— Менделеев, — продолжал он, — а тебе известно о том, что сегодня происходит на полигоне «Альтитуда»?
— Чтобы получить эту информацию, вы должны иметь к ней ключ доступа, — вновь заартачился «Дмитрий Иванович».
— Оперативный ключ третьего кольца из связки номер восемь подойдёт? — спросил Мерлин. Понятно, где он раздобыл эти данные, — в голове того самого агента, которого он спас из ловушки и которого затем ликвидировало Ведомство, дабы предотвратить утечку стратегических сведений.
— Материал брелка? — задал контрольный вопрос искин.
— Латунь-молибден, — уточнил Семён.
— Материал брелка и порядковый номер ключа совпадают, — подтвердил мнительный Менделеев. — У вас есть право доступа к моей базе данных. Вводите код.
Наверняка электронный ключ, который в качестве трофея носил в памяти своих имплантов Пожарский, был давно аннулирован. Но, отрезанный от информационной сети своих создателей, «шпион» не мог это проверить и потому без возражений проглотил устаревшую информацию. После чего соизволил наконец-то ответить на последний заданный ему Свистуновым вопрос:
— Ситуация на полигоне «Альтитуда» вышла из-под контроля. До тех пор, пока из-за изменений условий внешней среды я не перешёл в энергосберегающий режим питания и не прекратил все виды сканирования, мой брандмауэр выдержал беспрецедентную по силе и длительности атаку. Искин Ректор заразился неизвестным мне вирусом, отрезал связь с большинством моих программ-агентов и попытался меня ликвидировать. Чтобы выжить, я отключил порты, перевёл себя и оставшуюся резидентскую сеть из режима онлайн-функционирования в режим кратковременных сеансов связи и стал работать только на приём информации. И потому не гарантирую, что она достаточно объективна…
Картина, которую Менделеев составил из фрагментов поступающих к нему сведений, была чересчур общей. Но нас обрадовала и такая. Мы всё равно знали намного меньше, чем залёгший во всех смыслах на дно «шпион». Выбранная им тактика выживания оказалась действенной. Прекратив активно сопротивляться, он быстро перестал интересовать взбесившегося Ректора, который мыслил теперь категориями Узла. То есть боролся только с явными врагами, представляющими для него прямую угрозу. Растерявшая большинство агентов и не имеющая контактов с внешним миром программа-резидент оставила Ректора в покое, и он, похоже, списал её со счетов. А редкая, скоротечная и нерегулярная пересылка зашифрованных данных, что продолжали поступать к Менделееву, ничем не отличалась от обычных электронных помех. Которых в спятившем мозгу «Альтитуды» и без того гуляло не меньше, чем тараканов в голове буйно помешанного человека.
Много чего любопытного произошло на полигоне с тех пор, как бывший босс Менделеева Ректор слетел с катушек и пошёл в атаку на его брандмауэр.
Устроив людям геноцид и изгнав их с полигона, заражённый Узлом искин и подконтрольные ему биомехи — бывшие боты-охранники, уборщики, рассыльные, ремонтники, лаборанты и им подобные — на долгое время стали здесь безраздельными хозяевами. Воевать им, правда, было больше не с кем. Но поскольку сходить с ума от скуки они не умели в принципе, можно сказать, что на несколько последующих лет время на «Альтитуде» попросту остановилось.
На поверхности, в Москве, ни много ни мало творилась история. Под Барьером гремели войны, катаклизмы, создавались и распадались сталкерские группировки, ускоренными темпами эволюционировал технос… А под землёй было темно и тихо, словно в склепе. Разве что землетрясения порой будоражили стоящих без движения механоидов. Или же какие-нибудь искатели приключений заплывали в поисках сокровищ по каналу в коллектор. Заплывали и тут же поспешно уплывали обратно, наткнувшись на орды стальной нечисти и заслышав доносящийся из мрака зловещий шум.
Всё изменилось после появления на законсервированном объекте Талермана, чьё имя было Менделееву известно. Обнаружить сопровождающего Умника Трояна он не мог — недоставало технических возможностей. Но вывод, к которому пришёл «шпион», анализируя действия не уничтоженного Ректором человека, был верен: Талерман хозяйничает здесь не один, а под покровительством некой аномальной силы.
Но не Узла, это очевидно.
Почему Менделеев так решил? Всё просто. Служи Давид Узлу, технос «Альтитуды» не понёс бы при его вторжении потери. И Ректор не лишился бы изрядной части своего могущества в виде нескольких командных центров, выжжённых сразу, как только Умник оказался на полигоне. Утрата тридцати с лишним процентов технических ресурсов и трети биомеханической армии — удар, серьёзно ослабивший силы и власть Ректора. Неизбежная жертва, которую он заплатил, прежде чем капитулировал и был порабощён победителем этой молниеносной и бескровной схватки.
Если раньше Ректор ещё изредка проверял, не возобновил ли недобитый «шпион» свои поползновения, то теперь низвергнутому властелину попросту не до этого. С приходом нового хозяина дел у электронного мозга полигона стало невпроворот. Он едва справлялся с ними, нагружая до предела свои ущерблённые Трояном вычислительные мощности. Зачастую и подолгу раб Умника трудился в отсутствие хозяев, без их непосредственного надзора. Испытывай Менделеев эмоции, он удивился бы такой покладистости некогда свирепого бунтаря-искина. Но поскольку вирусы-шпионы напрочь лишены чувств, наш консультант отнёсся к этому своему наблюдению со всей присущей ему бесстрастной практичностью. А она у военной программы работала в одном направлении: анализ слабых мест противника и поиск на их основе победного алгоритма для его уничтожения.
Продолжая суммировать донесения нерассекреченных агентов — на большее работающему в энергосберегающем режиме «Дмитрию Ивановичу» не хватало сил, — он высчитал, куда сегодня уходит почти вся мощь реактора «Альтитуды». Весь её верхний ярус превратился в плантацию быстрорастущих железных образований, чья природа никогда не сталкивающемуся с автонами, а тем паче с их искусственными формами Менделееву была неизвестна. Крепкие потолки полигона не удержали прущие вверх металлорастения, и уже через пару месяцев они очутились на свободе. Где устремились в зенит уже не беспорядочно, а сплетаясь между собой в сложную однородную структуру.
В последнем им помогали боты-культиваторы, классифицировать которые Менделеев также не сумел. Зато выяснил, где и из чего их производят. Чтобы вся потребляемая Исгором энергия тратилась на его рост, растущим в обе стороны автонам приходилось постоянно купировать корни. Которые им были не нужны, поскольку, сплетаясь друг с другом, металлорастения и так образовывали устойчивую конструкцию. Для её питания хватало дюжины подключённых к реактору корней-кабелей. Обрезки же прочих и шли на производство Гордиев, оживляемых при помощи «Сердец зверя». А примитивный разум в них, судя по всему, закладывал Троян, вселяя в каждого мигранта специально выведенного для этого скорга.
Всё описанное Менделеевым творилось ярусом выше. Отлаженный до автоматизма процесс: Троян и Гордии подстригают корни автонов и создают других культиваторов, количество коих растёт сообразно росту Городища… Однако нас больше интересовало то, что происходит не над нами, а под нами — на семи остальных уровнях. Там, где скорее всего и находился украденный у нас Талерманом «Лототрон».
— У меня нет достоверных сведений о том, какие работы ведутся ниже шестого яруса, — заключил искин, обработав поставленную ему вводную. — Но туда через одну из четырёх главных лифтовых шахт пророщен металлический корень. Очень мощный. Средний диаметр его сечения в десять раз больше диаметра корней, что питают от реактора аномальное образование, которое вы называете Городищем. Также на лабораторном ярусе ощущается нетипично высокий энергетический фон. Могу предположить, что там во множественном количестве складируются аккумуляторы, подобные тому, от какого я в данный момент функционирую.
— Вот она — наша ключевая косвенная улика! — осенило Зелёного Шприца. От этой новости он возбудился настолько, что у него затряслись руки. — Тысячи «Сердец зверя»! Понимаете, что это означает, господин Хомяков?
— Как тут не понять? — ответил я. — Умник собирает второй супергенератор, подобный тому, который был установлен в Жнеце и мог двигать эту махину весом в миллионы тонн. И теперь, когда у Талермана есть «Лототрон», создание такого агрегата для него — всего лишь вопрос времени. Не исключено, что даже самого ближайшего.
— …А идущий на нижние ярусы мощный кабель явственно указывает, к чему будет подключён этот генератор, — закончил за мной Тиберий.
— Неужели к Городищу? — озадаченно нахмурился Пожарский.
— К нему самому! — подтвердил Свистунов. — Я наконец-то понял, какая судьба была уготована Жнецу! Мы ошиблись, когда предположили, будто этим катком Талерман намеревался превратить весь Керченский остров в поле для выращивания искусственных автонов. Глупая была догадка. Умнику требовалось нечто иное. Он не планировал сооружать плацдарм. Сначала ему хотелось избавиться от очагов потенциальных угроз — Цитадели Ордена и Керченской базы чистильщиков. Они могли бы помешать Давиду на начальном этапе формирования его детища. А когда эти объекты были бы ликвидированы, Жнец доставил бы установленный в его утробе генератор в выбранное Талерманом место на острове. И встал бы на вечный прикол, превратившись в точку отсчёта строительства будущего Исгора. Взрывоустойчивый инкубатор, который защитил бы Давидовы всходы на раннем этапе их роста. И если бы не ваше вмешательство, всё, вероятно, именно так и обернулось бы.
— Постой-ка, — попридержал я севшего на своего любимого конька доктора. — Значит, по-твоему, не «алмазный» генератор придавался Жнецу, а Жнец служил самоходной тележкой для генератора, который в действительности предназначался для иной цели?
— Теперь это совершенно очевидно. Химкинское Городище растёт, питаясь от реактора «Альтитуды». Но какова мощность этого реактора? Она незначительна. Ведь местная электростанция рассчитана на энергообеспечение не города, а всего лишь единственного объекта, пусть и крупного. И если для автономного функционирования полигона этой мощности хватает, то для роста Исгора — явно нет. Сами видите, какой он маленький по сравнению с другими Городищами, хотя его строительство начато больше года назад. Груда железа, что возвышается у нас над головами, представляет собой, по сути, первый блин Умника, при выпечке которого он понял: обычная земная энергия для этого не подходит. Для полноценной работы над проектом такого масштаба требуется «батарейка» во сто крат мощнее. И корпус у неё должен быть, разумеется, очень крепким. Таким, каким был Жнец. Первый отобранный Талерманом у Центра «Лототрон» был найден в Керчи. Там же, как вы помните, по первоначальному замыслу Давида, предстояло осуществиться его зарубленному «Светочем» проекту. Вот почему он перенёс начатые в Москве нелегальные исследования в место, которое он тоже отлично знал. Точно не скажу, с какой скоростью росли бы искусственные крымские автоны, когда их подключили бы к генератору Жнеца. Но, готов спорить, это происходило бы многократно быстрее, чем в Химках.