании. Мы ознакомились со схемой объекта, но что с того? С тем же успехом можно пытаться устроиться на работу экскурсоводом в Лувр после двухчасового изучения его виртуального макета. Доктор, конечно, тоже не являлся большим знатоком «Альтитуды». Но в отличие от нас ему довелось здесь побывать и поработать. Поэтому он знал о полигоне много такого, о чём не говорилось в примечаниях к официальной карте объекта.
Например, в них не говорилось о том, что один из постоянно работающих здесь профессоров годами втихую гнал у себя в квартире самогон. Как же ему это удавалось под присмотром всевидящего Ректора, спросите вы. Когда Свистунов упомянул нам об этом поразительном факте, мы задали ему тот же вопрос. И в итоге выяснили, что сей факт имел для нас помимо познавательной ещё и практическую пользу. Тиберий потому и завёл речь о местном самогонщике, поскольку у доктора появилась кое-какая идея насчёт нашей дальнейшей стратегии.
— Я вам уже рассказывал, что на «Альтитуде» проводилось множество всяческих научных испытаний, — начал, как всегда, издалека Зелёный Шприц, высматривая через прибор ночного видения нужную ему дверь. Мы забрели уже далеко в глубь осушенного яруса, но после того как доктора осенила дельная мысль, наши блуждания перестали быть бесцельными. Теперь мы искали ту самую квартиру, где когда-то учёный люд наполнял свои фляжки нелегальным горючим натурпродуктом. — Но главные здешние исследования касались тестирования и апгрейда военных искусственных интеллектов. Полигон представлял для них, если можно так выразиться, нечто вроде колледжа. Министерство Обороны отправляло сюда на экзамен и повышение квалификации все типы искинов, какие только используются в армии.
— И электронных штурманов боевых вертолётов? — осведомился я, вспомнив Железную Леди — своего неизменного виртуального помощника в мою бытность военным пилотом.
— Не исключено, — подтвердил Тиберий. — Сами понимаете: проводить комплексные испытания столь сложных систем непосредственно на боевом посту слишком рискованно. Доверять проверку этих систем их же разработчикам опять-таки нельзя. Ею должны заниматься независимые и в то же время компетентные специалисты из своих. Для чего «Светоч» и организовал в Химках этот филиал, оснастив его собственным искином — Ректором. Ему и поручили двадцать четыре часа в сутки испытывать присылаемых сюда «студентов» на прочность, моделируя для них ситуации, одну головоломнее другой…
— И при чём здесь вообще самогоноварение? — не выдержала Динара.
— При том, что «Альтитуда» тестировала не только электронные искины — аналитиков и штурманов, но и всяческие шпионские программы. Одна из них, которой Ректор приказал в качестве тренировки проникнуть в персональные компьютеры сотрудников полигона, и прописалась случайно в памяти того самогонного аппарата. Да так крепко прописалась, что вывести её оттуда было уже ничем нельзя. А почему нельзя? О, это и вовсе был легендарный местный анекдот! Оказывается, программа-шпион предназначалась для поиска и заражения неизвестных ей устройств. Всё легальное оборудование на полигоне было ей отлично знакомо. А вот уникальный самодельный ректификатор, у которого вдобавок отсутствовал инвентаризационный код, — нет. А раз нет, стало быть, подозрительный аппарат пришлось захватить, изучить и доложить о нём куда следует.
— И что же стало с хозяином этого репти… рефри… рекфи… этой самой уникальной хреновины? — обеспокоился Жорик. — Его выгнали с позором?
— Да у кого поднимется рука выгнать из закрытого научного «заповедника» такого святого человека? — усмехнулся Зелёный Шприц. — К кранику того аппарата, случалось, припадали комендант полигона, полковник Прошкин и директор научного филиала академик Овчинников! Не говоря уже об офицерах и научных сотрудниках рангом пониже. Ничего с тем профессором не случилось. Все от души посмеялись, отметили, что программа-шпион с честью выдержала очередное испытание и хорошенько спрыснули это дело из резервуара рассекреченного ею ректификатора.
— Блин! — выругалась продолжающая терять терпение Арабеска. — Кто бы спорил: прикольная история! Но нам-то на кой чёрт сдался ваш самогонный аппарат? Да и дожил ли он до сегодняшнего дня? Небось давно превратился в биомеха и бегает сейчас по Пятизонью, обливая из своего краника сталкеров уже не спиртом, а серной кислотой.
— А вот это мы сейчас и выясним! — оживился Свистунов, останавливаясь перед очередной дверью. — Всё, господа, мы пришли. Вот она, легендарная квартира номер восемьдесят пять! Если что, легко запомнить: тысяча девятьсот восемьдесят пятый год — год принятия в СССР «сухого закона» и последовавшего за этим повального самогоноварения… Когда я работал на «Альтитуде», то непременно захаживал сюда раз в три-четыре дня. Такова была традиция, знаете ли…
Ярус, на который нас занесло, был полностью застроен двухэтажными многоквартирными комплексами. Все они по своей примитивной архитектуре напоминали дешёвые придорожные мотели. Разве что крыш как таковых у них не было — стены квартир на вторых этажах попросту упирались в потолок жилого уровня. Зато здесь имелись неширокие, но самые настоящие улицы, переулки, общие дворики и даже парочка маленьких площадей с фонтанами; в бассейнах последних плескалась вода, но сами они, естественно, не работали.
Кое-где через улицы между террасами верхних этажей были проложены мостики с перилами. И повсюду — вернее, там, где они уцелели, — стояли лавочки. А ещё тут и там бросались в глаза чёрные отметины бушевавших здесь до затопления пожаров — эхо войны чистильщиков со взбунтовавшимся Ректором. Это были в основном мелкие очаги возгораний, распространившихся на одну-две, максимум тр