Поехали!…
Все двери холла (надо полагать, и невидимая нам четвёртая — тоже) с грохотом распахнулись, но вместо вбегающих врагов оттуда вылетели и раскатились по полу гранаты. Примерно полтора десятка. И они явно не плазменные — слишком уж недалеко противник их зашвырнул. Ещё две или три гранаты бросил десант сверху. Я их не видел, но слышал, как загремели они по дну шахты.
— Глаза! — скомандовала Арабеска, и мы мгновенно зажмурились, а также заткнули уши. Никому не надо объяснять, как вести себя при атаке шоковыми гранатами. Коварные штуковины, особенно когда не ожидаешь, что они прилетят тебе под ноги. Мы эту напасть ожидали, но всё равно были вынуждены поберечь свои органы зрения и слуха. Ведь если этого не сделать, враг потом возьмёт нас буквально голыми руками.
Шоковые гранаты не взрываются, а горят ярким, как дуга электросварки, пламенем и издают пронзительный визг, от которого едва не лопаются барабанные перепонки. Длится этот световой и шумовой хаос около четверти минуты. Достаточный срок для того, чтобы штурмовой отряд ворвался в помещение и захватил — или уничтожил — ослепшего и оглохшего противника. Забрала шлемов у штурмовиков при этом становятся светонепроницаемыми, чтобы они не утратили возможность ориентироваться в пространстве. И уши их защищены должным образом — специальными наушниками.
«Гарантам» нет смысла выжидать, пока погаснут маленькие рукотворные солнца и утихнут душераздирающие звуки. Нам — тем более, поскольку, когда это случится, мы будем уже либо связаны по рукам и ногам, либо мертвы. Но как противостоять штурму в такой, мягко говоря, некомфортной для нас обстановке? Только одним способом. Тем самым, ради которого я бегал по холлу, поливая дверные пороги жидкой взрывчаткой.
Досчитав до пяти после того, как воспламенились гранаты, я активировал ультразвуковой детонатор, на сенсоре коего держал наготове палец. Сразу это было делать непрактично — враги ещё не выбежали из коридоров в холл. Позже — тоже, поскольку бегали они быстро, и тогда взрыв произошёл бы у них за спиной. А вот через пять секунд после начала штурма большинство из них будет находиться аккурат на взрывоопасном полу. Прочим ублюдкам, кому не терпится вцепиться нам в горло, также достанется. Особенно тем, кто атаковал нас с пожарной лестницы, чей вход я заминировал с особой тщательностью.
Устроенный мною грохот не шёл ни в какое сравнение с шумом, которым «гаранты» пытались нас оглушить. Их массированная атака с нескольких направлений напоролась на синхронные взрывы, отчего по холлу пронёсся короткий, но свирепый ураган. До нас, прячущихся за баррикадой, долетело лишь отражённое от стен эхо ударной волны. Но и ослабнув, оно ударило довольно чувствительно.
И не только ударило, но и осыпало шрапнелью гранитного крошева. Увесистые обломки, а также вражеские тела и их фрагменты до нас не долетели — далековато. Да и сила взрывного устройства без оболочки не столь велика, нежели окажись у нас при себе, к примеру, противопехотные мины. Но тем не менее, чтобы сбить первую, самую мощную, волну штурма, этого вполне хватило. Когда гром стих, никакого визга и сверкания в холле уже не было. А были лишь мёртвые, покалеченные, оглушённые и отступающие противники; последние отстреливались, но делали это вяло и вразнобой. Плюс к ним обнаружились два перевёрнутых взрывами ботов-охранников. Один из них лежал без движения, а второй дёргался и скрежетал по полу манипуляторами, пытаясь поставить себя обратно на шасси.
Раненые и контуженые нас не интересовали, но отпускать уцелевших «гарантов» без огневого напутствия мы были не вправе. Пока они удирали, пытаясь уволочь за собой тех пострадавших, кто подавал признаки жизни, им вслед летели наши пули. Это позволило нам записать на свой счёт ещё парочку самых нерасторопных врагов. В целом же их полегло в этой атаке около десятка.
Это неплохо. Но больше у нас такое не прокатит. Потрёпанные штурмовики побросали на поле боя несколько переносных пуленепробиваемых щитов. Которые не защитили их от взрывчатки на полу (а сверкание шоковых гранат не позволило им заметить её через затемненные забрала), но спасли бы от наших выстрелов, не будь у нас бласторезки. Идея с психической атакой была хороша, но, воспользовавшись ею, враг переиграл сам себя. Ещё раз он такую оплошность вряд ли допустит.
Тем временем Мерлин, как и обещал, занялся десантом, который также нашвырял в колодец шоковых гранат, явно рассчитывая ударить нам в тыл до того, как те погаснут. По счастью, зрение и слух нашего «жжёного» товарища позволяли ему сносить подобные атаки без защитного шлема. Наплевав на яркий свет, Семён засёк головорезов, скользящих на альпинистских лебёдках с восьмого и девятого ярусов, и вовремя принял меры.
Десантников оказалось четверо. Было слишком рискованно позволить им достичь дна шахты — они могли открыть огонь до того, как ступят на пол и отстегнут себя от спусковых устройств. На что у них также уйдёт всего мгновение. Именно поэтому десантники действовали по двое: одна пара двигалась выше другой, но все — с одинаковой скоростью. Тех, кто скатится раньше, должны были поддержать огнём ещё не закончившие спуск товарищи. А их затем прикрыла бы первая двойка, как только она избавилась бы от тросов и снова смогла стрелять… Обычная штурмовая тактика, в которой оперативники «G.O.D.S.», без сомнения, были искушены.
Знал её и Пожарский. Правда, лишь в теории, но и этого ему вполне хватило. Он предугадал маневры десанта и не позволил ему довести дело до конца.
Едва холл и шахту озарили гранатные вспышки, Мерлин тут же заглянул в дверь лифта и учинил над квартетом верхолазов злую шутку. Нет, он не шарахнул по ним телекинетическим импульсом. Несмотря на свою простоту, этот импульс был слишком энергоёмок, чтобы растрачивать его мощь на удары в спину. Или по задницам, учитывая ракурс, с которого Семён взирал сейчас на врагов. Он проделал с ними то же самое, что и с бойцами Трюфеля после того, как приутопил их тогда в бетоне. А именно — образовал в месте, куда намеревались десантироваться «гаранты», маленькую гравитационную ловушку.
Маленькую, да удаленькую. Почему её создание давалось «жжёным» легче, чем телекинез? Наверное, потому что вектор её действия был параллелен вектору земного притяжения, которому в данном случае метаморф не противился. А его жертвам и подавно не удалось поспорить с многократно возросшей под ними гравитацией.
Во сколько раз Пожарский увеличил её на дне шахты: в два, в три или же в десять?… Вмиг отяжелевшие «гаранты» не оборвали тросов. Но не рассчитанные на такой вес лебёдки не удержали верхолазов и фактически уронили их на пол, как будто у тех вовсе не было страховки. Рухнув камнем с десятиметровой высоты, они ударились оземь с такой силой, что на них растрескались доспехи и шлемы. Про кости и внутренности десантников говорить и вовсе не приходилось. Кроме, пожалуй, одного: с такими травмами люди в Зоне долго не живут.
Сделав свою гиблую работу, ловушка не исчезла, и мы могли больше не опасаться атак с верхних ярусов. К сожалению, избавление от этой угрозы ненамного улучшило наши дела. Но теперь мы хотя бы не воевали на два фронта и могли сосредоточиться на обороне одного из них — какое-никакое, а облегчение…
Обещание Мерлина исполнилось во второй раз: вскоре нам стало опять чертовски жарко.
Хозяева не подозревали, что в нашей бласторезке иссяк боезапас. И потому не стали больше набрасываться на нас, швыряя шоковые гранаты, хотя, как знать, возможно, сейчас этот приём сработал бы. Перегруппировавшись за пределами холла, противники решили сменить тактику. Они расставили в трёх видимых нами дверях ботов и приказали им непрерывно обстреливать нашу баррикаду из пулемётов. Лучевые пушки, как и плазменные гранаты, Умник также в ход не пускал. Очевидно, боялся прожечь лазером корень Исгора или повредить оставшиеся лифты.
Куда подевалась вражеская пехота, мы пока не знали. Но предполагали, что во избежание новых жертв она проникнет в холл через непростреливаемую нами дверь. А затем под прикрытием биомехов и своих пуленепробиваемых щитов начнёт подбираться к нам с флангов, вдоль стены лифтового колодца.
Вступать в перестрелку с ботами было не слишком разумно. Но иного выхода не оставалось — их пули крошили и разрушали нашу баррикаду. Мерлин не мог дотянуться до них своей «магией» или подчинить их себе — не позволяло расстояние. Мы тоже толком не видели этих пулемётчиков, прячущихся во мраке примыкающих к холлу коридоров. И потому палили по биомехам почти наугад, целясь не в них, а в тёмные проёмы коридорных выходов.
Позиционная война вынудила меня отложить короткоствольный «Ультимар» и вооружиться трофейным ИПК. Всё равно боеприпасов, снятых нами с трупов пулемётчиков, было не слишком много. И они в любом случае иссякнут до того, как пулемёт в моих руках выйдет из строя. Хотя, конечно, я не транжирил зазря магазины и отстреливался исключительно короткими очередями.
Впрочем, бить по ботам длинными очередями не получалось. Бронированные твари не нуждались в укрытиях и не шарахались от наших выстрелов, поэтому легко вычисляли, откуда именно они раздаются. После чего нацеливали на ту точку баррикады сразу несколько своих пулемётов. Тому из нас, на ком в этот момент сходился клином свет… или, вернее, огонь, приходилось спешно прятаться или подыскивать себе новую позицию. Что было не так-то легко, поскольку скромные размеры укрытия предоставляли нам мало пространства для маневров.
Вывороченные из пола и «склеенные» Мерлином гранитные глыбы защищали нас лучше, чем биомехов — их лёгкая броня. Отрадно было видеть, как после какой-нибудь нашей очереди в коридорах вспыхивали снопы искр и пули противника начинали лететь не прицельно, а как попало — в стены, пол и потолок. Три его огневые точки умолкли окончательно. Неизвестно, уничтожили ли мы при этом самих ботов, но без своих орудий они были для нас уже не так опасны.
И всё бы ничего, но затягивание перестрелки не шло на пользу ни им, ни нам. Совершенно очевидно, что «гаранты» нарочно не торопились с фланговыми атаками, давая возможность биомехам хорошенько измотать нас пулемётным огнём. И хоть мы всячески старались не подставляться под пули, иногда они оказывались проворнее нас.