В-третьих, вообще совершенно непонятно, зачем было призывать людей выходить на баррикады, побуждая этим население на открытый конфликт с немецкими властями, если из сохранившихся до наших дней записей с собраний и из решений самой же Чешской Народной рады именно в это же время следует, что эта самая рада была абсолютно уверена в своих силах и в непременном желании немцев капитулировать. То, что данная уверенность являлась полностью безосновательной, это уже другой вопрос. Все прямые или косвенные сигналы с немецкой стороны, предупреждающие об опасности массового применения силы для подавления восстания, были практически проигнорированы. Неуспешные действия восставших или, наоборот, какие-либо достижения германской стороны не воспринимались серьезно, их значение было явно занижено. Зато даже небольшие собственные, порой и сомнительные, успехи раздувались до образов значительных побед. Получаемая в «штабах» информация или не проверялась вообще, или проверялась, но из рук вон плохо. Хотя, справедливости ради, надо заметить, что и проверить-то ее у руководства восставших было крайне мало реальных возможностей. Вести с различных мест в городе поступали иногда по телефону, часто формой «сарафанного радио», или прямо устно посыльными, причем через несколько людей, от чего изначальные сообщения доходили до руководства повстанцев исковерканными или просто в том виде, как их кому-либо хотелось преподнести…
Вот один из самых ярких примеров подобной абсолютно вопиющей безалаберности руководящих органов Пражского восстания.
Уже около половины седьмого вечера начали поступать сообщения о приближающихся к Праге с юга неких частях СС, которые, в случае попыток помешать их движению, немедленно открывают огонь, не вступая ни с кем в дискуссии. Никакого ответа или реакции на эту информацию со стороны Чешской Народной рады или ее «военных штабов» не последовало. В 19.22 уже по радио было объявлено о приближении колонны немецких танков по шоссе со стороны Бенешова, причем никто не знал, каким образом и от кого эта информация попала прямо в эфир. Более того, дикторы даже открыто призывали граждан ставить на дороге заграждения и препятствия передвижению германской боевой техники. Сидя в радиостудии у своих микрофонов, они снова вряд ли задумывались, к чему эта их патриотическая инициатива может привести на местах…
Реакция Чешской Народной рады, равно как и «военных штабов восстания», и на эту информацию была нулевая.
Зато после 21 часа появляется сообщение о капитуляции где-то на подступах к Праге целой немецкой дивизии, вся техника которой, включая ни много ни мало 70 танков (!), перешла в руки повстанцев. Никто даже не задался вопросами, откуда взялась там такая огромная военная сила и почему вдруг капитулировала, да и не стал как-либо перепроверять полученные сведения. Вместо этого существует запись с собрания Чешской Народной рады: «…В окрестностях Праги добыто 70 танков. Руководство передачей танков поручено подполковнику-инженеру Самешу. Найти людей, умеющих обращаться с танками. Обеспечить экипажами». Это руководство к действию было тут же принято к исполнению – по радио было сделано объявление, что все, кто имеет отношение к бронетехнике, должны явиться на командный пункт «Бартош» на Бартоломейской улице.
Да, в довоенной Чехословакии, как и в Австрии до этого, служба в армии по призыву являлась обязательной; да, и в чехословацкой армии были тогда уже танковые войска, то есть среди восставших могли бы теоретически найтись и бывшие танкисты. К тому же в Праге располагались заводы, занимавшиеся ремонтом бронетехники и тяжелого вооружения, и там тоже, соответственно, были люди, умеющие со всем этим обращаться. Но найти вот так вот по улицам города экипажи для СЕМИДЕСЯТИ танков это было просто из области фантастики, причем никак не научной. А самое интересное, что ни в Чешской Народной раде, ни даже в штабе «Бартош», полном профессиональных военных, никто ни разу ни в чем не усомнился, приказ был принят к исполнению. Кадровым чешским офицерам, видимо, также совсем не показалось странным, что при существующей обстановке, когда и получение повстанцами, скажем, полусотни винтовок с патронами к ним надо было бы считать крупным успехом, можно где-то вот так просто найти целых семьдесят танков! И, мало того, они реально начали подбирать для них экипажи! В результате всех этих организационных усилий примерно в одиннадцать часов вечера от здания полицейского управления (штаб «Бартош») в направлении пражского района Кунратице, где, по чьим-то описаниям, вроде как и находились упомянутые бесхозные танки, выехало-таки первых пять найденных бывших чешских танкистов для приема техники. Это в общем-то мог бы быть полный экипаж только для одного среднего или тяжелого танка… ну, или двух поменьше… или, если очень маленьких, то может и хватило бы и на три танка… – видимо, как-то так должны были рассуждать в штабе повстанцев, посылая этих людей в действительности неизвестно куда и делать неизвестно что, так как какими-либо ТТХ или хотя бы более или менее сносными описаниями «новообретенных» танков никто не обладал…
По приезде на место посланные из штаба «Бартош» чешские танкисты действительно увидели там танки. Стояли тихо, колонной вдоль обочины дороги перед одной из баррикад, которую при желании снесли бы за пару секунд, но они перед ней остановились. Видимо, из этого как раз и происходили очередные радостные известия о капитуляции: «если не стреляют – значит, сдаются», да плюс к этому бравые новоиспеченные партизаны явно приписали и количество раза в три-четыре побольше (знай наших!), и послали такую вот победную депешу в «штаб».
Вечером пятого мая на дороге в Кунратицах действительно стояла различная немецкая бронетехника, не только танки, правда, и в общем количестве все равно явно менее заявленных повстанцами семидесяти единиц. Но основная проблема заключалсь совсем не в этом, а в том, что сдаваться здесь никто и не собирался, а уж тем более дарить кому-то какие-то танки.
В результате вместо одного большого, или двух поменьше, или трех даже очень маленьких танков в штабе «Бартош» получили информацию о том, что данная немецкая колонна бронетехники является авангардом боевой группы СС «Валленштайн»[95], направляющейся с Бенешовского полигона для подавления беспорядков, начавшихся в Праге. А стоят и не стреляют, потому что уперлись в баррикаду, а открывать огонь по мирным жителям у них приказа не было, вот и ждут распоряжений своего командования по дальнейшим действиям.
Смешно это все?… Да нет, совсем не смешно, если учесть, что от таких вот «вождей» и «командиров» в мае 1945 года зависела судьба одной из красивейших европейских столиц с тогда уже почти миллионным населением, а также десятков, а может быть, и сотен тысяч военных и мирных людей, так или иначе вовлеченных в процесс восстания…
К огромному сожалению, за подобную невежественность различных политических деятелей крайне редко расплачиваются они сами. Так было и в этот раз, в Праге за это в течение последующих нескольких дней расплатились своими жизнями и кровью тысячи людей на обеих сторонах конфликта. Но никак не члены ЧНР и «военных штабов» восстания…
Более или менее адекватное понимание собственного положения и ситуации, в которой находились восставшие в Праге, начало медленно приходить к членам Чешской Народной рады и ее военных штабов «Бартош» и «Алекс» только после полуночи.
Через парламентера чешской стороне было сообщено, что с военным представителем повстанцев хочет говорить генерал Пиклер (см. «Личности»), расположившийся со своим штабом в данный момент в известном здании юридического факультета Пражского университета, в центре города на берегу Влтавы. Так как, уже видимо по привычке, чехи были уверены, что речь пойдет об очередном «предложении капитуляции», в штабе «Бартош» присутствовавшие офицеры даже не на шутку поругались из-за того, кому выпадет честь представлять штаб восстания на этих переговорах. В результате были выбраны первый заместитель генерала Кутлвашера генерал Ян Чермак и, как представитель военной комиссии Чешской Народной рады, засланный из Англии, капитан Яромир Неханский. Но в штабе командующего Ваффен-СС в Протекторате Богемия и Моравия, вместо ожидаемого предложения капитуляции, группенфюрер СС Пиклер в довольно резкой форме сказал чешским офицерам, что вызвал их только для того, чтобы выставить ультиматум следующего содержания: «Все захваченные в плен германские военнослужащие должны быть немедленно отпущены и с оружием. Все захваченные объекты немедленно освобождены. Все оружие сдано централизованно на Староместской площади. Город Прагу займут немецкие войска». Далее Пиклер сообщил, что в случае невыполнения данных поставленных условий у него имеется приказ лично от командующего германской группой армий «Центр» фельдмаршала Шернера на ликвидацию восстания всеми возможными силами и средствами, а также о том, что все эти силы и средства, включая тяжелую артиллерию и авиацию, уже собраны и готовы следующим утром, на рассвете, начать массированную атаку на город. При этом Пиклер совсем не блефовал – из немецких документов следует, что все необходимые распоряжения соответствующим частям, включая авиацию на аэродроме в Рузини, были уже действительно разосланы еще между 21 и 22 часами вечера пятого мая 1945 года, и немцы были готовы к атаке на неожиданно взбунтовавшуюся чешскую столицу.
Чехи попросили время на размышление. Немецкий генерал дал им один час.
11. Прага. 6 мая 1945 года
В 00 часов 44 минуты 6 мая 1945 года некто полковник Клузак сообщает штабу «Бартош» о том, что всего в сторону Праги якобы движутся три дивизии армии Власова – одна уже находится непосредственно на южных окраинах города, две другие идут в направлении от Чешских Будейовиц с целью соединиться в Праге и прийти на помощь восстанию.