В штабе Буняченко царило негодование не столько из-за изменения содержания, хотя и из-за этого тоже, сколько из-за отсутствия так необходимой и требуемой с самого начало передачи всего этого на русском и английском языках – для собственного личного состава на улицах Праги, который, в отличие от своих высших командиров, действительно самоотверженно и горячо принял на себя «миссию помощи братьям славянам» и, что самое главное, для западных союзников и «мировой общественности», ради внимания которых, собственно, вся эта крайне рискованная эпопея с походом в Прагу в конечном счете и была задумана. Причем, в соответствии с требованиями командования РОА, передачи эти должны были быть постоянно повторяемыми в эфире, чего не происходило совсем.
Члены же ЧНР, и до того уже находившиеся на предельном взводе своих нервов, услышав по радио(!) о том, что они сами якобы готовятся «собраться в штабе Власова», вообще, казалось, на какое-то время потеряли дар речи от происходящего – некоторое время не говорил вообще никто и ничего. Сообщение о «…победных армиях генерала Власова, идущих по городу совместно с отрядами сопротивления…» присутствовавших уже просто ввело в некое оцепенение – какую благодарность за все это можно было ожидать конкретно от товарища Сталина, понимали абсолютно все, и самые «правые» и самые «левые», причем именно вторая группа даже лучше всех остальных. При этом теперь возможная перспектива капитуляции перед немцами некоторым уже совсем не казалась таким кошмаром… Первыми опомнились снова активные представители «левых» – Вацлав Давид и Йозеф Смрковский, последний предложил от имени всей Чешской Народной рады провозгласить случившееся на радио происками вражеской пропаганды и немедленно потребовать передачи в эфир опровержения. Затем, естественно, с помощью посланного гонца со своей должности ответственного за радиоузел был сразу же снят штабс-капитан Майвальд. Волна шока и страха, накрывшая пражское повстанческое руководство, была, видимо, так сильна, что это самое опровержение, в качестве вообще первой реакции ЧНР на происходящее, наконец появилось в радиоэфире только аж в 17 часов 35 минут того же дня: «Чешская Народная рада обращает внимание слушателей на то, что информация о посещении делегации Чешской Народной Рады штаба генерала Власова не является правдивой». Это было все, что, видимо, смогли произвести за пять часов совместной интенсивной мозговой деятельности граждане, провозгласившие сами себя, ни много ни мало, а новым «революционным правительством» чешского народа, пусть и «временным»…
Зато с точки зрения реальных активных боевых действий, пять часов – это огромный отрезок времени. И, возможно, все-таки благодаря пусть и не особо удачным действиям штабс-капитана Майвальда на радио, благодаря тому, что вся введенная в ступор страхом за свое будущее ЧНР на достаточно долгое время перестала активно вмешиваться в развитие событий, благодаря тому, что обычные чешские офицеры на местах и в штабах продолжали, как могли, удерживать взаимную коммуникацию с войсками РОА, дивизия Буняченко в полном своем составе все эти пять часов продолжала сражаться в Праге с германскими войсками. А двадцать тысяч хорошо вооруженных и обученных солдат с бронетехникой и полным набором тяжелых вооружений за пять часов могут сделать действительно много. И они сделали за это время действительно много, несмотря ни на какие политические инсинуации как их собственного командования, втащившего их в эту мясорубку на обещаниях очередного светлого будущего, так и трусливых, некомпетентных и нерешительных «вождей» Пражского восстания.
Параллельно всему этому события, от которых действительно зависело будущее и Чешской Народной рады и Первой дивизии РОА, развивались сами по себе, и ни те ни другие не могли оказать на них в действительности никакого влияния.
Как уже говорилось ранее, первыми, кто принес в Первую дивизию вести об отсутствии у армии США планов наступать на Прагу, были неожиданно вернувшиеся из Пльзени в расположение Четвертого полка бывшие военнопленные шотландцы. Не верить им у командования РОА, конечно, не было никаких причин, тем не менее они все-таки не являлись официальным источником. По их же собственным словам, ни с каким высшим командованием во время своего пребывания «по ту сторону линии фронта» они не встречались, а эту информацию получили от обычных американских военнослужащих, причем от всех, с кем вообще вступали в контакт. С одной стороны, это, конечно, говорило о многом, с другой, и это в каждой армии было также достаточно частым явлением – высшее командование могло умышленно не информировать свой личный состав о предстоящих крупных операциях, особенно если хотело удержать их в секрете и не дать противнику возможность подготовиться… Можно исходить, видимо, и из этого предположения, объясняя отсутствие какой-либо активной реакции Сергея Кузьмича Буняченко на это сообщение, гарантированно полученное им еще во второй половине дня шестого мая. К тому же и ситуация на фронтах, и ожидания самих чехов, с которыми общалось командование РОА в Праге, пока скорее говорили об обратном.
Отсюда же можно сделать и вывод о том, что личная встреча подполковника Архипова с американцами все-таки произошла скорее всего поздно вечером седьмого мая, а не в 18 часов днем ранее, как описывают некоторые источники. И в этот же день о приезде в город колонны армии США сообщили Буняченко и чешские жандармы. Чтобы подтвердить именно эту хронологию, надо обратиться и к существующим американским документам, а также проанализировать смысл и цели появления военной колонны армии Соединенных Штатов в Праге в это время вообще. История эта, кстати, сама по себе тоже достаточно интересная и неоднозначная, именно поэтому и остановлюсь на ней чуть поподробнее.
Ни для кого сейчас не секрет, что германское командование в конечной фазе Второй мировой войны в Европе различными путями активно пыталось заключить сепаратный мир с западными союзниками СССР по антигитлеровской коалиции. Когда в целом эти попытки не увенчались успехом, главной целью немцев стало, как они предполагали, хотя бы спасение большей части собственной территории и еще остающихся войск от захвата силами Советского Союза с помощью капитуляции перед англо-американскими войсками на западе, но продолжая при этом сдерживающие бои с Красной Армией на Восточном фронте.
Этот план наконец частично реализовался подписанием так называемой «Реймсской капитуляции» седьмого мая 1945 года во французском городе Реймс между представителями англо-американских войск в Европе и германского правительства адмирала Деница, находившегося тогда уже во Фленсбурге. Хотя при подписании документов в Реймсе формально присутствовали и советские представители, на деле получалось, что главную роль во всем процессе завершения войны как бы играли западные союзники. В руководстве СССР, как все мы знаем, с этими действиями были, мягко говоря, по праву несогласны, поэтому официальный акт о безоговорочной капитуляции Германии перед всеми представителями антигитлеровской коалиции был потом снова торжественно подписан в Берлине фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем в ночь с восьмого на девятое мая тысяча девятьсот сорок пятого года [125]. Тем не менее, так как переговоры о капитуляции на Западном фронте проходили еще до конечной встречи сторон в Реймсе, все соответствующие приказы германским вооруженным силам от имени Деница были выданы еще даже перед подписью официальной капитуляции во Франции. Причем единственной крупной и боеспособной составной частью германских вооруженных сил на то время фактически оставалась лишь группа армий «Центр» фельдмаршала Фердинанда Шернера, почти целиком сосредоточенная тогда как раз на территории Протектората Богемия и Моравия. И именно ее, собственно, главным образом и требовалось спасать от захвата в плен Красной Армией, то есть, по существу, отводить на запад.
Как раз с этими событиями и была связана официальная цель американской военной колонны, которая и наделала столько шума и вызвала столько неоправданных ожиданий в Праге в дни восстания. Шестого мая 1945 года в штабе 16-й танковой дивизии армии США в городе Пльзень был получен приказ сопроводить на все еще германскую территорию, в штаб самого фельдмаршала Шернера, представителя немецкого генерального штаба во Фленсбурге полковника Мейера-Дитринга со специальной миссией – доставить лично Шернеру текст акта о капитуляции и приказ к прекращению боевых действий. Затем и сам Мейер-Дитринг прилетел в Пльзень самолетом. Штаб германской группы армий «Центр» тогда был расположен в небольшом курортном городке Велиховки, на расстоянии двести тридцать километров в направлении на восток от Пльзени, причем Прага как раз находилась приблизительно в середине этого пути. Интересно, что полковник Мейер-Дитринг отправился в свой путь, судя по всему, еще за день до подписания самого акта о капитуляции в Реймсе, но немцы объясняли это тем, что связь с Восточным фронтом из-за продолжавшихся активных боев была нестабильной, и доставить приказы о прекращении боевых действий было необходимо заранее, чтобы обеспечить их своевременное выполнение после подписания капитуляции. При всем при этом начальник германского генерального штаба генерал-полковник Альфред Йодль заранее сделал еще одну многозначительную оговорку: мол, наверняка не всем воинским подразделениям, сражающимся на передовой Восточного фронта, удастся доставить приказ о капитуляции вовремя, то есть надо считаться с тем, что в то время, как главные силы немецкой армии будут отходить, некоторые части будут еще продолжать вести боевые действия против Красной Армии (Еще раз: сам начальник немецкого генштаба заранее сообщил то, что и после объявления официальной капитуляции Германии бои именно на Восточном фронте будут, по факту, продолжаться, в то время как на Западном нет!). Также Мейер-Дитринг по личному распоряжению Йодля должен был договориться с командованием группы армий «Центр» и гарнизона Праги о немедленном отводе всех возможных сил и техники в западную зону оккупации. При этом все происходившее в данный момент в самой Праге явно никак на способствовало успешному осуществлению этого плана. Возможно частично и из-за этого, возможно, что исключительно на основании личных амбиций американского генерала Джорджа Паттона, но уже в Пльзени у данной миссии появилась вторая, чисто американская секретная цель, о которой ни Мейер-Дитринг, ни Паттон свое высшее командование, видимо, решили на всякий случай заранее не информировать. Общеизвестно, что горячий и своенравный генерал Паттон, хоть и получивший приказ главнокомандующего армией США в Европе Дуайта Эйзенхауэра не двигаться со своими войсками далее установленной демаркационной линии Чешские Будейовице – Пльзень – Карловы Вары, до самого конца не мог с этим смириться. До одного из драгоценнейших камней в ожерелье Европы – чешской столицы его передовым механизированным частям было практически «рукой подать» – всего около часа езды, причем, и он теперь абсолютно точно это знал, никакого сопротивления германских вооруженных сил ни на этом пути, ни в самом городе у них уже не будет. Можно было послать вперед даже хотя бы один полк, и Прага была бы в его руках, триумфально, без боя, без потерь… Какой же генерал не хочет получить такой трофей? Да еще в то время когда Красной Армии до города еще оставалось пройти пару сотен километров, преодолевая сильнейш