(Перевод автора.)
С моей личной точки зрения, единственной действительно адекватной вещью во всем вышеизложенном вообще является исключительно пассаж о пожарных.
Поверенный от имени ЧНР составлением сего документа Карел Кутлвашер и его активный помощник в этом деле Йозеф Котрлый как-то сильно размахнулись и, видимо, со свойственным в последнее время всем чешским вождям революционным оптимизмом несколько подзабыли, что Кутлвашер хоть вроде как и тоже генерал, но все-таки не Эйзенхауэр… Читая этот текст, если в чем-то никак нельзя отказать составлявшим его представителям чешского «революционного правительства», так это в мании величия. Создается такое впечатление, что Чешская Народная рада, сидящая на тот момент в полностью обложенной немцами Праге, и некие подконтрольные ей войска (?) на некоей «линии фронта» являются чуть ли не самостоятельными участниками вооруженного конфликта, то есть заключительной фазы Второй мировой войны на европейском театре военных действий. Ни больше – ни меньше. При этом если, по их же собственным словам, исключить из этого, по сути, своеобразного ультиматума о капитуляции оперативные зоны действия союзнических армий на описанных территориях, то есть как раз фронтовые линии с одной стороны советских войск, с другой, соответственно, армии США, то о какой «линии» и какого «фронта» вообще речь? Перед кем и кто должен капитулировать? Что такое здесь «освободительные чешские войска», откуда вдруг взялись и из кого они состоят? Если сразу вычеркнуть из кандидатов в эти «чешские войска» солдат и офицеров РОА и малочисленных протекторатных военнослужащих, как по сути своей изначально коллаборационистские части; группы различных вооруженных повстанцев в гражданской одежде, как с точки зрения всех военных конвенций противозаконные, нелегальные и нелегитимные формирования [143], а также и различных немногочисленных парашютистов и разведчиков, типа Яромира Неханского, из числа чехов или словаков, заброшенных в Протекторат, но конкретно в то время официально числившихся на службе в британской армии, то получается, что «войска» эти, по всей видимости, состояли из генералов Слунечка, Кутлвашера и еще нескольких десятков бывших офицеров бывшей чехословацкой армии, окончательно распущенной в 1939 году, которые взяли и повытаскивали из шкафов, а потом и снова надели свои спрятанные старые мундиры. С правовой точки зрения эта группа граждан, по сути, просто надевших на себя исключительно по собственному желанию и в устраивающее их самих время [144] военную форму, не связанная на тот конкретный момент никакой государственной присягой и другими стандартными обязательствами членов регулярных воинских формирований, не имевшая ни перед кем никакой реальной ответственности, а в своем официальном подчинении никаких войск, ну никак не могла являться ни «частью союзных армий», ни субъектом для принятия ни много ни мало, а капитуляции регулярных воинских частей крупнейшего европейского государства. Не говоря уже о том, что в то же самое время, нравилось им это или нет, но по всем законам они же сами гражданами этого же государства (Германской империи) и являлись, так как Протекторат Богемия и Моравия просто был одной из его составных частей… Командующие союзных армий об этой своей «части», расположенной в чешской столице, видимо, тоже совсем не догадывались… Зато Чешская Народная рада уже как-то автоматически распространила свое влияние далеко за территорию небольшого пятачка в центре Праги, на территории которого, заблокированная практически со всех сторон немецкими силами, она в тот момент как раз заседала, принимая столь грандиозные решения. Причем все еще заседала, сначала лишь благодаря так своевременному активному вмешательству в пражские события дивизии РОА, а потом еще и тому, что немцы ночью с седьмого на восьмое мая временно прекратили свое наступление. Далее, крайне интересным было и абсолютно лишенное смысла требование обеспечения гарантированной капитуляции всех германских войск, начиная от пехоты и кончая военно-воздушными силами, «на территории всей Чехии, Моравии и Силезии» от человека, в подчинении которого тогда по факту находились лишь регулярные воинские части (без Ваффен-СС и полиции, как раз на тот момент составляющих главную ударную силу) пражского гарнизона. Генерал Туссен не только не имел на это никаких полномочий, но при всем возможном собственном желании никак практически не мог этого обеспечить. А так как подавляющая часть личного состава и одновременно наивысшее командование этих самых «чешских освободительных войск», исходя из всего вышеописанного, находились, соответственно, в помещениях штабов «Алекс» и «Бартош» в самом центре Праги, то непонятно, кто принимает капитуляцию на местах, на всей «фронтовой линии», так сказать, кроме советской и американской…
Ознакомившись со всем этим высокопарным бредом примерно в пять утра, командующий германскими войсками в Праге Рудольф Туссен[145] сначала, естественно, не мог сделать ничего другого, как не согласиться и попытаться опротестовать нечто, что с его здравой точки зрения никак не могло быть им осуществлено на практике. Но очень быстро немецкий генерал понял, что время играет явно против него. Американцы остановились на демаркационной линии недалеко от Пльзени, а Красная Армия стремительно приближалась к Праге с востока. После объявления о всеобщей капитуляции и начале отвода войск на запад можно было считаться с тем, что для прикрытия фронта останутся лишь небольшие части арьергарда, а это надолго не задержит сильные советские войска. Вступившие уже в пражский конфликт германские воинские части надо было срочно выводить из города, открывать путь отступающим фронтовым колоннам группы армий «Центр», а также решить судьбу нескольких тысяч немцев, находившихся фактически в качестве заложников в кварталах пражского центра, захваченных повстанцами [146]. Там были как гражданские люди, часто целые семьи с детьми, так и захваченные в плен военнослужащие, включая сына самого генерала Туссена, обер-лейтенанта Вермахта, попавшего в руки восставших чехов еще в начале всеобщего хаоса утром шестого мая, а также раненые, еще находившиеся в госпиталях и больницах.
Генерал Туссен в тот момент даже сам еще не понимал, что общается с неким чешским военным командованием, или новым правительством, или кем они там сами себя установили. Но тем не менее он был уверен, что для осуществления всех необходимых с его точки зрения и входящих в его прямые обязанности действий, договоренность о прекращении вооруженного противостояния в Праге была необходима срочно, пусть даже и ценой обещания этим людям чего угодно вообще, независимо от того было бы это выполнимо в реальности или нет – с партнерами по переговорам, которые в существующей ситуации на полном серьезе выдавали подобные документы, видимо, просто не имело смысла общаться в плоскости здравого смысла. От частей германских вооруженных сил некто, не имеющий на это абсолютно никакого права, требовал буквально протокольной капитуляции по всем установленным международным правилам ведения войны, в то время как целью самих немцев было просто обеспечение самим себе максимально быстрого и свободного прохода через город на запад. Командующий пражским гарнизоном в сложившихся условиях решил заодно использовать для давления на чехов и имевшийся фактор силы, ситуация как раз в этом смысле играла ему на руку – формально не подчинявшиеся пражскому командованию Вермахта боевые группы Ваффен-СС продолжали успешно сжимать кольцо, приближаясь к центру города.
О том, что присходило это во многом и из-за самостоятельного отхода власовских частей с занимаемых ими позиций, германскому командованию еще не было известно.
Сразу после полуночи генерал Буняченко проинформировал всех командиров своих войск о том, что Германия капитулировала, вместо ожидаемых американцев в Праге в самое ближайшее время появится Советская армия, и выдал приказы к немедленному прекращению боев на стороне чешских повстанцев и срочном отходе Первой дивизии в западном направлении. Ночью стали сниматься с позиций части Третьего, Четвертого, а потом и Первого полка. Силами Второго полка обеспечивалась оборона с южного направления, где продолжались тяжелые бои – по левому берегу Влтавы все еще пытались прорваться в город эсэсовцы из боевой группы «Кляйн». Теперь эти позиции надо было удержать и для того, чтобы обеспечить самой дивизии возможность отхода на запад, в американскую зону оккупации, фактически той же самой дорогой, по которой войска РОА три дня назад входили в Прагу.
В два часа ночи, после короткой стычки с вооруженными повстанцами, пытавшимися пройти незамеченными сквозь немецкие посты, снова двинулись вперед и солдаты оберштурмбаннфюрера Отто Вейдингера – седьмая рота из полка СС «Дер Фюрер» провела неожиданную атаку, в результате чего был захвачен важный перекресток улиц Плынарни и Аргентинска, потом эсэсовцы также захватили и расположенную недалеко электростанцию, после чего основные силы всего полка направились через Стромовку в пражский район Дейвице.
В четыре утра снова перешел в наступление и «броневой ударный кулак» из самоходных артустановок боевой группы «Миловице», к улице Гибернска с грохотом двинулись «Хетцеры» и «Штурмгешютцы» в сопровождении бронетранспортеров и пехоты. В здании управления железных дорог в этом районе засела сильная группа повстанцев, но при этом баррикады на прилегающих улицах были относительно слабыми и практически не охранялись. Дом желдоруправления немцы сначала подожгли с помощью огнемета, а потом, в ходе боя, полностью уничтожили артиллерийским огнем. Одновременно с этим вторая группа солдат СС атаковала крупную баррикаду у отеля «Империал», самоходные артустановки двигались по улице На Поржичи и через Петрскую площадь. Бои шли на Центральном вокзале и Климентской улице и постепенно приближались к Старому Городу. До штаба «Бартош» и резиденции Чешской Народной рады головным частям СС оставалось около полутора километров, до городской ратуши на Староместской площади – 700 метров. Около семи утра повстанческая оборона на этом участке окончательно распалась, люди буквально начали разбегаться с баррикад кто куда, спешно избавляясь от оружия и частей военной экипировки, у кого она была, чтобы по-возможности быстро затеряться среди мирного населения в домах и бомбоубежищах. Уйти с оружием удалось лишь нескольким защитникам одной из баррикад в Тругларжской улице, которые по подвалам перешли на соседнюю улицу Соукеницку, а потом оттуда в еще не добытый немцами Старый Город. На захваченных территориях солдаты СС снова действовали по уже отработанной схеме – взрослое население выгнали на разбор баррикад, началась зачистка кварталов и отлов беглых повстанцев. На Центральном вокзале по подозрению в участии в вооруженных беспорядках было расстреляно пятьдесят три человека, включая и несколько железнодорожников.