Белая Гора и Бржевнов, где встретил лишь минимальное сопротивление в виде отдельных германских постов или патрулей, а также натыкаясь на небольшие группы немецких военнослужащих, уже самостоятельно пытавшихся покинуть город в западном направлении.
Четвертый полк РОА полностью занял Петржинский холм вместе с расположенными на нем позициями немецких батарей ПВО, куда вскоре также переместилась и часть власовской артиллерии со Злихова, которая как раз за день до того обстреливала эти же самые позиции на Петржине, а также солдаты Четвертого полка продолжали методично «зачищать» от очагов сопротивления многочисленные государственные учреждения правительственного района Градчаны и прилегающие кварталы города. Силами Второго полка в течение дня успешно ликвидировались все попытки «Кампфгруппы СС «Валленштайн» прорваться в город с юга.
Таким образом к середине дня седьмого мая 1945 года Прага, можно сказать, оказалась как бы разделена надвое, причем теперь уже не совсем по линии реки Влтавы, как это было еще ранним утром. В северо-восточной, если так можно ее назвать, половине города практически повсеместно уже находились германские войска, и все очаги сопротивления повстанцев здесь были либо ликвидированы, либо изолированы; юго-западная часть чешской столицы была фактически зеркально под контролем РОА, при похожей ситуации с наличием относительно небольших и изолированных точек, где еще могли находиться немецкие военнослужащие[136]; а в самом центре города при этом немецкие опорные пункты и некоторые до сих пор функционировавшие учреждения все еще были буквально перемешаны с баррикадами и захваченными повстанцами зданиями, причем штабы и тех и других находились здесь же, в центре Праги, и совсем недалеко друг от друга, практически в шаговой доступности. Перестрелки здесь иногда возникали прямо между соседними зданиями или с одной стороны улицы на другую. К баррикадам в районе, где были размещены штаб «Бартош» и новая резиденция Чешской Народной рады, повстанцы были вынуждены стянуть практически всю имевшуюся у них в центре города бронетехнику в рабочем состоянии, а также наиболее боеспособные и вооруженные отряды бойцов. При реальном прорыве в район Бартоломейской улицы хотя бы одной германской ударной группы, два маленьких и старых французских легких танка и еще пара бронемашин с пулеметным вооружением вряд ли смогли бы кардинально повлиять на исход боя. Во второй половине дня с обеих сторон от этого самого центра, на юге и на севере, в некоторых местах уже также вышли на прямой визуальный контакт посланные на ликвидацию восстания немецкие «кампфгруппы» и передовые части Первого и Четвертого полков из дивизии РОА, в то время как Второй полк из власовской Первой дивизии с одиннадцати утра уже сражался с «западным крылом» боевой группы «Валленштайн» под командованием оберфюрера СС Кляйна.
Штабной автомобиль Третьего полка РОА в районе Бржевнов. Машина с номерами Протектората и дровяным газогенератором, явно «приобретенная» власовцами уже где-то по дороге на чешской территории.
При всем том, что Первая дивизия Русской Освободительной армии (она же официально и 600-я Вермахта) в Праге находилась в боевом составе, значительно превышающем стандарты аналогичных немецких воинских частей того времени, четыре механизированных боевых группы германских войск «Валленштайн», «Миловице», «Рейманн» и полк СС «Фюрер», посланные на подавление пражского восстания в мае 1945 года, в совокупности обладали значительно большей огневой силой и превосходили власовцев в количестве бронетехники и личного состава, это все даже вообще не считая значительные немецкие силы, находившиеся тогда в самой Праге. К тому же все части дивизии генерала Буняченко во второй половине дня седьмого мая были рассредоточены уже по более чем половине территории этого крупного европейского города с миллионным населением, в то время как немецкие «кампфгруппы» продолжали свое продвижение сильными ударными колоннами, в авангарде которых, как правило, был сосредоточен «кулак» из нескольких танков или самоходных артиллерийских установок, за которыми продвигалась пехота на бронетранспортерах с пулеметами или под их прикрытием. Оборона повстанцев против этой тактики была практически бессильна. Если кое-где у чехов даже получалось уничтожить или хотя бы вывести из строя какую-то бронетехнику, возможно остановить движение германских войск баррикадой, речь шла о единичных случаях, способных лишь задержать некую конкретную группу на крайне ограниченный период времени. К тому же в местах подобных «задержек» в результате боевых действий всегда гораздо более, чем сами защитники баррикад, страдало обычное местное население. Потом же, как правило, активные повстанцы отходили на новые рубежи или попросту разбегались, а обозленные немецкие солдаты нередко еще и вымещали свои чувства опять же на мирных гражданах, которым отходить было некуда – они просто вынужденно оставались в своих жилищах. Таким образом, германские «кампфгруппы», постепенно и уверенно «зачищая территорию», продвигались внутрь чешской столицы, и фактически единственной силой в городе, которая могла им в этом реально противостоять, являлась только дивизия РОА. В то время, как «западная» группа «Кляйн» была снова заблокирована и фактически вынуждена позиционно сражаться с власовцами в районах Збраслав и Радотин, восточное крыло «Кампфгруппы СС Валленштайн» под командованием штандартенфюрера Вольфганга Йерхеля, методично громя по дороге повстанческие баррикады, продвинулось в один из уже центральных пражских районов – Панкрац, где лоб в лоб немцы встретились с частями Первого полка РОА подполковника Архипова.
Таким образом уже в центре города теперь началось настоящее боевое противостояние настоящих воинских частей с применением всего имевшегося у обеих сторон в наличии спектра тяжелых армейских вооружений.
Пока основные силы «Кампфгруппы «Йерхель» были взаимно связаны боями с солдатами Первого полка РОА в густой жилой застройке на Панкраце, крупная группа эсэсовцев в силе приблизительно одного батальона при поддержке семи или восьми танков осуществила прорыв к правому берегу Влтавы и вдоль по течению реки начала с боем успешно расчищать себе дорогу далее, в направлении на Вышеград, заходя так одновременно и в тыл находящимся на правом берегу реки власовским силам. По сравнению с самым центром города крупных уличных баррикад здесь было построено крайне мало, и любую из них можно было к тому же просто объехать по соседним улицам, даже не задерживаясь на ликвидацию редких и слабых опорных пунктов восставших. Власовцев при этом в данное время у берега реки тоже почти не было, так как все основные силы полка подполковника Архипова уже были полностью втянуты в боевые действия далее к востоку, в глубине городских кварталов. При дальнейшем продвижении в направлении Вышеграда этот немецкий батальон с мощной танковой поддержкой мог так полностью отрезать находившиеся на правом берегу части Первого полка РОА от мостов и основных сил дивизии в левобережной части города.
Выдавливаемые из восточных кварталов Праги, а также покинувшие свои изначальные позиции местные повстанцы также начинали постепенно перемешиваться с боевыми порядками батальонов Архипова на Панкраце, Виноградах и в Вршовицах, что, вместо усиления обороны новоприбывшими силами, скорее вносило сумятицу и неразбериху. Чехи, в подавляющем своем большинстве, были плохо вооружены или вообще безоружны, дезорганизованы, часто испуганы, но при этом полностью отказывались не то что подчиняться русскому командному составу на местах, но даже не были способны как-либо отслеживать проводимые войсками действия и перемещения. Власовцы же, со своей стороны, имея полученные приказы от собственного командования, абсолютно игнорировали различные требования периодически появляющихся то тут, то там людей в непонятных им униформах или представителей неких «революционных», «народных», «районных», «заводских» и всяческих других комитетов, массово наплодившихся в хаосе восстания.
Одновременно возникали и первые серьезные конфликты между власовцами и местными повстанцами. Повсеместно, в частности, например, в районе Лобковицкой площади, чехи обвиняли солдат РОА в том, что те якобы не передают восставшим захваченное немецкое оружие, которого не хватает их бойцам на баррикадах. Русские, в свою очередь, не понимали почему они должны просто так давать кому-то собственное взятое в бою трофейное вооружение, в ситуации, когда в дивизии Буняченко перекомплектация личного состава, и это оружие нужно и самим, а также при полной уверенности в том, что и толку от него так будет гораздо больше. То, что повстанцы при появлении ударных немецких частей часто просто бросают оружие и разбегаются со своих баррикад, ни для кого уже не было секретом. Также, когда представитель генерала Буняченко появился в здании пражского радиоузла с текстом «обращения к мировой общественности», которое должно было быть, по его мнению, включено в программу радиопередач, а его требование не было удовлетворено, два десятка сопровождавших офицера РОА солдат были готовы штурмом взять здание. Охрана радиоузла уже даже начала баррикадировать вход, действительно готовясь отражать атаку. Избежать прямого столкновения удалось лишь с помощью дипломатических способностей неизвестного чешского офицера, который попытался охладить пыл обеих сторон фразой: «…Неужели хотите немцев порадовать тем, что мы, Славяне, тут друг друга сами перестреляем…» – аргумент, к счастью, сработал…
Командир Четвертого полка Сахаров несколько раз отдавал своим подчиненным приказ прекратить боевые действия и сам вел некие переговоры с немецким генералом Мюллер-Гебхартом о взаимном прекращении огня, безо всякого согласования с Буняченко и даже не ставя последнего в известность об этом. Что собирался этим выторговать сам для себя полковник Сахаров, остается неизвестным, но для командующего «Крепости Прага» Мюллер-Гебхарта эти переговоры означали прежде всего выигранное драгоценное время…